Население Руанды
Руанда — полиэтническое государство. Население состоит из народов хуту (88 %), тутси (11 %) и пигмеев тва (1 %).
Средняя продолжительность жизни: мужчины — 41 год, женщины — 43. Уровень рождаемости на 1000 чел. — 34,8 новорожденных. Уровень смертности: на 1000 чел. — 21 смерть.
Большинство верующих — католики (49,5 %) и протестанты (43,4 %)[1]; самыми крупными протестантскими конфессиями являются англикане, адвентисты и пятидесятники (более миллиона верующих каждая).
Содержание
Динамика численности
1962 год — 3 млн жителей (первая всеобщая перепись)[2]
1972 год — 3 млн 896 тысяч жителей (перепись)[2]
1978 год (август) — 4 млн 831 тысяча жителей (перепись)[2]
1991 год (август) — 7 млн 143 тысячи жителей (перепись)[2]
2002 год — 8 млн 272 тысячи жителей (перепись)[2]
Этнический состав
А также:
Противостояние хуту и тутси
В Руанде уже многие века происходит противостояние между этническим большинством — народом хуту, и меньшинством тутси, что привело в 1994 году к самому жестокому геноциду за последние полвека — геноциду в Руанде, в результате которого погибло по меньшей мере 600 тысяч человек представителей народа тутси.
История
До колониальной эпохи тутси обычно занимали более высокое положение в социальной иерархии, чем хуту. Однако существовали и возможности изменения социального статуса: хуту, который приобрёл много скота или другого имущества, мог ассимилироваться с группой тутси, а к обедневшему тутси относились как к хуту. Веками правящая верхушка состояла из тутси, в колониальные времена им было легче получить образование и, следовательно, занять место в административном аппарате. Германия и (после Первой мировой войны) Бельгия вовлекали в управление страной исключительно тутси. Это привело к тому, что постепенно в сознании хуту сложилось убеждение, что тутси — угнетатели и враги[3].
В конце 1950-х годов в ходе процесса деколонизации напряженность в Руанде возросла. Политическое движение хуту, которое выступало за передачу власти большинству, набирало силу, в то время как часть обладавших властью тутси противились демократизации и утрате своих привилегий. В ноябре 1959 года вспыхнуло восстание, во время которого сотни тутси были убиты и тысячи — вынуждены бежать в соседние страны. В 1962 году впервые были проведены выборы президента независимой Руанды. Поскольку хуту было в несколько раз больше, чем тутси, подавляющая часть населения страны отдала свои голоса представителю хуту. Хуту, впервые в своей истории заняв ведущее положение в стране, стали преследовать тутси.
Тутси же, стремясь вернуть себе утраченные позиции, начали организовывать нападения на отдельных представителей правительства и правительственные учреждения хуту. В период с 1962 по 1967 год было совершено десять таких нападений, каждое из которых повлекло ответное убийство большого количества тутси из числа гражданского населения, возникали все новые потоки беженцев. К концу 1980-х годов около 480 тыс. руандийцев находились на положении беженцев, в основном в Бурунди, Уганде, Заире (Конго) и Танзании[4].
Особенно активной община тутси была в Уганде, где как политическое и военное движение организовался Руандийский патриотический фронт (РПФ). Главной целью РПФ было объявлено реформирование системы государственного управления в Руанде, в частности раздел политической власти. Многие из присоединившихся к движению тутси служили в Армии национального сопротивления нынешнего президента Уганды Йовери Мусевени, который в 1986 году отстранил от власти предыдущее правительство. Среди членов РПФ были и хуту.
Примирение народов Руанды
Пока все попытки примирить тутси и хуту оказываются безрезультатны. Провалился способ Нельсона Манделы, опробованный в Южной Африке. Став международным посредником на переговорах между правительством Бурунди и повстанцами, бывший президент ЮАР в 1993 году предложил схему «один человек — один голос», заявив, что мирное урегулирование семилетнего межэтнического конфликта возможно лишь при отказе меньшинства тутси от монополии на власть. Он заявил, что «армия должна состоять, по крайней мере наполовину, из другой основной народности — хуту, а голосование следует проводить по принципу один человек — один голос».
Власти Бурунди попытались пойти на этот эксперимент, однако кончился он печально. В том же 1993 году президент страны Пьер Буйоя передал власть законно избранному президенту-хуту Мельхиору Ндайде. В октябре того же года военные убили нового президента. В ответ хуту истребили 50 тысяч тутси, а армия уничтожила в отместку 50 тысяч хуту. Погиб и следующий президент страны — Киприен Нтарьямира — именно он летел в одном самолете с президентом Руанды 4 апреля 1994 года. В результате в 1996 году Пьер Буйоя вновь стал президентом.
Сегодня власти Бурунди считают, что вновь вводить принцип «один человек — один голос» — значит продолжать войну. Поэтому нужно создать систему чередования у власти хуту и тутси, отстранив от активной роли экстремистов из той и другой этнических групп. Сейчас в Бурунди заключено очередное перемирие, сколько оно продлится, никто не знает.
Положение в Руанде выглядит более спокойным — президент Руанды, тутси по национальность Поль Кагаме называет себя президентом всех руандийцев, независимо от их национальной принадлежности. Однако жестоко преследует тех хуту, которые виновны в геноциде тутси в начале 1990-х.
Напишите отзыв о статье "Население Руанды"
Примечания
- ↑ [features.pewforum.org/global-christianity/total-population-percentage.php Christian Population as Percentages of Total Population by Country] (англ.). The Pew Research Center's Religion and Public Life Project (12-19-2011). Проверено 15 августа 2013. [www.webcitation.org/6JdRk2yPU Архивировано из первоисточника 15 сентября 2013].
- ↑ 1 2 3 4 5 www.inafran.ru/sites/default/files/page_file/shlenskaya_ruanda.pdf
- ↑ [www.agentura.ru/dossier/russia/people/soldatov/tutsihutu/ Тутси против хуту]
- ↑ Альберт Хаматшин. [www.expert.ru/printissues/expert/2008/30/72_trupa_v_chas/ 72]. Журнал Эксперт (28 июля 2008). Проверено 14 августа 2010. [www.webcitation.org/66oF6V5Pq Архивировано из первоисточника 10 апреля 2012].
См. также
Литература
|
Население Руанды на Викискладе? |
|---|
- Евсеев В. И. Руанда. — Москва: "Мысль", 1974. — 96 с.
| ||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Население Руанды
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
