Леннон, Джулия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Леннон.
Джулия Леннон
Julia Lennon
Имя при рождении:

Джулия Стэнли

Род деятельности:

официантка

Дата рождения:

12 марта 1914(1914-03-12)

Место рождения:

Ливерпуль, Англия, Великобритания

Гражданство:

Великобритания Великобритания

Дата смерти:

15 июля 1958(1958-07-15) (44 года)

Место смерти:

Ливерпуль, Англия, Великобритания

Отец:

Джордж Стэнли

Мать:

Энни Стэнли (урождённая Миллуорд)

Супруг:

Альфред Леннон

Дети:

Джон Леннон, Виктория Леннон (Ингрид Педерсен), Джулия Бэрд, Жаклин Дайкинс

Джу́лия Ле́ннон (англ. Julia Lennon, урождённая Стэ́нли, англ. Stanley; 12 марта 1914, Ливерпуль, Англия, Великобритания — 15 июля 1958, там же) — мать английского певца и музыканта Джона Леннона. Рассталась с его отцом в 1946 году, но не развелась; остаток жизни провела в сожительстве с Джоном Альбертом Дайкинсом.

Хотя большую часть своего детства Джон Леннон провёл не с ней, он любил её и был потрясён её смертью. Ей он посвятил несколько своих песен, например, «Julia» и «Mother». Биограф и критик Иэн Макдональд называл Джулию «музой её сына»[1].





Биография

Детство

Джулия Стэнли, которую в семье называли Джуди, была четвёртой из пяти сестёр[2]. У её матери, Энни Джейн (англ. Annie Jane Stanley), двое первых детей (мальчик и девочка) не выжили, а затем родились дочери: Мэри («Мими», англ. Mimi Stanley, 1903—1991), Элизабет («Мэтер», англ. Mater Stanley, 1908—1976), Энн («Нэнни», англ. Nanny Stanley, 1911—1988), Джулия и Харриет («Хэрри», англ. Harrie Stanley, 1916—1972)[2][3]. Леннон позже утверждал, что «девочки Стэнли» были «пятью замечательными, сильными, красивыми и умными женщинами»[4]. Джулия была очень весёлой и жизнерадостной; по словам родни, она могла обратить в шутку абсолютно всё и выйти из горящего дома с улыбкой на лице[5].

Когда Джордж Стэнли (англ. George Stanley), отец Джулии, бывший моряк, поступил на работу в страховую компанию, семья переехала в Вултон, пригород Ливерпуля[6]. В 1945 году скончалась Энни Стэнли, и Джулия потом помогала своей старшей сестре Мими заботиться об их отце[7].

Брак с Альфредом Ленноном

Джулия познакомилась с Альфредом ещё в детстве. «Альф» Леннон очень любил ходить на водевили и в кинотеатры[4], и именно в кинотеатре «Трокадеро» он впервые увидел «девочку с каштановыми волосами, милой улыбкой и высокими скулами» — Джулию Стэнли[8]. Вторично он встретил её в Сефтон-парке. Увидев его, четырнадцатилетняя Джулия заявила, что его шляпа выглядит глупо, на что Альфред ответил, что Джулия выглядит прелестно, и сел рядом с ней на скамью. Джулия потребовала, чтобы он снял шляпу, что он и сделал, швырнув шляпу в озеро[9].

Вообще, хотя Джулия была ростом всего 5 футов 2 дюйма (155 см; и то этот рост достигался за счёт каблуков), она очень нравилась юношам. Она всегда очень хорошо одевалась и даже спать ложилась, предварительно накрасившись, чтобы выглядеть красиво на следующее утро[9].

С Альфредом они позже очень подружились; оба занимались музыкой как любители — Джулия любила петь популярные песни[9], подражая Вере Линн, а Альфред любил изображать Луи Армстронга и Эла Джолсона[10].

3 декабря 1938 года Джулия вышла замуж за Альфреда, причём предложение сделала она ему, а не наоборот[5]. На их свадьбе не было никого из её семьи, потому что она никого не предупредила о свадьбе заранее и вообще не сообщала о ней родным[5]. Свадебный обед был в ресторане Риса на Клэйтон-сквер, в том же самом ресторане, где позже Джон Леннон праздновал свою свадьбу с Синтией Пауэлл. После обеда Джулия и Альфред пошли в кино[5][11]. А вечером Джулия пришла домой, размахивая свидетельством о браке, и объявила: «Вот! Я вышла за него замуж»[12]. Это было устроено, чтобы поддразнить её отца, неоднократно говорившего ей, что откажется от неё, если она когда-либо вступит во внебрачную связь[4].

Ночь после свадьбы супруги провели раздельно, каждый у себя дома, а наутро Альфред на три месяца уплыл в Вест-Индию[5].

Сначала семья Стэнли игнорировала Альфреда, считая, что он «не может принести пользы никому — особенно нашей Джулии»[4]. К тому же Альфред никак не мог найти себе хорошую работу. В конце концов, вскоре после того, как Джулия в январе 1940 года обнаружила, что беременна[10], Альфреда на время войны послали в торговый флот[13]. В 1943 году Альфред дезертировал[7].

Рождение и детство Джона Леннона

Джон Леннон родился 9 октября 1940 года. Вскоре после его рождения старшая сестра Джулии, Мими, позвонила в родильный дом и узнала, что на свет появился мальчик. По рассказам самой Мими, она немедленно побежала к сестре и новорождённому, причём в это время на Ливерпуль был совершён воздушный налёт, и Мими приходилось перебегать от дома к дому, прячась. Но она, по её словам, бежала «так быстро, как только позволяли ноги»[14].

Мальчика назвали в честь его деда по отцовской линии и в честь Уинстона Черчилля — Джон Уинстон Леннон. Альфреда Леннона на момент рождения Джона не было в Ливерпуле — он был в отлучке в море[15][14].

Когда Джон пошёл в школу в 1945 году, Джулия устроилась работать официанткой в кафе недалеко от школы, чтобы ей было удобно отвозить и забирать домой сына[6]. Вскоре, правда, она нехотя отдала Джона на попечение Мими, так как семья Стэнли очень жёстко возражала против «греховной жизни» состоящей в законном браке Джулии с Бобби Дайкинсом и не считала, что Джон Леннон получает у них хорошее воспитание[16][17].

В июле 1946 года Альфред навестил сына и увёз его на каникулы в Блэкпул, тайно собираясь эмигрировать с ним в Новую Зеландию[18]. Джулия и Дайкинс узнали об этом и приехали забрать Джона. Альфред предложил Джулии тоже отправиться в Новую Зеландию вместе с ним, но она отказалась наотрез. После бурной ссоры Альфред заявил, что пятилетний Джон должен выбирать между ним и Джулией. Джон дважды выбрал отца, и Джулия пошла прочь, так что в итоге плачущий мальчик побежал за ней[19]. Альфред больше не видел никого из своей бывшей семьи до времён битломании, когда он снова встретился с Джоном[20].

А Джулия снова взяла сына к себе и устроила его в ближайшую к дому школу, но спустя несколько недель опять отправила его к Мими[20]. Причины этого предполагаются разные: нежелание Дайкинса воспитывать ребёнка, неспособность Джулии взять на себя эту ответственность или же наказание со стороны Мими и отца Джулии за её жизнь с Дайкинсом[20]. Сам Джон Леннон винил в этом себя, говоря: «Моя мать не могла управляться со мной»[20]. Так или иначе, с тех пор он жил в доме Мими, в самой маленькой спальне над входной дверью[21][22], под присмотром тёти, желавшей дать ему «приличное воспитание»[20].

Однако Джулия продолжала общение с сыном; именно она за пять фунтов десять шиллингов купила Леннону его первую гитару (после его многочисленных просьб)[23]. Она же выучила сына играть на банджо и укулеле[24], а также на аккордеоне[25][26]. Только у Джулии в доме Леннон мог слушать любимую музыку[27], например, Элвиса Пресли[28]. В 1957 году Джулия присутствовала на выступлении The Quarrymen и после каждой песни радостно кружилась и громче всех аплодировала[29]. Она всегда убеждала Леннона не отказываться от занятий музыкой, несмотря на возражения Мими[29].

Связь Джулии и Тэффи Уильямса

В 1942—1943 годах Джулия и Джон жили на Эллертон-роуд в Вултоне[30], в доме, принадлежавшем Джорджу Смиту, мужу Мими (именно Мими и предложила им там поселиться[31]). Так как Альфред часто отправлялся в море, Джулия начала посещать ночные клубы. Там она в 1942 году познакомилась с валлийским солдатом, которого звали Тэффи Уильямс. Он временно проживал в Моссли-Хиллс, пригороде Ливерпуля[32]. Позже Альфред говорил, что сам был во всём виноват, так как писал Джулии, чтобы она развлекалась как хотела, если предоставлялась возможность. Кроме того, после вечера в ночном клубе Джулия часто приносила сыну какой-нибудь гостинец — шоколадку или песочное печенье[33].

В 1944 году она забеременела от Уильямса, но сначала не хотела в этом признаваться и говорила, что её изнасиловал незнакомый солдат[34]. Уильямс не хотел постоянно жить с Джулией, пока она не откажется от своего сына, чего она не пожелала сделать[35]. Когда в том же году вернулся Альфред, Уильямс предложил Джулии свою помощь в материальном обеспечении как Джона, так и их будущего ребёнка, но Джулия отказалась и от этого[36].

Во время последних месяцев беременности Джулии Джон жил у своего дяди Сидни Леннона в Мэгхалле, другом пригороде Ливерпуля[35]. Дочь Джулии, Виктория Элизабет, родилась в Элмсвудской больнице 19 июня 1945 года[37]. Под нажимом семьи Джулия отказалась от дочери, и Викторию удочерили норвежцы Педер и Маргарет Педерсен, члены Армии спасения; девочке дали новое имя — Ингрид Мария Педерсен[38]. Джону Леннону о её рождении не рассказывали, и осталось неизвестным, узнал ли он о Виктории когда-нибудь вообще[19]. По другим данным (газета «The Sun», 24 августа 1998 г.), Джон Леннон искал свою пропавшую сестру по всему миру в течение многих лет, но во время своих поисков Джон так и не выяснил, что приёмные родители сразу же дали новорождённой другое имя — Ингрид Педерсен. Он так и не смог найти её до самой своей смерти. Сама Виктория Элизабет/Ингрид узнала то, что она является сестрой Джона Леннона ещё в 1966-м году, за 14 лет до смерти Джона Леннона. Ингрид рассказала, как её приёмная мать, Маргарет, ошеломила её признанием: «Я должна сказать тебе, что ты — приёмная дочь. Ты сестра Джона Леннона». Однако приёмная мать боялась, что Ингрид соблазнится славой «Битлз» и покинет дом. Не желая обижать любимую «маму», Ингрид не стала ничего предпринимать. Приёмным отцом Ингрид являлся норвежский моряк, Педер Педерсон. Ингрид рассказала газете «The Sun»: «Я не могла обидеть маму, поэтому осталась в тени». Ингрид торжественно поклялась себе, что ничего не предпримет, пока её приёмная мать жива. Именно так всё и произошло.

Жизнь с Бобби Дайкинсом

Джулия и Джон («Бобби») Дайкинс начали встречаться через год после рождения Виктории (хотя они знали друг друга и раньше). Джулия в это время работала в кафе рядом со школой, где учился её сын[6][39]. Дайкинс был красивым, всегда хорошо одетым мужчиной, с тонкими усиками и светлыми волосами, страдавшим хроническим кашлем[40]. Он работал сомелье в отеле. Вскоре они с Джулией переехали в район Гэйтакр в новую маленькую квартиру[40]. Джулию привлекали, кроме всего прочего, любовь Дайкинса к роскоши и его материальная обеспеченность, позволяющая Джулии приобретать такие любимые ею «мелочи», как хорошие алкогольные напитки, шоколад, шёлк и сигареты[40]. Другим сёстрам Стэнли Дайкинс не нравился, они называли его «фарцовщиком»[40]. По их воспоминаниям, он был очень вспыльчив и даже бил Джулию, когда был пьян. Леннон вспоминал, как его мать приходила к нему с окровавленным после побоев лицом[40].

Пол Маккартни позже утверждал, что часто язвительно отзывался о том, что мать Леннона, не будучи разведённой, жила с Дайкинсом[17]. Джулия действительно никогда не разводилась с Альфредом, но все считали её гражданской женой Бобби. Она хотела, чтобы и её сын жил с ними; в итоге маленький Леннон, которого делили мать и тётя Мими, часто в слезах бегал от одной к другой[40].

Одной из причин того, что Мими добивалась опекунства над племянником, была ненадёжность характера Джулии, её рассеянность и нелюбовь к домашнему хозяйству: на кухне Джулия часто смешивала разнообразные ингредиенты для блюд, «как сумасшедший учёный», в гуляш она могла спокойно добавить чай и вообще всё, что попадалось ей под руку[19]. Родственники шутили, что для Джулии было вполне возможно надеть очки без стёкол[41].

Когда Дайкинс стал владельцем нескольких баров в Ливерпуле, Джулия смогла уйти с работы, чтобы весь день присматривать за их дочерьми Джулией-младшей и Джеки и за Ленноном, который часто навещал мать[42]. Леннон и Маккартни репетировали в ванной её дома, где была великолепная, как в аудиостудии, акустика[28]. Дайкинс иногда давал Леннону карманные деньги (один шиллинг в неделю), в дополнение к пяти шиллингам, которые давала ему Мими[43][6]. В декабре 1965 года Дайкинс погиб в автокатастрофе, но Леннону несколько месяцев не сообщали об этом, так как это «не касалось семьи Стэнли»[6].

Дети от Дайкинса

У Джулии и Дайкинса было две дочки — Джулия Бэрд (урождённая Дайкинс, англ. Julia Dykins, р. 5 марта 1947 года) и Жаклин («Джеки») Дайкинс (англ. Jacquie Dykins, р. 26 октября 1949 года)[44]. Джеки родилась недоношенной, и долгое время после родов Джулия каждый день навещала её в больнице[6].

С одиннадцати лет Джон Леннон стал гостить у Дайкинсов и часто ночевал у них; тогда Джулия-младшая уступала ему свою кровать, а сама спала в комнате сестры[45]. По её воспоминаниям, после ухода Джона их мать часто слушала песню «какого-то старого крунера» «My Son, to Me You Are So Wonderful» (рус. Мой сын, ты так замечателен в моих глазах)[6].

После смерти Джулии её дочерей (которым тогда было восемь и одиннадцать лет) отправили в Эдинбург к тёте Мэтер, и только через два месяца их дядя Норман Бёрч сообщил им о смерти матери[46].

Успех The Beatles позволил Леннону купить дом с четырьмя спальнями для своих сводных сестёр, а также для их тёти Хэрри и дяди Нормана, которые стали законными опекунами девочек, несмотря на то, что Дайкинс был ещё жив, — так как он никогда не состоял в браке с их матерью[6]. После того, как умерла Харриет (тётя Хэрри) и погиб Джон, его вдова Йоко Оно хотела продать этот дом (так как он был собственностью Леннона), но в итоге 2 ноября 1993 года передала его Армии спасения, несмотря на то, что Леннон при жизни утверждал: «Я всегда считал этот дом своим вкладом в воспитание Джулии и Джеки. Я бы хотел, чтобы девочки и жили в нём»[6].

Позже Джулия-младшая и Джеки познакомились со своей сводной сестрой Ингрид (Викторией), когда все они присутствовали на установлении мемориальной доски на доме тёти Мими, где Леннон провёл большую часть своего детства. При этой встрече Джулия была шокирована тем, что Ингрид оказалась совершенно не похожей на членов семейства Стэнли; у неё были светло-голубые глаза и золотистые волосы[6].

Смерть

Джулия почти ежедневно приходила в гости к Мими, где они втроём с Джоном болтали, пили чай с пирожными в зимнем саду или гуляли во дворе, если было тепло[42]. Вечером 15 июля 1958 года Найджел Уолли, участник The Quarrymen, пришёл навестить Леннона и увидел, что у парадной двери дома разговаривают Джулия и Мими. Леннона дома не было, он как раз гостил у Дайкинса и своих сестёр в доме на Бломфилд-роуд[47]. Уолли вызвался проводить Джулию до автобусной остановки. Они пошли на север по Менлоув-авеню; Джулия была очень весёлой и всю дорогу шутила и рассказывала анекдоты. В половине десятого Уолли расстался с Джулией на перекрёстке — ей нужно было пройти до автобусной остановки по Вэйл-роуд, и она стала переходить Менлоув-авеню[48]. Через пять секунд Уолли услышал «страшный грохот», обернулся и увидел летящее тело Джулии, которое упало в ста футах (около 30 м) от места, где её сбили. Уолли немедленно побежал за Мими, и они вместе дожидались «скорой помощи»; Мими рыдала в истерике[48].

Джулия была сбита автомобилем модели Standard Vanguard, за рулём которого был полисмен Эрик Клэг, пьяный и к тому же только учившийся водить[49]. Его полностью оправдали и на короткое время отстранили от работы[50]. Когда Мими услышала о таком приговоре, она пришла в такую ярость, что закричала на Клэга «Убийца!»[51]. Позже Клэг ушёл из полиции и стал почтальоном; причём в 1964 году именно он возил письма битломанов семье Маккартни на Фортлин-роуд, 20[41].

Леннон не мог заставить себя посмотреть на тело матери, когда приехал в Сефтонскую больницу, и даже на похоронах в течение всей церемонии он прятал лицо на коленях Мими[41]. После этого он несколько месяцев не разговаривал с Уолли, и тот чувствовал, что Джон в какой-то степени считал его виновным в гибели матери[52].

Похоронили Джулию Леннон на Эллертонском кладбище в Ливерпуле[53]. Местоположение её могилы неизвестно, установлено лишь, что она находится примерно в 1,2 мили от дома на Бломфилд-роуд, где прожила последние годы Джулия. Её дочь миссис Бэрд спустя много лет сообщила, что потомки семьи Стэнли решили установить на могиле Джулии надгробие и сделать это мероприятие чисто семейным, надеясь не привлечь к нему внимания прессы[6]. И деревянный крест на могиле был заменён на надгробный камень с выгравированной надписью «Мамa/ Джон/ Джулия/ Джеки» (англ. Mummy/ John/ Julia/ Jackie)[54].

Влияние на Джона Леннона

Молодой Леннон был потрясён смертью матери и последующие два года очень много пил и часто затевал драки, чтобы дать выход «слепой ярости»[55]. Эта душевная травма навсегда оставила след в его душе, но одновременно укрепила его близкую дружбу с Маккартни, который тоже в юности лишился матери[55]. В память Джулии The Beatles написали в 1968 году для «Белого альбома» песню «Julia», основанную на воспоминаниях Леннона о матери[1]. Леннон говорил: «Героиня этой песни — Йоко и моя мать, слитые в один образ»[56]. Песни «Mother» и «My Mummy’s Dead», также посвящённые Джулии, вошли в сольный альбом Леннона John Lennon/Plastic Ono Band, который был выпущен в 1970 году[57]. Первенец Леннона, Джулиан, родившийся в 1963 году, был назван в честь Джулии[50].

Образ Джулии Леннон в кино

Джулия стала героиней фильмов «В его жизни: история Джона Леннона» (2000; роль Джулии исполнила Кристина Кэвано (англ.)русск.)[58] и «Стать Джоном Ленноном» (2009; роль исполнила Энн-Мэри Дафф)[59][60].

Напишите отзыв о статье "Леннон, Джулия"

Примечания

  1. ↑ 1 2 MacDonald, 2005, p. 327.
  2. ↑ 1 2 Spitz, 2005, p. 19.
  3. ↑ Parkes, Stanley. [www.lennon.net/reflections/s_parkes4.shtml An Interview with Stanley Parkes] (англ.)(недоступная ссылка — история). Lennon by Lennon Ltd. (2004). Проверено 25 марта 2011. [web.archive.org/20021009090600/www.lennon.net/reflections/s_parkes4.shtml Архивировано из первоисточника 9 октября 2002].
  4. ↑ 1 2 3 4 Spitz, 2005, p. 21.
  5. ↑ 1 2 3 4 5 Lennon, 2005, p. 53.
  6. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Baird, Julia. [www.lennon.net/reflections/julia_baird.shtml An Interview With Julia Baird] (англ.)(недоступная ссылка — история). Lennon by Lennon Ltd. (2004). Проверено 25 марта 2011. [web.archive.org/20020119172220/www.lennon.net/reflections/julia_baird.shtml Архивировано из первоисточника 19 января 2002].
  7. ↑ 1 2 Spitz, 2005, p. 25.
  8. ↑ Spitz, 2005, pp. 21–22.
  9. ↑ 1 2 3 Spitz, 2005, p. 22.
  10. ↑ 1 2 Spitz, 2005, p. 23.
  11. ↑ Spitz, 2005, p. 349.
  12. ↑ Spitz, 2005, p. 20.
  13. ↑ The Beatles Anthology, 2003, Episode 6, 0:37:32 — Леннон о жизни на Ньюкасл-роуд, 9 в Ливерпуле.
  14. ↑ 1 2 Spitz, 2005, p. 24.
  15. ↑ [www.lennon.net/familytree/sub/julia_stanley.shtml Relationship: Mother of John Lennon] (англ.)(недоступная ссылка — история). Lennon by Lennon Ltd. Проверено 26 марта 2011. [web.archive.org/20020207092217/www.lennon.net/familytree/sub/julia_stanley.shtml Архивировано из первоисточника 7 февраля 2002].
  16. ↑ Lennon, 2005, p. 55.
  17. ↑ 1 2 Miles, 1997, p. 32.
  18. ↑ Lennon, 2005, p. 56.
  19. ↑ 1 2 3 Spitz, 2005, p. 29.
  20. ↑ 1 2 3 4 5 Spitz, 2005, p. 30.
  21. ↑ Miles, 1997, p. 43.
  22. ↑ Spitz, 2005, p. 31.
  23. ↑ Spitz, 2005, p. 45.
  24. ↑ The Beatles Anthology, 2003, Episode 1, 0:14:30 — Леннон о Джулии и уроках игры на банджо.
  25. ↑ Lennon, 2005, p. 40.
  26. ↑ Spitz, 2005, p. 48.
  27. ↑ Norman, 2008, p. 92.
  28. ↑ 1 2 Lennon, 2005, p. 41.
  29. ↑ 1 2 Spitz, 2005, p. 144.
  30. ↑ [wooltonvillageuk.tripod.com/VisitingWoolton.htm Visiting Woolton?]. Woolton Village UK. Проверено 24 мая 2008. [www.webcitation.org/67tMVXRKu Архивировано из первоисточника 24 мая 2012]. (англ.)
  31. ↑ [homepage.ntlworld.com/carousel/pob40.html John Lennon’s homes] (англ.). ntlworld. Проверено 26 марта 2011. [www.webcitation.org/67tMW4jNb Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  32. ↑ Spitz, 2005, pp. 25–26.
  33. ↑ Spitz, 2005, pp. 25-26.
  34. ↑ Spitz, 2005, pp. 26–27.
  35. ↑ 1 2 Spitz, 2005, p. 26.
  36. ↑ Spitz, 2005, p. 27.
  37. ↑ Lennon, 2005, p. 54.
  38. ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/157276.stm Long-lost Lennon located] (англ.). BBC News Online (24 August 1998). Проверено 27 марта 2011. [www.webcitation.org/67tMWYNkg Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  39. ↑ Spitz, 2005, pp. 27–28.
  40. ↑ 1 2 3 4 5 6 Spitz, 2005, p. 28.
  41. ↑ 1 2 3 Rimmer, Alan. [findarticles.com/p/articles/mi_qn4161/is_19980222/ai_n14474027/ I killed the mother of John Lennon and changed the course of history] (англ.). Daily Mirror (22 February 1998). Проверено 26 марта 2011.
  42. ↑ 1 2 Spitz, 2005, p. 145.
  43. ↑ Miles, 1997, p. 48.
  44. ↑ Lennon, 2005, p. 61.
  45. ↑ Lennon, 2005, p. 57.
  46. ↑ Lennon, 2005, pp. 60–61.
  47. ↑ Spitz, 2005, pp. 145–146.
  48. ↑ 1 2 Spitz, 2005, pp. 145-146.
  49. ↑ Lennon, 2005, p. 59.
  50. ↑ 1 2 Miles, 1997, p. 31.
  51. ↑ Harry, Bill. [triumphpc.com/mersey-beat/beatles/nigelwally.shtml Good Friend Nigel] (англ.). Triumph PC (2002). Проверено 25 марта 2011.
  52. ↑ Spitz, 2005, pp. 147–148.
  53. ↑ Lennon, 2005, p. 60.
  54. ↑ [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=pv&GRid=11623922&PIpi=35880487 Julia Stanley Lennon] (англ.). findagrave (2010). Проверено 27 марта 2011. [www.webcitation.org/67tMXiFwe Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  55. ↑ 1 2 MacDonald, 2005, p. 326.
  56. ↑ Sheff & Golson, 1981, p. 160.
  57. ↑ Norman, 2008, pp. 648–650.
  58. ↑ James, Caryn. [www.nytimes.com/2000/12/01/movies/tv-weekend-john-lennon-a-lad-paul-mccartney-a-grown-up.html John Lennon, a Lad; Paul McCartney, a Grown-Up] (англ.). The New York Times (1 December 2000). Проверено 21 февраля 2011. [www.webcitation.org/67tMYOQtw Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  59. ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/7587671.stm Taylor-Wood ‘to make Lennon film’] (англ.), BBC News Online (29 August 2008). Проверено 5 марта 2009.
  60. ↑ Bamigboye, Baz. [www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-1144124/BAZ-BAMIGBOYE-Wouldnt-luvverly-Keira-Knightley-line-play-Eliza-Doolittle-new-film.html?ITO=1490 When it comes to the young Beatles, all you need is Thomas] (англ.), Daily Mail (13 February 2009). Проверено 5 марта 2009.

Литература

Ссылки

  • [homepage.ntlworld.com/carousel/pob40.html Lennon’s homes]. homepage.ntlworld.com. Проверено 14 марта 2012. [www.webcitation.org/67iDw5NT0 Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Леннон, Джулия

Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Леннон,_Джулия&oldid=75790401»