Панютино (Харьковская область)

Посёлок городского типа Панютино укр. Панютине Страна УкраинаУкраина Область ХарьковскаяХарьковская область Район Лозовской Поселковый совет Панютинский Координаты 48°55′47″ с. ш. 36°16′48″ в. д.48.929722232222° с. ш. 36.28000001° в. д. / 48.929722232222; 36.28000001    Глава поселкового совета Алексей Петрович Корпан Основан 1869 Первое упоминание 1869 Прежние названия Лозовая-Азовская ПГТ с 1938 Площадь 5,52 км² Официальный язык украинский, русский Население 8900 человек (2012) Плотность 1328,26 чел./км² Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +380 5745 Почтовый индекс 64660 Автомобильный код AX, КХ / 21 КОАТУУ 6311045400

К:Населённые пункты, основанные в 1869 году

Паню́тино (укр. Панютине) — посёлок городского типа, Панютинский поселковый совет, Лозовской городской совет, Харьковская область, Украина.

Код КОАТУУ — 6311045400. Население по переписи 2001 года составляет 7332 (3299/4033 м/ж) человека.

Является административным центром Панютинского поселкового совета, в который, кроме того, входит село Хлебное.

Географическое положение

Посёлок городского типа Панютино находится у истоков реки Лозовая. К посёлку примыкает село Хлебное. Через посёлок проходят автомобильная дорога Т-2107 и железная дорога, станция Панютино.

История

Основание

Линейная станция и железнодорожный посёлок, под первоначальным названием: «Лозовая-Азовская», возникли в 1869 году, во время прокладки «Курско-Харьково-Азовской» железной дороги. Вскоре, в связи со строительством Лозово-Севастопольской линии, в 7-ми верстах от станции «Лозово-Азовская», была образована узловая станция «Лозовая-Севастопольская»… Поэтому линейную станцию и посёлок переименовали в Панютино (по фамилии землевладельца — генерала Фёдора Сергеевича Панютина — на землях которого они были построены), чтобы избежать путаницы в названиях линейной и узловой станций...

В 1870-х годах, вблизи станции Панютино были построены паровозное депо и железнодорожные мастерские… Паровозное депо являлось оборотным для пассажирских и товарных паровозов из депо: «Харьков-Главный», «Славянск», а с 1895 года и «Мелитополь».

По состоянию на 1902 год, станция Панютино являлась дополнением к узловой станции Лозовая по обслуживанию наиболее деятельного участка Курско-Харьково-Севастопольской ж.д. Здесь сосредоточено большое паровозное депо (приписной паровозный парк — товырные паровозы типов: 0-3-0 и 0-4-0), малые ремонтные мастерские, колония паровозных бригад…

В 1925÷1926 гг., депо и весь паровозный парк, вследствие неудобного месторасположения и неудовлетворительной планировки, были переведены в район узловой станции Лозовая, где к этому времени было построено новое депо — депо Лозовая. Местные железнодорожные мастерские были преобразованы в вагоноремонтный завод.

• В 1869 году основаны посёлок и железнодорожная станция под названием Лозовая-Азовская, которая входила в Лозовской железнодорожный узел на пересечении Курско-Харьковско-Азовской и Лозово-Севастопольской дорог; позднее станцию переименовали в Панютино (по фамилии бывшего владельца этих земель генерала Фёдора Сергеевича Панютина), чтобы избежать путаницы с другой станцией под названием Лозовая-Севастопольская.

В 1870-х годах, вблизи станции Панютино были построены паровозное депо и железнодорожные мастерские, постепенно росло население. Основных улиц было две — Лимановка и Ивановка (названия не сохранились). Среди рабочих мастерских проводили пропаганду социалистические партии и организации.

Гражданская война

Осенью 1917 года посёлок был взят под контроль отрядами Центральной Рады. В декабре этого же года Панютино захватили отряды Красной Гвардии, которые двигались на юг из Харькова по железной дороге. Эта территория вошла в состав Донецко-Криворожской Советской Республики. В апреле 1918 года Панютино занимают австро-немецкие войска вместе с отрядами Всеволода Петрова, военачальника УНР.

С 29 апреля по 14 декабря 1918 года входило в состав Украинской державы.

Во время Гражданской войны в Росиии 1918-1923 годов в начале 1919 года Панютино занимают красные под командованием П.Е. Дыбенко. В том же году их на некоторое время сменяют белые деникинцы, затем вновь устанавливается советская власть. Местные железнодорожные мастерские были преобразованы в вагоноремонтный завод (изначальное паровозное депо ещё в 1913 году было переведено в Лозовую).

Советский период

C декабря 1922 года в составе Украинской Советской Социалистической Республики Союза Советских Социалистических Республик.

Великая Отечественная война

С 22 июня 1941 года вагоноремонтный завод перешёл на военное положение. В конце июля 1941 года Панютино подверглось первым бомбардировкам. В октябре посёлок был занят немецкими войсками. Кроме немцев здесь также стояли румынские подразделения. Вагоноремонтный завод был эвакуирован в Боготол, где находился до 1946 года.

Во время оккупации в Панютино действовала подпольная группа, в состав которой входили П. Ильин, Г. Очеретенко, Л. Мауслис, И. Ченова, Е. Соловьёва и другие. Они распространяли листовки, проводили подрывные работы — портили оборудование на электростанции, препятствовали выходу из ремонта немецких танков. Оккупанты жестоко расправились с подпольщиками.

27 января 1942 года войсками 270-й стрелковой дивизии (полковник З.Ю. Кутлин) 6-й армии (генерал-майор А.М. Городнянский) Юго-Западного фронта в ходе Барвенковско-Лозовской операции 18-31.01.1942 года Панютино было освобождено. Советские войска находившиеся здесь уже в мае были окружены и разгромлены вермахтом.

Окончательно Панютино было освобождено 16 сентября 1943 года силами 35-й гвардейской стрелковой дивизии.

Экономика

Промышленность

Посёлок известен крупным государственным предприятием «Украинский государственный центр по эксплуатации специализированых вагонов», или «Укрспецвагон» (бывший Панютинский вагоноремонтный завод). Работают завод «Электродвигатель», который обслуживает посёлок запчастями, и Панютинская промышленная площадка Шебелинского линейно-производственного управления магистральных газопроводов. Также на территории завода имеется трансформаторная подстанция высокого напряжения, ГКС (газо-компрессорная станция).

Общественный транспорт

Общественный транспорт посёлка представлен двумя видами: автомобильных и железнодорожным.

Имея выгодное территориальное расположение, с помощью электропоездов местного сообщения, жители посёлка могут с легкостью добраться к ближайшему районному центру г. Лозовая, что является крупной узловой станцией.

Кроме того, действующие маршруты такси и маршрутных такси предоставляют возможность передвижения на территории поселка, а также за его пределы — в ближайшие населенные пункты.

Маршруты:

• 4 микрорайон — Рынок — Панютино
• Панютино — Рынок
• 4 микрорайон — Рынок — Панютино(западный район)
• 4 микрорайон — Рынок — Панютино — Хлебное

Торговля

В посёлке функционирует рынок за «Номиналом» и порядка 20 различных магазинов и ларьков.

Другие сервисы

Представлены другими инстанциями посёлка: отделение «Укртелеком», банкоматы «ЕкспресБанк» и «Приват-Банк», отделение почты, несколько аптек, вокзал с кассой, такси и прочее.

Образование

Образовательная сеть представлена Панютинской ООШ 1-3 ступеней № 1 и Панютинским аграрным лицеем (бывшее ПТУ № 56). В районе с. Хлебное существует Панютинская ООШ 1-2 ступеней № 2. По улице Матросова находится Панютинская музыкальная школа № 1.

Спорт

Посёлок имеет стадион, спортзал, футбольную и волейбольную команду «Локомотив», финансирование которых проводиться органами местного самоуправления и администрацией филиала «ПВРЗ». Соответственно основным видом спорта является футбол. В каждой части посёлка есть как минимум по одному стадиону.

Действует секция вольной борьбы. Также в Доме культуры существуют секции танцев, шахмат, шашек, кружок пения.

В районе газопровода размещена самая большая функционирующая детская площадка.

Религия

Действует православная церковь (УПЦ МП), которая находится на улице Восьмого марта, и баптистская община (улица Пугачёва).

Районирование

Панютино неформально разделено на районы: «Северный», «Западный», «Газопровод», «Центр», «Въезд» и «Хлебное».

Существует формальная организация жилмассива «Газопровод».

Достопримечательности

• Братская могила советских воинов. Похоронено 456 воинов.
• Памятный знак воинам-землякам. 1941—1945 гг.

Литература

• Валерий Абатуров, Ричард Португальский. Харьков – проклятое место Красной Армии. Яуза, Эксмо. 2008.

Ссылки

• [gska2.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rdat1=22.08.2008&rf7571=34286 Учётная карточка пгт Панютино] (укр.)
• [www.usv.com.ua Сайт Укрспецвагона]

Отрывок, характеризующий Панютино (Харьковская область)

Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.