Земля, до востребования (фильм)
Земля, до востребования | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария | |
В главных ролях |
Олег Стриженов |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания | |
Длительность |
163 мин. |
Страна | |
Язык | |
Год | |
IMDb | |
«Земля, до востребования» — советский художественный фильм-драма, поставленный на Центральной киностудии детских и юношеских фильмов имени М. Горького в 1972 году режиссёром Вениамином Дорманом по одноимённому роману Евгения Воробьёва, повествующем о жизни разведчика, прообразом которого послужил Лев Маневич[1].
Премьера фильма состоялась в 26 марта 1973 года.
Сюжет
В фашистской Италии до начала Великой Отечественной войны у советской разведки был свой резидент — Лев Маневич. Даже когда в 1936 году его выследила и схватила итальянская контрразведка, он, находясь в тюрьме, переправлял ценные сведения о противнике в Москву.
В ролях
- Олег Стриженов — Лев Ефимович Маневич / Конрад Кертнер / Яков Никитич Старостин
- Олег Жаков — Паскуале Эспозито
- Волдемар Зандберг — Ян Карлович Берзин (Павел Иванович Берзин, Старик, Доницетти)
- Мария Сагайдак — Джаннина
- Анаида Топчиян — Ингрид / «Травиата»
- Лев Дуров — Сигизмунд Скарбек
- Данута Столярская — Анка Скарбек
- Любовь Стриженова — Эрминия
- Леонид Каневский — Маурицио, докер
- Григоре Григориу — Тоскано
- Ростислав Янковский — Агирре
- Андрей Вертоградов — Баронтини
- Сергей Боярский — Лионелло, инструктор по пилотированию
- Михаил Ножкин — Вася Цветков, он же Базиль
- Олег Хабалов — Хаджи Мамсуров
- Александр Граве — Сидорин
- Борис Никифоров — Гри-Гри
- Георгий Тейх — Хуан Гунц
- Борис Клюев — Хименес
- Олев Эскола — консул Дрегер
- Вадим Захарченко — человек без примет
- Готлиб Ронинсон — «Трамвайщик»
- Георгий Дрозд — лётчик из «Люфтганзы»
- Рогволд Суховерко — лётчик из «Люфтганзы»
- Б. Голубин — Курт
- А. Сердан — Баутисто
- Александр Вокач — следователь де Лео
- Николай Вальяно — следователь Пичирилло
В эпизодах
- Елизавета Алексеева — кассирша в театре (в титрах — A. Алексеева)
- Александр Барушной — директор-распорядитель фирмы «Нептун»
- Петр Бенюк — фотографирующийся
- Николай Бриллинг — консул Германии
- Владимир Козел — хозяин ресторана (в титрах — Г. Козел)
- Лев Любецкий — адвокат Фаббрини
- Григорий Лямпе — агент полиции
- Павел Махотин — Вильгельм Тойберт, глава «Центральной конторы ветряных двигателей»
- Владимир Осенев — агент криминальной полиции
- Георгиос Совчис — лётчик люфтваффе
- Георгий Тусузов — меломан, потом — заключенный
- Богдан Анткив, Вадим Армянинов, Артур Берзин (в титрах — Артур Берзиньш), Анна Босенко, Владимир Герцик (в титрах — В. Герцег), Е. Головина, Светлана Кетлерова, Александр Космачевский, Е. Кренцель, Инна Лещинская, Валерий Лысенков, А. Магдынский, Юрий Маркелов, Г. Мизиано, Геннадий Морозов, И. Пекарев, Г. Раюшкин, Виталий Розстальный, А. Ростецкий, Б. Санкин, Леон Спендиаров, Фёдор Стригун, Регина Темир-Булат, Херардо Фернандес, Марина Фигнер, Ирина Чувелева, Игорь Шелюгин, В. Шпаковский
- Глеб Плаксин — господин на суде (в титрах не указан)
Съёмочная группа
- Сценарий — Евгения Воробьёва
- Постановка — Вениаминa Дорманa
- Оператор-постановщик — Михаил Гойхберг
- Художник-постановщик — Марк Горелик
- Художник по костюмам — Элеонора Маклакова
- Композитор — Микаэл Таривердиев
- Звукооператор — Борис Корешков
- Режиссёр — Полина Познанская
- Операторы — Милица Богаткова, Игорь Клебанов
- Монтаж — Галины Шатровой, Берты Погребинской
- Редакторы — Вера Бирюкова, Алла Гербер
- Художник-гримёр — М. Шелег
- Мастер света — Ю. Кириллов
- Художник-фотограф — В. Комаров
- Ассистенты:
- режиссёра — В. Варламова, А. Кезин
- оператора — Е. Матятин
- художника — Елена Аникст
- по костюмам — Е. Медведева
- по монтажу — Н. Белая
- Комбинированные съёмки:
- Оператор — Г. Никитин
- Художник — В. Глазков
- Главные военный консультант — генерал-майор И.М. Чистяков
- Консультант по авиации — генерал-майор Г.Н. Захаров
- Государственный симфонический оркестр кинематографии
- Дирижёр — Александр Петухов
- Директор картины — Евгений Сапов
Напишите отзыв о статье "Земля, до востребования (фильм)"
Примечания
- ↑ [lib.align.ru/book/win/2379.html Евгений Воробьёв, роман «Земля, до востребования»] (Проверено 16 июля 2009)
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=2362 «Земля, до востребования»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- [ruskino.ru/mov/4713 «Земля, до востребования»]. Сайт RUSKINO.RU. Проверено 10 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CIOzwJ5z Архивировано из первоисточника 19 ноября 2012].
- [www.1tvrus.com/announce/11064 «Земля, до востребования »]. Первый канал. [www.webcitation.org/68g2OQbJ4 Архивировано из первоисточника 25 июня 2012].
- «Земля, до востребования» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Земля, до востребования (фильм)
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.