Италия на «Евровидении-2014»

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Конкурс песни Евровидение 2014
Национальный отбор
Страна Италия
Процесс отбора Внутренний отбор
Дата(ы) отбора 22 января 2014 года
Выбранный артист Эмма Марроне
Выбранная песня «La mia città»
Результаты
Результат в финале 21 место, 33 очк.
Другие участия:
Проведение:

1965 • 1991
Участие:</br> 1956 • 1957 • 1958 • 1959 • 1960 • 1961 • 1962 • 1963 • 1964 • 1965 • 1966 • 1967 • 1968 • 1969 • 1970 • 1971 • 1972 • 1973 • 1974 • 1975 • 1976 • 1977 • 1978 • 1979 • 1980 • 1981 • 1982 • 1983 • 1984 • 1985 • 1986 • 1987 • 1988 • 1989 • 1990 • 1991 • 1992 • 1993 • 1994—1996 • 1997 • 1998—2010 • 2011 • 2012 • 2013 • 2014 • 2015 • 2016

Италия принимает участие в конкурсе песни «Евровидение 2014» в Копенгагене, Дания. Представитель был выбран путём внутреннего отбора, организованным итальянским национальным вещателем «RAI».





Внутренний отбор

22 января 2014 года, «RAI» объявила, что Эмма Марроне была выбрана в качестве представителя Италии на «Евровидении 2014».[1][2][3] В конкурсе 2014 года «RAI» решила отказаться от выбора исполнителя путём фестиваля Сан-Ремо, который с 2011 года был методом отбора представителя Италии.

На Евровидении

Как член «Большой пятёрки», Италия автоматически имело право на место в финале, который состоялся 10 мая 2014 года. В дополнении Италии был передан шанс голосовать во втором полуфинале, который прошёл 8 мая 2014 года.[4]

См. также

Напишите отзыв о статье "Италия на «Евровидении-2014»"

Примечания

  1. [www.eurovision.tv/page/news?id=emma_to_represent_italy_in_copenhagen «Emma to represent Italy in Copenhagen!»]
  2. [www.esctoday.com/74174/italy-emma-marrone-copenhagen/ «Italy: Emma Marrone to Copenhagen»]
  3. [escxtra.com/2014/01/emma-to-copenhagen/ «Italy: Emma to Copenhagen!»]
  4. [www.eurovision.tv/page/news?id=allocation_draw_results_whos_in_which_semi-final «Allocation Draw results: Who's in which Semi-Final?»]

Отрывок, характеризующий Италия на «Евровидении-2014»

И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.