Осада Нарвы (1581)
| Осада Нарвы | |||
| Основной конфликт: Ливонская Война | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Шведская победа | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Нарвы 1581 года — шведская осада Нарвы в ходе Ливонской войны, завершившаяся взятием города.
Содержание
Ход событий
Нарва (Ругодив) была первым ливонским городом, взятым русскими войсками в результате осады 1558 года. Относительно Нарвы у царя Ивана Грозного были большие планы по созданию крупного торгового и военного порта Руси на Балтийском море. В городе были построены православные храмы, за 23 года русского правления в него переселились немало русских купцов и ремесленников. Нарвская торговля с городами Северной Германии, Дании, Голландии, Франции и Англии стала очень прибыльной и быстро развивалась.
Для Шведского королевства и Речи Посполитой появление русских в Балтийском море было крайне нежелательным, из-за чего оба государства вступили в войну. В битве под Венденом на ливонском театре военных действий наступил перелом. В августе 1579 года шведы предприняли первую попытку овладеть Нарвой, но отступили, потеряв около 4000 человек.
В августе 1581 году усиленная отрядами шотландских наёмников шведская армия под командованием фельдмаршала Понтуса Делагарди и адмирала Класа Флеминга по Финскому заливу и реке Нарове на кораблях прибыла к Нарве и обложив её с трёх сторон, подвергла интенсивному обстрелу из 24 крупных картаун. Шведам пошло на пользу, что ещё до их прибытия основная часть нарвского гарнизона была переведена во Псков для его обороны от поляков[1]. Спустя полторы недели, после того, как стена крепости была разрушена, шведское войско ворвалось в город, подавило сопротивление и учинило жестокую резню. Как пишет Бальтазар Руссов, при штурме погибло около 300 детей боярских, около 2000 стрельцов и 7000 русских горожан, включая женщин и детей[2].
Последствия
Вскоре Делагарди, пользуясь тем, что русские гарнизоны крепостей Ижорской земли были частично отвлечены на оборону Пскова от войск Стефана Батория, победным маршем прошёл всю западную Ингерманландию и, уже не встречая серьёзного сопротивления, занял крепости Ивангород, Ям и Копорье. Дальнейшее продвижение шведов было остановлено в битве под Лялицами и во время осады Орешка.
Русь потеряла свой единственный крупный порт на Балтике, а также до Тявзинского мира 1595 года вообще выход к балтийскому побережью.
Напишите отзыв о статье "Осада Нарвы (1581)"
Примечания
Литература
- Бодрихин Н. Г. 400 сражений Руси. Великие битвы русского народа. — М. : Яуза : Эксмо, 2009.
Отрывок, характеризующий Осада Нарвы (1581)
Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
