SA-5 (Аполлон)
| SA-5 (Apollo) | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Полётные данные корабля | |
| Название корабля | SA-1 (Аполлон) |
| Ракета-носитель | Сатурн-1 |
| Стартовая площадка | База ВВС США на мысе Канаверал LC-37B |
| Запуск | 29 января 1964 16:25:01 UTC |
| Посадка | 30 апреля 1966 00:00:00 UTC |
| Длительность полёта | 791 день |
| Количество витков | 12 000 |
| Апогей | 760 км |
| Перигей | 264 км |
| Масса | 17 554,2 кг |
| NSSDC ID | [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1964-005A 1964-005A] |
| SCN | [www.n2yo.com/satellite/?s=744 744] |
| Полётные данные экипажа | |
| Предыдущая | Следующая |
|---|---|
 PA-1 |
A-001 |
</td></tr>
SA-5 (Аполлон) — 7-й старт, проведенный в рамках программы Аполлон, 5-й запуск ракеты-носителя Сатурн-1, состоялся 29 января 1964 года.
Содержание
Модернизации и цели
Главное отличие от предыдущих полетов Сатурн-Аполлон заключалось в том, что впервые РН Сатурн-1 стартовала с двумя штатными ступенями — первой (S-I) и второй (S-IV). Вторая ступень имела шесть двигателей RL-10, работающих на жидком водороде. Эти двигатели должны были быть отлажены несколькими годами ранее на разгонном блоке Центавр, но первый запуск РН Атлас с РБ Центавр был произведен только за два месяца до полета SA-5. Вторая ступень была доставлена на Мыс Канаверал модифицированным самолетом Боинг-377, прозванным "Беременная Гуппи"[1].
Другое основное конструктивное изменение заключалось в расширении топливного бака первой ступени. Впервые ракета получит свои запланированные 340 000 кг топлива, а восемь модернизированных двигателей разовьют тягу 836 кН. Первая ступень также впервые оснащалась восемью стабилизаторами для увеличения устойчивости в полете. Но, как и в более ранних стартах, ракета могла доставить на орбиту или спутник типа «Jupiter-C nosecone», или картонный макет космического корабля Аполлон.
Ещё одно изменение — приборный отсек с компьютером системы управления ракетой был смонтирован выше второй ступени. Это решение будет использовано на ракете Сатурн-5, которая доставит астронавтов на Луну. Аппаратура управляла полётом ракеты в атмосфере, автоматически компенсируя возмущения от ветра или уменьшения тяги двигателей. Впервые в программе Аполлон, этот полет планировался как орбитальный, благодаря модернизации первой ступени и штатной второй ступени. Это была бы эллиптическая орбита и вход в атмосферу произошёл бы через несколько дней.
Президент Джон Кеннеди сказал именно об этом запуске в своей речи в Ручьях в Сан-Антонио, Техас, 21 ноября 1963 года, за день до его убийства: "В то время как я расцениваю наше освоение космического пространства как всеобъемлющее — я признаю, что все еще есть области, где мы находимся позади, но, по крайней мере, в размере ракеты-носителя — в этом году, я надеюсь, в декабре, Соединенные Штаты будут впереди".
Полет
 |
Этот перевод статьи с другого языка требует улучшения (см. Проверка переводов). Вы можете помочь улучшить перевод. Оригинал можно найти слева в списке языков.
Статья, целиком являющаяся машинным переводом, может быть удалена на основании критерия быстрого удаления С2. |
Первая попытка запуска была назначена на 27 января 1964 года. При подготовке проблем не было вплоть до момента, когда первая ступень была заправлена жидким кислородом на 93% и была переключена с системы быстрой заправки на систему компенсации утечек, которая не сработала из-за отказавшего клапана. Исправить его на месте было невозможно, и запуск отложили на 2 дня.
Вторая попытка запуска прошла без проблем, и ракета ушла в пасмурное небо 29 января 1964 года, в 11:25 по Восточному времени. Аппаратура ракеты передала на землю 1 183 измерения, также за полетом следили шесть телескопов. Первые 1000 метров траектории были сняты 13 камерами, которые отслеживали любое отклонение ракеты от курса.
Разделение первой и второй ступеней было снято восемью камерами, автоматически отделившимися от 1-й ступени и впоследствии подобранными в Атлантическом океане в 800 км от точки старта. Процесс разделения ступеней прошёл штатно. Твердотопливные двигатели затормозили первую ступень, а на S-IV такие же двигатели сработали на ускорение, вызвавшее прилив топлива к кормовой части ступени, необходимый для нормального запуска основных двигателей.
После 8-минутной работы двигателей второй ступени, она вышла на орбиту с перигеем 262 км и апогеем 785 км. 16 965 кг — это был рекордный вес на орбите! Выход на орбиту не был главной, хотя и желанной, целью полёта, но он показал американской общественности, что Соединенные Штаты догнали СССР в космосе.
Напишите отзыв о статье "SA-5 (Аполлон)"
Примечания
Ссылки
- nssdc.gsfc.nasa.gov/database/MasterCatalog?sc=1964-005A
- [www.hq.nasa.gov/office/pao/History/SP-4204/cover.html Moonport: A History of Apollo Launch Facilities and Operations]
- science.ksc.nasa.gov/history/apollo/sa-5/sa-5.html
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий SA-5 (Аполлон)
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
