Двуречная

Посёлок городского типа Двуречная укр. Дворічна Герб Страна УкраинаУкраина Область ХарьковскаяХарьковская область Район Двуречанский Поселковый совет Двуречанский Координаты 49°51′02″ с. ш. 37°40′32″ в. д.49.850555555555559° с. ш. 37.675555555555555° в. д. / 49.850555555555559; 37.675555555555555    Основан 1660 ПГТ с 1960 Площадь 4,04 км² Официальный язык украинский, русский Население 4410 человек (2001) Плотность 1090,500 чел./км² Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +380 5750 Почтовые индексы 62700-62709 Автомобильный код AX, КХ / 21 КОАТУУ 6321855100

К:Населённые пункты, основанные в 1660 году

Двуре́чная (укр. Дворічна) — посёлок городского типа, Двуречанский поселковый совет, Двуречанский район, Харьковская область, Украина.

Код КОАТУУ — 6321855100. Население по переписи 2001 года составляет 4410 (2026/2384 м/ж) человек.

Административный центр Двуречанского района.

Является административным центром Двуречанского поселкового совета, в который, кроме того, входит село Западное.

Географическое положение

Посёлок городского типа Двуречная находится на правом берегу реки Оскол в месте впадения в неё рек Верхняя Двуречная и Нижняя Двуречная. Река Нижняя Двуречная делит посёлок на две части, есть мост. На противоположном берегу реки Оскол расположены посёлок Двуречное и село Гряниковка. Вокруг посёлка небольшие лесные массивы (сосна). На расстоянии в 4 км расположена железнодорожная станция Двуречная. Через посёлок проходит автомобильная дорога Т-2109.

История Двуречной

Двуречная была основана в 1660 году на территории Дикого поля как острогна Белгородской засечной линии с целью защиты населения от набегов монголо-татар.

Основателем Двуречной слободы (Двуречного городка) в низовьях р. Оскола был житель г. Нового Оскола черкашенин старого выезда» Василий Бакаринский. «В 174-м году» (видимо, весной 1666 г.) он предложил свои услуги «ниже Валуйки, между Двоеречных, на татарском перелозе на реке Осколе, построить город и осадить слободы дворов тысячу». Черкас на жительство к р. Осколу он собирался призывать «из малороссийских городов и из-за Днепра». Этим вопросом занимался Разрядный приказ в Москве 7 октября 1666 г. была даже записана «сказка» бывшего воеводы Белгородского полка князя Семена Львова, который сообщил, что в связи с предложением В. Бакаринского урочища по р. Осколу осматривал валуйский воевода Иван Позняков (ЦГАДА, столбцы Белг. Ст., № 599, л.664-666). Правительство дало разрешение В. Бакаринскому на устройство нового города и приглашение черкас, но обширные планы осадчика осуществились лишь частично. В середине 70-х гг. в Двуречном проживало более 200 черкасских (казацких) семей.

Но в 1678 г. городок подвергся жестокому татарскому нападению. Как рассказывал позднее сотник Григорий Федоров, татары «к тому городку приступали», многих людей убили, многих увели в полон, «и слободы выжгли». Весной 1680 г. в Двуречном городке жителей было немного – 54 семьи русских и черкас (ЦГАДА, столбцы Белг. Ст., № 1530, л.110»).

В 1681 г., по донесению атамана Никиты Силина, в городке стрельцов и пушкарей не было, гарнизон состоял из 43-х украинских казаков и имел в своем распоряжении одну пушку и одну пищаль.

В описании городов, составленном 1683 году, указано, что Двуречная: « …построена подле реки Оскола с правой стороны на устье речки Двуречных в той слободе построен острог всяким лесом, в том остроге 5 башен, одни проезжие ворота от речек Двуречных. И тот острог и башни огнили и обалялись.

Да от слободы Купенской построена стена новым всяким лесом острожные башни по мере вокруг и с башенными месты 115 сажень с аршином.

Около тово острогу выкопан ров в глубину полутора сажени в ширинутож ров оставлен со всех сторон дубовым лесом.

Двуречной слободы жители: атаман на коне с пищалью 1 человек. На конях с пищалью 35 человек. На коне без пищали 1 человек, без оружия 12 человек. Итого 48 человек».

По преписи слободских полков гвардии майора Хрущова 1732 г. в «местечке Двуречная подпрапорных 4, работников 3, козаков 78, соседей 2, работников 1, подпомощников 433, шинков 7».

О существовании первой церкви в Двуречной достоверно известно из документов за 1712 г., но видимо она существовала и раньше. Каменный храм был достроен в 1825 г. в честь Успения Божей Матери. Значительные суммы на строительство церкви выделили протоиерей Стефан Писаревский, церковный староста дворянин Федор Иванович Зайцев и купянский 3-й гильдии купец, житель Двуречной, Иван Иванович Гонтарев. Старая церковь осталась стоять на старом месте. В 1835 году её купил купец И.И. Гонтарев и использовал для обжига кирпича (по закону здание церкви могло быть продано с условием использования или под церковь, или на дрова). В 1904 году была построена новая каменная звонница и пристроено правое крыло. Одним из самых известных старост, который много сделал для храма был Федор Яковлевич Чалый - купянский 2-й гильдии купец, который жил в Двуречной. Он занимал этот пост с 1865 года.

Как поселение Двуречная состояла из более 30 хуторов, расположенных вдоль Оскола, Нижней и Верхней Двуречной. Так, в 1780 году в числе военных обывателей Двуречной было 1371 мужчина 1372 женщины. Кроме того были в Двуречной и поместья титулярного советника Ивана Ивановича Кашинцева (хут. Ивановский, где размещался деревянный дом), прапорщика Василия Ивановича Капустянского и квартирмейстера Ивана Андреевича Кувчинского. В.И. Капустянский да И.А. Кувчинский не жили в Двуречной, а сдавали свои земли в аренду.

В том же 1780 г. в Двуречной было восемь шинков, обладателями которых были двуречанские обыватели, а также восемь деревянных торговых лавок. В конце XVIII и в начале XIX века была только одна ярмарка в год – 15 августа (продолжалась 3 недели), на которую приезжали купцы из Изюма, Белгорода, Купянска и Валуек. Купцы и граждане торговали сукнами, шелковыми материями, ситцем, деревянной посудой. Из Купянского уезда жители привозили разные крестьянские изделия: телеги, колеса, ведра, решета, сита, горшки с соленой рыбой и икрой, деготь. Во второй половине XIX, начале XX века. в Двуречной стало пять: с 1-го января, с 15-го августа, с 1-го октября, в понедельник Пасхи и в день Сошествия Св. Духа.

В Двуречной в соответствии с малороссийскими привилегиями главным промыслом было винокурение. Горячее вино частично продавали в шинках Двуречной, а большую часть увозили на продажу в другие слободы и по ярмаркам. Кто-то из жителей торговал дегтем, мылом, свечами, сапогами, припасами, овощами. Земли здесь бедные и для земледелия использовались мало, в основном для сенокоса и для выпаса скота. Женщины занимались домашним рукоделием: пряли лен, поскань, шерсть, ткали полотно и сукна на продажу.

В начале XX века. к слободе Двуречной относились несколько хуторов. Из них крупнейшие: Плескачивка, Ридкодуб, Васильцивка, Путников, Западнэ, Новоселовка, Сагунивка, Лозова, Ивановка. Хотя на плане генерального межевания с 1832 г. Двуречная изображалась без хуторов. Среди других хуторов особенно интересен хутор Сагунивка, где было имение штабс-капитана Александра Адамовича Иона. Он часто встречается в документах первой половины XIX века. в связи со своей усадьбой в слободе Двуречной. Еще в 1806 г. будучи подпоручиком, он был награждён орденом «Св. Анны» III степени в шпаге, за бой против французов. А в 1825 г., уже находясь в отставке в чине штабс-капитана, был награждён орденом «Св. Анны» III степени за старания по службе Купянского уездного предводителя дворянства и по устройству Харьковского кадетского корпуса. В 1868 г. у его жены Н.Г. Ион в самой Двуречной была усадьба.

Купянские купцы Чалые, имели в Двуречной дворовое место, расположенное рядом с музеем. В архиве сохранился план этой усадьбы за 1868 год. Сын купчихи Марии Яковлевне Чалой – Иван Андреевич был офицером-артиллеристом на крейсере «Варяг». После Октябрьской революции он перешел на сторону Красной Армии, работал на партийных началах в г. Енакиево, был осужден в 1937 г. и отбывал заточение в Хабаровском крае на прииске «Туманный». Как позже вспоминал сам А. Чалый, на этом руднике рядом с ним работали Литвинов и Рокоссовский. О хозяйственной деятельности есть подтверждение факт строительства купцом Чалым на железнодорожной станции Двуречная газогенераторного мельницы, а также в имении Чалых в хуторе Фигуливка. О И.А. Чалого долго хранил память его товарищ, уроженец сл. Двуречная мичман Василий Никитович Погуляй, фотография его также сохраняется в Двуречанском музее, а известен этот офицер службой на броненосном крейсере «Потемкин». В 1907 г. В.Н. Погуляй был осужден на каторгу.

В одном из самых старых документов о сл. Двуречной (1758 г.) идет речь о казаке Григории Липовом, который переселился с семьей в Двуречную из Ахтырского полка сл. Микитовки. За примерную службу наградила его императрица Елизавета Петровна земельным наделом, с лесным оврагом. За этот надел вышел у него спор в начале XIX века. с другими обывателями сл. Двуречной. Куда только не обращались потомки Липового, однако оставлена им во владение была только сенокосная лука, а лесной байрачок был забран в казну. И сегодня в Двуречной живут Липовые. Один из них Кирилл Липовой, служил у императора в охране, будучи с его свитой в Европе, поборол на арене лучшего европейского борца. Помнят в Двуречной и его сыновей: Павла, Трофима и Николая. А его правнук работал лесничим в Змиевском районе. В Двуречной помнят тренера футбольной команды «Урожай» Виктора Ивановича Герасименко. Основанная в 1934 году команда, в 1936-40 годах была чемпионом Харьковской области. Немного больше сведений сохранилось о Купянского купца Гонтарева, благодаря его приказчику Арефию Михайлович Кустовскому родом из Гусинки. Он начинал у Гонтарева карьеру и оставил после себя воспоминания о своих похождениях, купцах, у которых работал приказчиком и людях, с которыми в разное время встречался.

На протяжении своего существования Двуречная находилась под интенсивным русско-украинским влиянием, так как находится на географической и исторической границе между Россией и Украиной.

Двуречная в годы Великой Отечественной войны

В военные годы из числа жителей Двуречанского района в ряды Советской Армии вступило почти 9000 человек, из них на фронте погибло 2828 человек. Около двухсот двуречан ушли в партизаны.

Немецкая оккупация продолжалась почти 8 месяцев — с 24 июня 1942 по 2 февраля 1943 года.

Во время войны в Двуречной размещались эвакогоспитали № 1343, 1832, 2179, 2620, 6457, 5983.

Званием Героя Советского Союза был удостоен уроженец Двуречной капитан Лялин Василий Константинович (штурман эскадрильи 8-го отдельного авиаполка дальней разведки 8-й воздушной армии), а также уроженцы других сёл Двуречанского района — старший сержант О. Ф. Ковалев (командир пушки 1083-го полка 1-го Белорусского фронта (уроженец села Токарёвка) и полковник М. П. Титов (командир 12-го гвардейского полка 5-й гвардейской дивизии 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта, уроженец села Колодезное).

Послевоенный период

В послевоенный период в Двуречной были построены предприятия для изготовления строительных материалов и переработки сельскохозяйственной продукции. После распада СССР Двуречная утратила свой экономический потенциал.

Экономика

• В посёлке есть несколько молочно-товарных, большая птице-товарная фермы.
• Двуречанский элеватор, OOO.
• Двуречанское лесничество.
• Двуречанская районная типография.
• «Шевченкове», агрофирма, сельскохозяйственное ЧП.
• Двуречанская пищевкусовая фабрика, ЗАО.
• Охотхозяйство «Бирюк».
• Пекарня «Наш хлеб».

Объекты социальной сферы

• Двуречанский детский сад № 2.
• Двуречанская общеобразовательная школа I—III ступеней.
• Двуречанский профессиональный аграрный лицей.
• Двуречанский районный лицей.
• Двуречанский районный дом культуры.
• Стадион.
• Автовокзал.
• Двуречанский краеведческий музей.
• Центральная районная больница.
• Двуречанский центр внешкольной работы — детские и юношеские клубы, центры досуга и творчества.
• Двуречанская детская музыкальная школа.
• Двуречанская детско-юношеская спортивная школа.
• Двуречанская районная лечебница ветеринарной медицины.

Достопримечательности

• Братская могила советских воинов. Похоронено 93 воина.
• Ботанический заказник местного значения «Коробочкино». Площадь — 29,1 га. В ярах и балках правого берега реки Оскол представлена уникальная для Харьковщины растительность меловых наслоений. Редкие флора и фитоценозы, которые требуют охраны.

Религия

• Церковь Успения Пресвятой Богородицы.

Известные люди

• Писаревский, Пëтр Степанович (около 1820—?) — украинский поэт, автор бурлескных стихов и басен.

Ссылки

• [dvurechnaya.at.ua Двуречанский край — сайт Двуречной]
• [gska2.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rf7571=32850 Сайт Верховной рады Украины]
• [www.kharkivoda.gov.ua/show.php?page=dvorichanska&lang=ru Официальный сайт Харьковской областной государственной администрации] (рус.)
• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6308 Лялин Василий Константинович] (рус.)
• [www.kharkivoda.gov.ua/show.php?page=dvorichanska&lang=ru Двуречанский район]

Отрывок, характеризующий Двуречная

Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.