Leichttraktor

Leichttraktor (VK 31)
Классификация	лёгкий танк
Боевая масса, т	8,7 (Krupp), 8,96 (Rheinmetall)
Экипаж, чел.	3
История
Производитель	Krupp, Rheinmetall
Количество выпущенных, шт.	4
Размеры
Длина корпуса, мм	4350 (Krupp), 4210 (Rheinmetall)
Ширина корпуса, мм	2370 (Krupp), 2260 (Rheinmetall)
Высота, мм	2350 (Krupp), 2270 (Rheinmetall)
Бронирование
Лоб корпуса, мм/град.	клёпано-сварной
Вооружение
Калибр и марка пушки	3,7 cm KwK 36 L/45
Пулемёты	1 × 7,92-мм Dreyse
Подвижность
Тип двигателя	Daimler-Benz M36, карбюраторный, жидкостного охлаждения
Мощность двигателя, л. с.	100
Скорость по шоссе, км/ч	30
Запас хода по шоссе, км	137

Leichttraktor (с нем. — «лёгкий трактор») — германский лёгкий танк 1930-х годов. Также известен под названием Kleintraktor и VK31.

История разработки

По условиям Версальского мирного договора, Германии запрещалось иметь собственный танковый парк, именно поэтому машину, в целях дезинформации, и планировалось выпускать под видом трактора.

Работы над лёгким танком VK 31 (для сохранения секретности именовавшемся «Kleintraktor», с нем. — «малый трактор») начались на два года позже, чем над тяжёлым «Grosstraktor». 28 марта 1928 года верховное командование вермахта объявило конкурс на разработку гусеничной боевой машины с массой до 12 тонн. Опытные образцы планировалось получить в начале 1930 года, а стоимость одного танка не должна была превышать 50 000 немецких марок. В дальнейшем планировалось создать ещё 17 машин по той же цене.

В мае 1928 года заказ раздали трём крупным фирмам, уже имевшим опыт в постройке бронетехники: Daimler-Benz, Krupp и Rheinmetall-Borsig, однако к этому времени Управление вооружений потребовало снизить массу танка до 7,5 тонн. Среди других требований: толщина бронирования боковых и лобовых поверхностей 14 мм и экипаж из четырёх человек. Вооружение VK31 должно было состоять из 37-мм полуавтоматической пушки KwK 36 и одного 7,92-мм пулемёта Dreyse. Кроме того, танки предполагалось оборудовать радиостанциями с дальностью связи радиотелефоном до 3 км и радиотелеграфом до 7 км. Также для действий в условиях газовых атак предусматривалась установка противохимического оборудования. Требования к ходовым качествам выдвигались не менее жёсткие.

Пока шла разработка лёгкого танка, немцы взялись за поиски новых союзников, с которыми можно было наладить сотрудничество в военной сфере. Наиболее активно в становлении немецких танковых войск принял участие Советский Союз, при участии которого в декабре 1926 года в Казани была создана советско-германская танковая школа, известная под названием «Кама». В течение 1930—1931 гг. сюда были доставлены все четыре лёгких танка. После обкатки танков немецкие представители остались недовольны возможностями машины.

Описание конструкции

Фирма Daimler-Benz из-за внутренних проблем так и не смогла принять участие в конкурсе, поэтому проектирование танка совершали Krupp и Rheinmetall-Borsig. Обе фирмы вели разработку совместно, поэтому неудивительно, что их прототипы оказались внешне очень похожими. К этому моменту танк переименовали в «Leichttraktor». Прототипы VK 31 оснащались радиостанциями.

Rheinmetall

Не имея опыта постройки танковых шасси, немецкие инженеры из Rheinmetall решили использовать ходовую часть от гусеничного тягача-транспортёра. Применительно на один борт ходовая часть танка состояла из 12 сдвоенных опорных катков, сблокированных по два в шесть тележек, одного натяжного и двух поддерживающих роликов, переднего направляющего и заднего ведущего колеса. Для защиты элементов шасси был сохранён бортовой бронеэкран, в котором было сделано три прямоугольных вреза, предназначенных для сброса накапливавшейся внутри грязи. Корпус был клёпано-сварной и собирался из листов катаной броневой стали толщиной от 4 до 10 мм. Компоновка танка осталась тракторной, что давало VK 31 некоторые преимущества.

В передней части находилось моторно-трансмиссионное отделение, где был установлен карбюраторный двигатель Daimler-Benz M36 мощностью 36 л.с. В средней части располагалось отделение управления, в котором место механика-водителя находилось с левой стороны. Поскольку особенности компоновки танка не давали возможности обеспечить оптимальный обзор, над головой водителя была установлена небольшая башенка со смотровыми щелями.

Вооружение состояло из одной 37-мм пушки KwK L/45 и 7,92-мм пулемёта Dreyse, установленных в башне конической формы. Для наблюдения за окружающей обстановкой на крыше монтировалось два смотровых прибора, а в кормовой части башни, с небольшим смещением вправо, был выполнен эвакуационный люк.

Krupp

Инженеры фирмы Krupp не доверяли тракторному шасси, и потому решили разработать собственную ходовую часть. При аналогичной с танком Rheinmetall компоновке, машины Krupp имели клёпано-сварной корпус немного большей длины и высоты, что дало возможность выполнить по бортам два небольших аварийно-посадочных люка. Прототип фирмы Krupp получил ходовую часть, состоящую из шести сдвоенных опорных катков малого диаметра на борт с вертикальной пружинной амортизацией, двух поддерживающих роликов, переднего направляющего и заднего ведущего колеса.

Вооружение танка состояло из установленной в двухместной цилиндрической башне (оснащённой двумя наблюдательными приборами и люком для аварийного покидания машины) 37-мм пушки KwK L/45 и спаренного с ней 7,92-мм пулемёта.

Но за сборку башен и установку вооружения отвечала фирма Rheinmetall.

Недостатки конструкции

Установка двигателя в передней части танка спасала экипаж от поражения при обстреле спереди, но толщина брони была явно недостаточной и не могла уберечь машину от поражения снарядами и пулями крупного калибра. Значительное усиление бронирования не представлялось возможным без возрастания массы и, соответственно, ухудшения и без того посредственных ходовых качеств. Кроме того, из-за недостатков системы охлаждения часто перегревался двигатель, а износостойкость гусеничных траков оказалась крайне низкой.

Экипаж

Экипаж VK 31 обеих фирм состоял из трех человек: механика-водителя, командира-радиста и заряжающего. Посадка в танк осуществлялась через люк в кормовой части.

Машины на базе Leichttraktor

В 1935 году фирма Rheinmetall модифицировала один из своих VK 31, оснастив его новой ходовой частью с 4 опорными катками большего диаметра и 3 поддерживающими роликами на борт. Расположение ведущих и направляющих колёс не изменилось. Затем был построен ещё один прототип лёгкого танка, который можно было отнести к классу самоходных установок. Вместо башни на нём была установлена неподвижная бронированная рубка с орудием PaK L/45 калибра 37 мм (противотанковый вариант). Экипаж танка был сокращён до трёх человек. Часто упоминается, что данная модификация была создана на основе опытного образца фирмы Rheinmetall, но судя по ходовой части она была заимствована у прототипа фирмы Krupp. Подробности испытаний этой машины до нас не дошли.

Судьба проекта

Все четыре Leichttraktor были отправлены в Германию летом 1933 года, когда танковая школа в Казани была ликвидирована. В 1934 году танки передали в Мунстер на зимовку, а с 1935 года и до начала войны их использовали в качестве учебных машин в танковой школе в Пултосе.

Пока развивались эти события, в 1931 году Министерство Вооружений выдало фирме Rheinmetall заказ на выпуск 289 модернизированных танков, однако вскоре заказ отменили. Вермахт отдал предпочтение машине PzKpfw I фирмы Krupp, которую в целях дезинформации называли LaS (Landwirtschaftlicher Schlepper — «сельскохозяйственный тягач»).

Ссылки

• [www.achtungpanzer.com/leichte-traktor-grosstraktor-i-ii-iii-neubaufahrzeug-pzkpfw-v-vi.htm Leichte Traktor — Grosstraktor I / II / III — Neubaufahrzeug PzKpfw V / VI]. Achtung Panzer!.
• [px5meade.narod.ru/stranicanomer216.htm Легкий танк «Leichttraktor» / VK 31]. [www.webcitation.org/67j6xDgL3 Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Leichttraktor

– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.