Кан, Роберт Эллиот

Роберт Эллиот (Боб) Кан
англ. Robert Elliot Kahn, Bob Kahn
Боб Кан в Женеве, май 2013
Научная сфера:	Инженер-электрик
Место работы:	CNRI
Учёная степень:	доктор философии
Известен как:	Изобретатель протокола TCP
Награды и премии:	Премия Японии, Премия Тьюринга, Медаль «Пионер компьютерной техники» (1996) Премия принца Астурийского в технических и научных исследованиях (2002)

Ро́берт Э́ллиот (Боб) Кан (англ. Robert Elliot Kahn, Bob Kahn, род. 23 декабря 1938, Нью-Йорк) — изобретатель протокола TCP; совместно с Винтоном Серфом — изобретатель протокола IP. Часто именуется в СМИ одним из «отцов интернета».

Биография

Родился в Бруклине в еврейской семье, родственник Германа Кана. Его отец, Лоренс Кан (1910—1999), работал завхозом в средней школе, мать — Беатрис Полин Ташкер (1914—1994) — была домохозяйкой. Семья матери происходила из Каменец-Подольского.

Получил образование инженера-электрика в городском колледже Нью-Йорка (1960), дипломы магистра и доктора философии в Принстоне (1962, 1964). В 1972 Кан поступил на службу в государственное агентство по военным разработкам ARPA (современное DARPA). В том же году, в октябре, состоялся первый опыт по созданию работоспособной сети ARPANET, включавшей 40 серверов. В 1972—1974 для решения проблемы совместимости различных систем и каналов связи Кан привлёк Винтона Серфа; команда Кана-Серфа разработала протокол удалённого сетевого обмена, известный как ТСP, под руководством Леонарда Клейнрока.

Достигнув поста директора информационного департамента DARPA, в последующие годы Кан управлял многомиллиардным проектом Strategic Computing Program. В 1986 Кан перешёл на работу в CNRI и возглавляет её по сей день (июль 2013).

Награды

Работы Кана и Серфа 1970-х годов, создавшие техническую основу современного интернета, отмечены многочисленными национальными и международными наградами:

• Мемориальная премия Гарри Гуда (1986)
• SIGCOMM Award (1993)
• Премия Маркони (1994)
• Пионер компьютерной техники (1996)
• Национальная медаль США в области технологий и инноваций (1997)
• Золотая медаль имени Александра Грэма Белла (1997)
• Премия Чарльза Старка Дрейпера (2001)
• Премия принца Астурийского в технических и научных исследованиях (2002)
• Премия Тьюринга (2004)
• Президентская медаль Свободы (2005)
• C&C Prize (2005)
• Премия Японии (2008)
• Премия Гарольда Пендера (2010)
• Зал славы Интернета (2012)
• почётный доктор наук Санкт-Петербургского национального исследовательского университета информационных технологий, механики и оптики (2012).
• Премия королевы Елизаветы II в области инженерного дела (2013)

Ссылки

• [www.cnri.reston.va.us/bios/kahn.html Corporation for National Research Initiatives (CNRI)] (англ.).

Отрывок, характеризующий Кан, Роберт Эллиот

– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.