Господин Пунтила и его слуга Матти

Господин Пунтила и его слуга Матти
Herr Puntila und sein Knecht Matti
Жанр:	комедия
Автор:	Бертольт Брехт
Язык оригинала:	немецкий
Дата написания:	1940

«Господин Пунтила и его слуга Матти» (нем. Herr Puntila und sein Knecht Matti) — комедия немецкого поэта и драматурга Бертольта Брехта.

История создания

Комедию «Господин Пунтила и его слуга Матти» Бертольт Брехт написал в сентябре 1940 года в Финляндии, куда он, спасаясь от нацистов, приехал по приглашению известной финской писательницы Хеллы Вуолийоки.

Финская писательница предложила Брехту принять вместе с ней участие в конкурсе на «лучшую народную пьесу», при этом Вуолийоки задумала развлекательную комедию — о пьянице, который с похмелья испытывает ненависть ко всем окружающим. На основе её набросков Брехт написал иную пьесу: он удалял «психологические разговоры» и задачу свою видел в том, чтобы «сценически воплотить противоречие „господин и слуга“ и вернуть теме её поэзию и комизм»; характер Пунтилы его гораздо больше интересовал, когда тот «трезв в дым». Брехт писал «Пунтилу» практически одновременно с «Добрым человеком из Сезуана», и главный герой пьесы, по словам Эрнста Шумахера, «добрый человек» навыворот. Если в пьесе Вуолийоки шофёр, сватавшийся к дочери помещика, был переодетым дипломатом, и этот расхожий приём приводил к традиционному счастливому концу, то в версии Брехта шофёр и дипломат — разные лица: сватается к дочери Пунтилы дипломат, сам он спьяну решает выдать дочь за шофёра, — в итоге слуге ничего другого не остаётся, как покинуть своего господина. В результате этой переработки комедия из фарса превратилась в социальную пьесу.

Весной 1941 года Брехту пришлось покинуть Финляндию и на шесть с лишним лет поселиться в Соединённых Штатах; первое представление пьесы, под её первоначальным названием — «Хозяин поместья Исо-Хейкиллэ и его слуга Калли», — состоялось в 1946 году в Финляндии, на сцене рабочего театра, при этом автором была названа Хелла Вуолийоки. Под названием «Господин Пунтила и его слуга Матти» и с указанием авторства Брехта пьеса впервые была поставлена в цюрихском «Шпильхаузе» самим Брехтом и Куртом Гиршфельдом. Этот спектакль, впервые представленный публике 5 июня 1948 года, стал театральным событием с международным резонансом и первым значительным успехом Брехта-драматурга после его возвращения в Европу .

На русский язык пьеса впервые была переведена Л. Чёрной и опубликована в 1955 году в журнале «Новый мир»; в 1956 году в однотомнике пьес Брехта «Господин Пунтила» был опубликован в переводе Р. Райт, С. Болотина и Т. Сикорской.

Действующие лица

• Пунтила — хозяин имения
• Ева Пунтила — его дочь
• Mатти — его шофер
• Официант
• Судья
• Атташе
• Ветеринар
• Эмма-самогонщица
• Девушка-фармацевтка
• Коровница
• Телефонистка
• Толстяк
• Работник
• Рыжий работник
• Тощий работник
• Красный Сурккала
• Лайна — кухарка
• Фина — горничная
• Адвокат
• Пастор
• Пасторша

Сюжет

Владелец обширного имения Пунтила, когда пьян — добрейший человек, но выносить его в больших количествах трудно: помимо того, что пьяный Пунтила неадекватно воспринимает окружающую действительность, он и в доброте своей остаётся сумасбродным барином. Он может зайти в ресторан «пропустить рюмочку» и задержаться там на трое суток, — шофёр Матти всё это время вынужден ждать его на улице. Он может перед самым закрытием биржи труда увезти в своё имение, дабы «познакомиться поближе», троих работников, хотя нужен ему только один, не нанять в итоге никого и оставить всех троих без работы, поскольку биржа тем временем уже закрылась.

Но самое худшее, что время от времени у него случаются «приступы трезвости»: в этом состоянии из добродушного сумасброда он превращается в злобного самодура. Пьяный, он отдаёт шофёру Матти свой кошелёк, чтобы тот за него расплачивался, протрезвев, находит кошелёк у шофёра в кармане — и обвиняет его в воровстве. Очередной приступ трезвости осложнён тем, что накануне спьяну Пунтила «добродушно» поиздевался над очень нужным человеком — владельцем единственного на всю округу племенного жеребца; другого для оплодотворения кобыл придётся искать за сотни километров от имения, и Пунтила зол на весь мир.

Матти терпит выходки хозяина, потому что найти хорошее место нелегко; к тому же он неравнодушен к хозяйской дочери — Еве. Пунтила собирается выдать её за атташе, Еве жених не пришёлся по сердцу, но отец дал слово, и надо устроить так, чтобы жених отказался от неё сам. Матти готов помочь девушке — каким угодно образом скомпрометировать её в глазах жениха; но у атташе слишком много долгов, и потому он не щепетилен: даже уединение Евы с шофёром в бане, её растрёпанные волосы и расстёгнутая блузка жениха не могут смутить.

Спасает Еву сам Пунтила: чтобы оплатить долги атташе, он должен продать свой лес; во время помолвки, ещё не успев напиться, посмотрев трезвым взглядом на свой лес и на атташе, Пунтила сам выгоняет жениха. Выпив ещё немного, он решает выдать дочь за шофёра: ради такого жениха лес продавать не придётся. Матти сопротивляется: содержать жену ему решительно не на что. Правда, Пунтила обещает подарить зятю лесопилку, но кто знает, какое настроение у него будет завтра. Матти устраивает Еве экзамен — как бы она приспособилась к жизни бедняков, предполагающей и стирку белья, и штопку носков, и массу других непривычных для неё занятий, и вдобавок грубость мужа, устающего на тяжёлой работе. Ева экзамен не выдерживает.

У Пунтилы очередной «приступ трезвости»; он узнаёт о печальных последствиях своих пьяных выходок и решает навсегда бросить пить, — приказывает доставить к нему всё спиртное, какое есть в доме, дабы прилюдно его уничтожить. Но вместо этого как-то незаметно начитает пить, с пафосом разбивая опорожнённые бутылки. Пьяный Пунтила никого не любит так, как Матти, и, напившись до потери сознания, он прилюдно обещает отписать шофёру половину своих лесов. Утром, не дожидаясь, когда Пунтила проснётся, Матти навсегда покидает его имение: зная характер своего хозяина, он опасается, что, протрезвев и вспомнив о своём обещании, Пунтила вызовет полицию.

Сценическая судьба

«Господин Пунтила и его слуга Матти» был одной из первых постановок созданного Брехтом в 1948 году театра «Берлинер ансамбль». В режиссёрском плане, разработанном Брехтом для этого спектакля, сочетались принципы итальянской комедии дель арте с приёмами современной бытовой пьесы. В спектакле были использованы как расписанные задники, так и проекции на белый экран. В январе 1952 года Брехт вместе с Эгоном Монком создал в «Берлинер ансамбль» новую версию спектакля, с новым составом исполнителей, в числе которых были Тереза Гизе и Эрвин Гешоннек.

Комедия «Господин Пунтила и его слуга Матти» очень скоро стала одной из самых популярных пьес Брехта; только на протяжении 50-х годов её поставили более 30 театров ГДР и многие театры Западной Германии; ещё раньше, чем в Берлине, пьеса была поставлена в мюнхенском «Каммершпиле». Однако в Западной Германии комедию часто ставили неправильно, с точки зрения автора: в спектаклях исчезало противоположность между двумя мирами, из которых один господствует, а другой обслуживает; в частности, мюнхенская постановка оставляла у критиков такое впечатление, будто Брехт любит своего Пунтилу.

Пьеса неоднократно ставилась и в СССР; большим успехом пользовался, в частности, спектакль, поставленный в 1958 году Вольдемаром Пансо в Таллинском театре им. В. Кингисеппа, с Хуго Лауром в главной роли. «Лучшие сцены X. Лаура, — писал в „Московской правде“ В. Комиссаржевский, — это его „трезвые“ сцены, наполненные какой-то угрюмой и мстительной силой». Но самую первую постановку осуществил на ленинградском радио 1957 году Рубен Агамирзян с актёрами Ленинградского театра им. А. С. Пушкина.

Известные постановки

• 1948 — «Шаушпильхауз», Цюрих. Постановка Бертольта Брехта и Курта Хиршфельда; художник Тео Отто. Роли исполняли: Пунтила — Леонард Штеккель, Матти — Густав Кнут, Ева — Хелен Вита, Эмма-самогонщица — Тереза Гизе. Премьера состоялась 5 июня.
• 1949 — «Каммершпиле», Мюнхен. Постановка Ганса Швейкарта. В роли Пунтилы — Адольф Гондрель. Премьера состоялась 9 января
• 1949 — «Берлинер ансамбль». Постановка Б. Брехта и Э. Энгеля; художник Каспар Неер. Роли исполняли: Пунтила — Леонард Штеккель, Матти — Эрвин Гешоннек, Эмма-самогонщица — Тереза Гизе, Эльза-коровница — Регина Лутц . Премьера состоялась 8 ноября.
• 1952 — «Берлинер ансамбль». Постановка Б. Брехта и Эгона Монка. Композитор Пауль Дессау. Роли исполняли: Пунтила — Курт Буа, Матти — Эрвин Гешоннек, Эмма-самогонщица — Тереза Гизе. Куплеты о Пунтиле между картинами исполняла Аннемари Хаазе.
• «Театр драматичны», Варшава. Постановка Конрада Свинарский, художник Томаш Руминский

Постановки в СССР и в России

• 1958 — Таллинский академический драматический театр им. В. Кингисеппа. Постановка Вольдемара Пансо; художник Мари-Лийс Кюла. Роли исполняли: Пунтила — Арнольд Суурорг и Хуго Лаур, Матти — Рудольф Нууде, Ева — Линда Руммо, Премьера состоялась 1 мая
• 1963 — Литовский театр русской драмы, Вильнюс. Постановка В. Галицкого, художник И. Иванов; композитор В. Горбульский. Роли исполняли: Пунтила — Б. Красильников, Матти — А. Иноземцев, Эмма-самогонщица — М. Миронайте.
• 1966 — Центральный театр Советской Армии. Постановка Хавемана
• 1974 — Центральный театр Советской Армии. Постановка Бориса Ситко. Роли исполняли: Пунтила — Б. Ситко, Матти — В. Сошальский.
• 2008 — Дзержинский театр драмы. Постановка Андрея Подскребкина. Роли исполняли: Пунтила — Ю.Кислинский, Матти — О.Рязанов.
• 2012 — Московский театр им. Вл. Маяковского. Постановка М. Карбаускиса; художник С. Бархин; музыка Пауля Дессау. Роли исполняют: Пунтила — Михаил Филиппов, Матти — Анатолий Лобоцкий, Ева — Зоя Кайдановская, Атташе — Евгений Парамонов, Адвокат — Игорь Кашинцев, Пастор — Игорь Охлупин

Теле- и радиопостановки

• 1957 — Ленинградское радио. Постановка Рубена Агамирзяна, музыка Люциана Пригожина. Роли исполняли: Пунтила — Ю. Толубеев, Матти — И. Горбачёв. Спектакль был удостоен диплома I Ленинградского фестиваля искусств «Белые ночи».

Экранизации

• 1955 — Господин Пунтила и его слуга Матти / Herr Puntila und sein Knecht Matti, Австрия; фильм Альберто Кавальканти
• 1966 — Господин Пунтила и его слуга Матти / Herr Puntila und sein Knecht Matti, телевизионный фильм, Германия; режиссёр Рольф Хедрих
• 1979 — Господин Пунтила и его слуга Матти / Herra Puntila ja hänen renkinsä Matti, Швеция — Финляндия

Примечания

Литература   Театр

Отрывок, характеризующий Господин Пунтила и его слуга Матти

– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.