Иннокентий (Тихонов)

Иннокентий Тихонов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Архиепископ Винницкий
23 апреля — 29 ноября 1937 года
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Александр (Петровский)
Преемник:	Евлогий (Марковский)
Архиепископ Харьковский
январь — 22 апреля 1937 года
Церковь:	Русская православная церковь
Преемник:	Александр (Петровский)
Епископ Старорусский, викарий Новгородской епархии
1 ноября 1933 — январь 1937
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Алексий (Симанский)
Преемник:	Михаил (Чуб)
Епископ Благовещенский
30 августа 1930 года — 19 сентября 1932 года
Предшественник:	Трофим (Якобчук)
Преемник:	Герман (Кокель)
Епископ Ладожский, викарий Ленинградской митрополии
22 апреля 1922 — 29 августа 1930
Предшественник:	Мелхиседек (Паевский)
Преемник:	Марк (Шавыкин)
Имя при рождении:	Борис Дмитриевич Тихонов
Рождение:	22 мая 1889(1889-05-22) Троицк (Оренбургская губерния)
Смерть:	29 ноября 1937(1937-11-29) (48 лет) Винница
Отец:	Дмитрий Тихонов
Мать:	Зиновия Тихонова
Принятие монашества:	18 апреля 1913 года
Епископская хиротония:	9 апреля 1922 года

Архиепископ Инноке́нтий (в миру Бори́с Дми́триевич Ти́хонов); (22 мая 1889, Троицк — 29 ноября 1937, Винница) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Винницкий.

Образование и война

Окончил Томскую духовную семинарию (1911), затем Петроградскую духовную академию в 1915 году со степенью кандидата богословия и Археологический институт.

В 1913 году пострижен в монашество и возведен в сан иеромонаха.

В 1914 году был духовником больных и раненых воинов в подвозном автомобильном перевязочном отряде.

В 1915 году был духовником при втором Серафимовском лазарете.

В 1915—1917 гг. состоял профессорским стипендиатом Петроградской духовной академии при кафедре Церковной археологии.

Александро-Невское братство

С 1916 года, совместно с иеромонахами Львом и Гурием (Егоровыми) активно участвовал в миссионерской деятельности в Петрограде. В 1917 году поступил в число братии Александро-Невской Лавры. Был одним из основателей Александро-Невского братства; возглавлял внутри братства кружок любителей православного богослужения.

В 1918 году назначен правителем дел Духовного Собора Лавры. С 1919 года занимал должности в Русском Отделении Академии истории материальной культуры. В 1921 году возведен в сан архимандрита.

Архиерей

9 апреля 1922 года хиротонисан во епископа Ладожского. Хиротонию возглавил митрополит Петроградский Вениамин (Казанский).

Арестован 1 июня 1922 года, постановлением ГПУ от 4 января 1923 года сослан в Усть-Цильму Архангельской губернии (затем место ссылки было изменено на Туркестан).

Весной 1925 года епископ Иннокентий был освобождён. По возвращении в Ленинград с лета 1925 года входил в Епископский совет.

Вновь арестован 19 декабря 1925 года по обвинению «в распространении литературы контрреволюционного характера». Приговорён 29 апреля 1926 к ссылке в Норильский край на три года.

В середине 1929 года он был освобожден, поселился в Вологде, затем в Архангельске.

С 1930 года — епископ Благовещенский, назначения не принял.

Осенью 1931 года арестован и 2 декабря 1931 года приговорён к трём годам лагерей. В заключении находился в Белбалтлаге, работал на взрывных работах, в 1933 году получил контузию и вскоре был освобождён и поселился в Старой Руссе.

С 19 октября 1933 года — епископ Старорусский, викарий Новгородской епархии.

С января 1937 года — архиепископ Харьковский.

С 23 марта 1937 года — архиепископ Винницкий.

28 октября 1937 года вновь был арестован

29 ноября 1937 года в 24:00 расстрелян. Место погребения неизвестно.

22 июня 1993 года определением Синода Украинской Православной Церкви прославлен как местночтимый святой Харьковской епархии.

Библиография

• Шкаровский М. В. Александро-Невское братство 1918—1932 годы. СПб., 2003.

Ссылки

• [ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_869 Иннокентий (Тихонов)] на сайте Русское Православие
• [palomnik.vn.ua/svjashchennomuchenik-inokentij.html Священномученик Инокентий (Тихонов)] // «Винницкий паломник»
• [www.odigitriya.com.ua/node/534 Відкриття особистості] // Газета «Одигітрія»
• [aquaviva.ru/journal/?jid=242 Архиепископ Иннокентий (Тихонов)] // журнал «Вода живая»
• [gazetakifa.ru/content/view/4423/ На следствии он не назвал ни одной фамилии] // газета «Кифа»
• [www.psmb.ru/obshchinno-bratskaja-zhizn/obshchinno-bratskii-opyt-v-istorii-cerkvi/statja/bratstvo-est-staraja-no-zabytaja-i-obnovljaemaja-forma/ Письма епископа Иннокентия из Архангельска (1922—1923 гг.)] // сайт [www.psmb.ru/ Преображенского братства]

Отрывок, характеризующий Иннокентий (Тихонов)

– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.