Новый Рижский театр
Новый Рижский театр | |
Здание Нового Рижского театра | |
Основан |
1992 |
---|---|
Руководство | |
Директор |
Гундега Палма |
Главный режиссёр | |
Ссылки | |
[www.jrt.lv/index2.php www.jrt.lv] |
Новый Рижский театр (латыш. Jaunais Rīgas teātris) — профессиональный репертуарный латышский драматический театр, основанный в 1992 году в Риге.
Содержание
История театра
Театр расположен в историческом здании, который был домом для нескольких рижских театров. В разное время здесь находились: первый Новый рижский театр (1908—1915), Театр Дайлес (1920—1977), Государственный театр юного зрителя Латвийской ССР (1977—1992).
Театр располагает двумя стационарными сценами: Большим (470 зрительских мест) и Малым (100 зрительских мест) залами, а также камерным, репетиционным и залом «Минутка». Кроме того театр осуществляет некоторые из своих постановок на сцене Театрального музея.
Театр активно участвует в различных фестивалях. Многие из спектаклей получили международное признание и были удостоены профессиональных наград.
Первым главным режиссёром был недавний выпускник ГИТИСа Юрис Рийниекс, с 1997 года его сменил Алвис Херманис, один из самых видных латвийских театральных деятелей своего поколения, лауреат высшей европейской театральной награды в номинации «Новая театральная реальность».
Главные режиссёры театра
- Юрис Рийниекс (1992—1997)
- Алвис Херманис (с 1997)
Директора
- И. Гайле (1992—1995)
- Г. Либерс (1995—1997)
- Алвис Херманис (1997—2000)
- Гундега Палма (с 2000)
Труппа театра
Актёры:
- Гундарс Аболиньш
- Инга Алсиня
- Аурелия Анужите*
- Майя Апине
- Вия Артмане*
- Байба Брока
- Раймонда Ваздика*
- Гайтис Гага
- Вилис Даудзиньш
- Гуна Зариня
- Сандра Звигуле
- Агнесе Зелтиня
- Каспарс Знотиньш
- Евгений Исаев
- Андрис Кейшс
- Элита Клявиня
- Иварс Крастс
- Гиртс Круминьш
- М. Лининьш
- Ивета Поле
- Варис Пунькис
- Регина Разума
- В. Рога
- Эдгарс Самитис
- Андрис Стродс
- Алвис Херманис
- Яна Чивжеле
- Лиене Шмуксте
- Гирт Эцис
- Михаил Барышников
(*) — бывшие и приглашённые актёры
Режиссёры:
|
|
|
Художники:
|
|
|
|
|
|
Избранные театральные постановки
- 1993 — «Matīss — kausu bajārs» по драматической поэме Алесандра Чака (реж. Юрис Рийниекс)
- 1993 — «Маркиза де Сад» Юкио Мисима (реж. Алвис Херманис)*
- 1993 — «Немой официант» Гарольда Пинтера (реж. Юрис Рийниекс)
- 1994 — «Пробуждение весны» Франка Ведекинда (реж. Юрис Рийниекс)
- 1994 — «Конец игры» Самюэла Беккета (реж. А. Озолс)
- 1994 — «Жаворонок» Жана Ануя (реж. М. Цонерс)
- 1995 — «Книга Руфь» (реж. Мара Кимеле)*
- 1995 — «Король Лир» Уильяма Шекспира (реж. Мара Кимеле)
- 1995 — «Импровизация» Жана Ануя (реж. М. Цонерс)
- 1996 — «Последний вздох» С. О. Мадсена (реж. Мара Кимеле)
- 1996 — «Чайка» А. П. Чехова (реж. Алвис Херманис)
- 1996 — «Мой любимый Шекспир» (реж. Мара Кимеле)
- 1996 — «Ни одного своего слова» Петериса Петерсона (реж. П. Петерсонс)
- 1996 — «Орфей» Клаудио Монтеверди (реж. К. Вусс)
- 1996 — «Дочери и сыновья» С. А. Найдёнова (реж. Ольгерт Кродерс)
- 1997 — «Красная шапочка и волк» К. Брюкнера (реж. Ольгерт Кродерс)
- 1997 — «Земля обетованная» Р. Циммера (реж. Юрис Рийниекс)
- 1997 — «Мой бедный Марат» Алексея Арбузова (реж. Алвис Херманис)
- 1997 — «Девица Кристина» Мирчи Элиаде (реж. В. Кайришс)
- 1997 — «Ребёнок Розмари», по одноимённому роману Айры Левин (реж. Г. Шмитс)
- 1997 — «Музыкант и проститутка» Исаака Башевис-Зингера (реж. Дж. Дж. Джилинджерс)
- 1998 — «Дни портных в Силмачах» Рудольфа Блауманиса (реж. В. Кайришс)
- 1998 — «Пиковая дама» по А. С. Пушкину (реж. Алвис Херманис)
- 1998 — «Аркадия» Тома Стоппарда (реж. Алвис Херманис)
- 1998 — «Саломея» Оскара Уайльда (реж. Р. Вайварс)
- 1998 — «Приключения Буратино» по сказке Алексея Толстого (реж. Д. Романовича)
- 1999 — «Идиот» по роману Ф. М. Достоевского (реж. В. Кайришс)
- 1999 — «Вертер» по роману в стихах Иоганна Вольфганга Гёте (реж. Петерис Крыловс)
- 2000 — «Барышни из Волчиков» Ярослава Ивашкевича (реж. Алвис Херманис)*
- 2000 — «Змей» Мирчи Элиаде (реж. В. Кайришс)
- 2000 — «Генрих IV» Луиджи Пиранделло (реж. Петерис Крыловс)
- 2000 — «Рондо» Артура Шницлера (реж. Банюта Рубеса)
- 2001 — «Тёмные олени» Инги Абеле (реж. В. Кайришс)
- 2001 — «Маргарита» Мары Залите по трагедии Иоганна Вольфганга Гёте (реж. В. Кайришс)
- 2001 — «Приглашение на казнь» по роману Владимира Набокова (реж. Дж. Дж. Джилинджерс)
- 2001 — «По По» Евгения Гришковца (реж. Евгений Гришковец)
- 2001 — «Лето младшего брата» Гунара Приеде (реж. Л. Гундарс)
- 2002 — «Ревизор» Н. В. Гоголя (реж. Алвис Херманис)*
- 2002 — «История Каспара Хаузера» К. Дира (реж. Алвис Херманис)*
- 2003 — «Длинная жизнь» (реж. Алвис Херманис)*
- 2003 — «Нора» Генрика Ибсена (реж. Мара Кимеле)
- 2003 — «Стеклянный зверинец» Теннесси Уильямса (реж. Галина Полищук)
- 2003 — «Dostoevsky-Trip» Владимира Сорокина (реж. Г. Эцис)
- 2003 — «Возможные миры» Джона Майтона (реж. Банюта Рубеса)
- 2004 — «Дальше» по мотивам пьесы Максима Горького «На дне» (реж. Алвис Херманис)
- 2006 — «Соня» по рассказу Татьяны Толстой (реж. Алвис Херманис)*
- 2008 — «Фундаменталист» Юхи Йокела (реж. Инесе Мичуле)
- 2015 — «Brodsky/Baryshnikov» Михаил Барышников (реж. Алвис Херманис)
(*) — спектакли, удостоенные театральных наград
Напишите отзыв о статье "Новый Рижский театр"
Ссылки
- [www.jrt.lv/ Официальный сайт театра]
- [static.music.lv/~krievukultura/ru/?page_id=8 Отчёт о гастролях Нового Рижского театра в центре Мейерхольда]
Примечания
Отрывок, характеризующий Новый Рижский театр
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него: