Вейнберг, Пётр Исаевич

Пётр Исаевич Вейнберг
Дата рождения:	16 (28) июня 1831(1831-06-28)
Место рождения:	Николаев
Дата смерти:	3 (16) июля 1908(1908-07-16) (77 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Род деятельности:	поэт, переводчик, историк литературы
Язык произведений:	русский
[az.lib.ru/w/wejnberg_p_i/ Произведения на сайте Lib.ru]
Файлы на Викискладе

Пётр Иса́евич Ве́йнберг (16 (28) июня 1831, Николаев — 3 (16) июля 1908, Санкт-Петербург) — русский поэт, переводчик, историк литературы.

Биография

Родился в Николаеве в семье нотариуса, вскоре переехавшей в Одессу. Родители были этническими евреями, принявшими православие до рождения Петра и давшие православное воспитание своим шести сыновьям и четырём дочерям. Воспитывался с 1835 года в пансионе В. А. Золотова, затем в гимназии при Ришельевском лицее (с 1841), позже на юридическом факультете Ришельевского лицея; в 1850 году, поступил на историко-филологический факультет Харьковского университета, где и окончил курс.

Дебютировал в печати ещё студентом, опубликовав перевод драмы Жорж Санд «Клоди» («Пантеон», 1851, № 11) и перевод стихотворения Виктора Гюго «Молитва обо всех» («Харьковские губернские ведомости», 1852, 9 августа). По окончании университета переехал в Тамбов, служил чиновником особых поручений при губернаторе, редактировал неофициальную часть «Тамбовских губернских новостей» (позднее пользовался юмористическим псевдонимом Гейне из Тамбова).

В 1858 переселился в Санкт-Петербург. Сблизился с литературными кругами, в 1858—1859 вёл раздел «Литературная летопись» в «Библиотеке для чтения», как помощник А. В. Дружинина участвовал в редактировании журнала, принимал участие в журнале «Светоч». В 1860 вместе с А. В. Дружининым, К. Д. Кавелиным и В. П. Безобразовым начал издавать еженедельный журнал «Век» и, одновременно, сотрудничал с изданием «Русская сцена». Его бестактный фельетон о Е. Э. Толмачевой, которая прочитала на литературном вечере в Перми «Египетские ночи» А. С. Пушкина, тем самым как будто нарушив все правила приличия и благопристойности, вызвал негодование демократической и либеральной печати. После скандала, связанного с фельетоном «Русские диковинки» в журнале «Век», был вынужден оставить журнал (1862) и поступил на службу в Главное интендантское управление. В 1866—1867 заведовал литературным отделом журнала «Будильник».

В 1868 году Вейнберг переехал в Варшаву, где получил место профессора русской литературы в Главной школе, в 1869 переименованной в Варшавский университет. В Варшаве с 1870 редактировал официозную газету «Варшавский дневник», издал «Русские народные песни об Иване Васильевиче Грозном» (1872). Уволенный с поста редактора в 1874, вернулся в Санкт-Петербург. До 1890 состоял на службе при собственной Его Императорского Величества канцелярии по учреждениям императрицы Марии. Вёл постоянные разделы «Новости иностранной литературы» и «За границей» в «Санкт-Петербургских ведомостях», сотрудничал в «Отечественных записках» и других изданиях.

Был членом Театрально-литературного комитета, в 1893 редактировал «Театральную газету». Одновременно в течение многих лет он преподавал русскую и иностранную литературу на Высших женских педагогических курсах и драматических курсах Театрального училища, пять лет был инспектором Коломенской женский гимназии, позднее директором гимназии и реального училища имени Я. Г. Гуревича. Издал ряд сборников, имеющих значение учебных пособий («Европейский театр», «Русские писатели в классе», «Русская история в поэзии», «Европейские классики» и др.). В 1883—1885 редактировал и издавал ежемесячный журнал «Изящная литература», посвящённый переводам лучших произведений иностранных писателей, старых и новых. В 1887—1894 состоял приват-доцентом Санкт-Петербургского университета по кафедре всеобщей истории литературы, читал публичные лекции на литературные темы в Санкт-Петербурге и окрестностях.

В 1897—1901 председатель Союза взаимопомощи русских писателей. В конце жизни председатель Литературного фонда. В 1905 избран почётным академиком.

Умер 3 (16) июля 1908 года в Санкт-Петербурге. Похоронен на Литераторских мостках на Волковском кладбище.

Семья

Сын — физик Борис Петрович Вейнберг, внук — инженер-теплотехник, доктор технических наук, лауреат Сталинской премии, специалист в области волоконной оптики Всеволод Борисович Вейнберг.

Брат — писатель-сатирик и драматург Павел Исаевич Вейнберг, племянники — композитор Яков Владимирович Вейнберг и беллетрист Павел Павлович Вейнберг.

Другой брат П. И. Вейнберга — адвокат, коллежский секретарь Яков Исаевич Вейнберг, был женат на сестре композитора Антона Григорьевича Рубинштейна Любови Григорьевне Рубинштейн (в замужестве Вейнберг).

Литературная деятельность

Он был титулярный советник

Он был титулярный советник,

Она — генеральская дочь;

Он робко в любви объяснился,

Она прогнала его прочь.

Пошёл титулярный советник

И пьянствовал с горя всю ночь,

И в винном тумане носилась

Пред ним генеральская дочь.

Поэты 1860-х годов. С. 182—183.

После публикации первых переводов в 1854 издал в Одессе книжку своих оригинальных и переводных стихотворений. Помещал свои стихотворения, оригинальные и переводные, а также статьи библиографические и другие в «Библиотеке для чтения», «Иллюстрации», «Искре», «Современнике», «Будильнике» и других журналах.

В 1860 г., вместе с А. В. Дружининым, К. Д. Кавелиным и В. П. Безобразовым, предпринял издание еженедельного журнала «Век», продолжавшееся, однако, всего один год и переданное затем другой редакции. Затем Вейнберг снова стал печатать в петербургских журналах свои оригинальные стихотворения и иностранные переводы из Г. Гейне, Г. Гервега, Фаллерслебена, Шамиссо, Ленау, К. Гуцкова и других поэтов, и, в дополнение к переведённым прежде пьесам Шекспира, «Отелло» и «Генрих VIII», перевёл «Тимон Афинский», «Венецианский купец», «Как вам будет угодно», «Конец — всему делу венец», «Виндзорские проказницы», «Комедия ошибок» и «Бесплодные усилия любви»; кроме того — трагедию Гуцкова «Уриэль Акоста», Лессинга «Натан Мудрый», поэмы Гейне «Бимини», Лонгфелло — «Евангелина», Ленау — «Жижка», комедию Шеридана «Школа злословия», трагедию Шелли «Ченчи», и много других крупных и мелких произведений европейской поэзии (Данте, К. Ф. Д. Шубарт, Л. Уланд, Ф. Шпильгаген, Г. Зудерман, Р. Бёрнс, Э. Б. Браунинг, А. Мюссе, В. Сарду, О. Барбье, Г. Лонгфелло, Брет Гарт, Андерсен, Г. Ибсен, А. Мицкевич; всего свыше шестидесяти авторов. Эти переводы доставили ему почётное место среди лучших русских переводчиков. Отличаясь звучным и красивым стихом, переводы Вейнберга в то же время замечательны и своей близостью к подлинникам. За перевод Марии Стюарт Шиллера в 1895 году он был удостоен половинной пушкинской премии.

Не ограничиваясь этой переводческой деятельностью, печатал в газетах и журналах статьи о разных произведениях русской и иностранной литературы, отдельные монографии (например, этюды о В. Гюго и Фрейлиграте), статьи о театре, о явлениях общественной жизни и т. п.

Многие стихотворения и переводы Вейнберга были положены на музыку Ц. А. Кюи, А. Т. Гречаниновым, М. М. Ипполитовым-Ивановым и другими композиторами. Стихотворение «Он был титулярный советник…» (1859; первая публикация в цикле «Отпрыски сердца» за подписью Гейне из Тамбова, «Искра», 1859, № 2) стало широко известным благодаря романсу А. С. Даргомыжского.

В конце 1860-х и 1870-х гг. издал в русских переводах (своих и чужих) сочинения Гёте (в 6 томах) и Гейне (в 12 томах), а затем — избранные сочинение Берне, в своем переводе (2 тома).

Литература

• Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Т. 1: А — Г. Москва: Большая российская энциклопедия, 1989. С. 402—403.

Ссылки

• Вейнберг, Петр Исаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Сосницкий Д. А., Ростовцев Е. А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/326.html Вейнберг Петр Исаевич] // Биографика СПбГУ
• [az.lib.ru/w/wejnberg_p_i/ Сочинения Вейнберга на сайте Lib.ru: Классика]
• [korablik0.narod.ru/heine.htm Перевод Вейнберга стихотворения Гейне «Сумерки богов»]
• [web.archive.org/web/20090810214949/poets-necropol.narod.ru/veynberg-pi.html Могилы ушедших поэтов]
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=16751F0A-A6B9-D10C-FD2D-4C2C59B7D650 Вейнберг Петр Исаевич] на сайте Архивов РАН

Отрывок, характеризующий Вейнберг, Пётр Исаевич

– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.