Пальчатокоренник
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
| Пальчатокоренник | |||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||
| Синонимы | |||||||||||||||||||||
| Виды | |||||||||||||||||||||
| Ареал | |||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||
Пальчатокоре́нник, или Пальцеко́рник, или Дактилори́за (лат. Dactylorhíza) — род травянистых растений семейства Орхидные (Orchidaceae), распространённых в Евразии, Африке и Северной Америке[3]. Род включает около сорока видов[4][3]; кроме того, описано более семидесяти гибридных видов[4].
Флора России включает 14 видов или 8 крупных видов-агрегатов (групп близких и относительно слабо обособленных друг от друга таксонов)[5].
Пальчатокоренник — род, выделенный из рода Ятрышник (Orchis). Основное отличие представителей этих родов — строение подземных клубней: у ятрышника они округлые, у пальчатокоренника — пальчато-раздельные.
Пальчатокоренник иногда выращивают как красивоцветущее садовое или комнатное растение[3], хотя для большинства видов пальчатокоренников (и других наземных орхидей) введение в культуру очень осложнено из-за тесного взаимодействия этих растений с почвенными грибами.
Содержание
Название
Научное название рода, Dactylorhiza, образовано от двух греческих слов, δάκτυλος (daktylos, «палец») и ῥίζα (rhiza, «корень»), и объясняется формой подземных клубней, похожих на сросшиеся человеческие пальцы.
|
|
|
Вверху — Dactylorhiza maculata, клубень.
В центре — Dactylorhiza sambicina, цветок: 1 — лепестки, 2 — колонка, 3 — пыльник (каждая из двух его частей содержит поллиний, каудикулу и прилипальце), 4 — стаминодий (стерильная тычинка), 5 — клювик (одна из его функций — препятствовать самоопылению), 6 — губа (видоизменённый лепесток), 7, 8 — части другого цветка, 9 — столбик. Внизу — Dactylorhiza fuchsii, плоды. |
Русские названия рода — «пальчатокоренник» и «пальцекорник» — являются калькой научного названия, при этом название «пальчатокоренник» употребляется довольно часто[3], «пальцекорник» же — существенно реже[6]. Изредка в качестве русского названия используется слово «дактилориза» — транслитерация научного названия.
Распространение
Ареал рода охватывает Европу, Северную Африку, Западную и Северную Азию, Северную Америку.[3]
Типичные места обитания растений — луга, пастбища, леса, болота.[3]
| ||||||||||
Более тёмные пятна на трёхлопастной губе пальчатокоренника пятнистого (Dactylorhiza maculata) нередко похожи на иероглифы.
| ||||||||||
Биологическое описание
Представители этого рода — многолетние травянистые растения высотой не более одного метра.
Клубни пальчатораздельные, концы пальчатых лопастей корневидно-утончённые[7]. Как и у ятрышника, у пальчатокоренника обычно два клубня: молодой клубень твёрдый, в нём скапливаются запасы для будущего года; прошлогодний же клубень отдаёт вещества, накопленные годом раньше, и постепенно увядает, становясь всё более мягким.
Листья продолговатые или ланцетные, у многих видов — с более тёмными пятнами. Нижние листья по сравнению с теми, что находятся выше, — более крупные и широкие.
Соцветия густые, многоцветковые. Цветки длиной от 10 до 25 мм розового, красноватого и лиловатого оттенка. Околоцветник состоит из шести листочков (лепестков); три из них сложены в виде шлема, ещё один — губа, которая у одних видов цельная, у других — трёхлопастная. На губе и других лепестках обычно имеются более тёмные пятна в виде точек и полосок. В бутоне губа находится сверху, но перед началом цветения цветок разворачивается на 180 градусов — и в результате она оказывается внизу, выполняя роль посадочной площадки для насекомых[8].
Характерный признак цветка пальчатокоренника, как и других представителей подсемейства Orchidoideae, — колонка: образование, возникшее в результате срастания столбика и тычинки. У колонки имеется клювик, который закрывает вход в цветок. Рыльце красноватое, нитевидное. Пыльники находятся по бокам колонки, в каждом гнезде сидит по поллинию. С помощью имеющего прилипальца поллиний приклеивается к насекомому; из-за высыхания ножки положение поллиния вскоре меняется — и он в точности попадает на рыльце другого соцветия[8].
Плод — коробочка. Семена мелкие, очень многочисленные (к примеру, одно растение пальчатокоренника мясо-красного (Dactylorhiza incarnata) может производить более 60 тысяч штук семян в годК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3734 дня]), разносятся ветром на большие расстояния[8].
Использование
Раньше из клубней некоторых видов пальчатокоренника, особенно из пальчатокоренника пятнистого (Dactylorhiza maculata), готовили так называемый салеп, который использовали как обволакивающее средство при отравлениях, а также для питания ослабленных больных[9]. Медицинские свойства салепа объясняются химическим составом клубней: в них содержится до 50 % слизи, до 30 % крахмала и до 15 % белка. Клубни собирали вскоре после цветения, опускали ненадолго в кипяток, затем сушили[10].
Культивирование
Пальчатокоренник иногда выращивают как садовое или комнатное растение. Растения предпочитают частичное затенение и достаточную влажность в течение тёплого периода. Морозостойкость всех видов очень высокая. Земельную смесь обычно готовят из гумуса, торфа, песка, суглинка и компоста из коры. Размножение — делением корневищ весной[3].
В условиях Московской области устойчивы в культуре: Dactylorhiza aristata, Dactylorhiza fuchsii, Dactylorhiza fuchsii subsp. hebridensis (syn. Dactylorhiza hebridensis), Dactylorhiza maculata, Dactylorhiza praetermissa, Dactylorhiza russowii, Dactylorhiza urvilleana (syn. Dactylorhiza triphylla)[11].
Классификация
Таксономическое положение
Род Пальчатокоренник и близкие к нему роды Любка (Platanthera), Ятрышник (Orchis) и др. входят в трибу Орхидные, или Ятрышниковые (Orchideae) подсемейства Орхидные, или Ятрышниковые (Orchidoideae) семейства Орхидные, или Ятрышниковые (Orchidaceae):
- Таксономическая схема
| отдел Цветковые, или Покрытосеменные (классификация согласно Системе APG II) | ||||||||||||||||||||||
| порядок Спаржецветные | ещё 44 порядка цветковых растений, из которых к спаржецветным наиболее близки Аироцветные, Диоскореецветные, Лилиецветные, Панданоцветные и Частухоцветные | |||||||||||||||||||||
| семейство Орхидные, или Ятрышниковые | ещё 24 семейства, в том числе Агавовые, Амариллисовые, Асфоделовые, Гиацинтовые, Ирисовые, Луковые, Спаржевые | |||||||||||||||||||||
| подсемейство Орхидные, или Ятрышниковые | ещё четыре или пять подсемейств | |||||||||||||||||||||
| триба Орхидные, или Ятрышниковые | ещё три трибы (Diseae, Cranichideae, Diurideae) | |||||||||||||||||||||
| род Пальчатокоренник | ещё более пятидесяти родов, в том числе Любка и Ятрышник | |||||||||||||||||||||
| около 40 видов | ||||||||||||||||||||||
Виды
| ||||||||||
| ||||||||||
Dactylorhiza sambucina. Разные формы одного вида, цветущие вместе.
| ||||||||||
| ||||||||||
| ||||||||||
| ||||||||||
Dactylorhiza fuchsii, лист.
| ||||||||||
Ниже приведён полный список видов рода Dactylorhiza (без гибридных видов и инфравидовых таксонов) с указанием ареала — по данным Королевских ботанических садов в Кью[4]. Звёздочкой (*) отмечены виды, произрастающие на территории России и сопредельных стран[7]
Многие виды способны образовывать гибриды.[3]
- Dactylorhiza alpestris (Pugsley) Aver. (1983). [syn. Orchis alpestris Pugsley]. Пиренеи, Альпы, Карпаты.
- Dactylorhiza aristata (Fisch. ex Lindl.) Soó (1962) — Пальчатокоренник остистый. [syn. Orchis aristata Fisch. ex Lindl.] От Восточного Китая до Южной Аляски. (*)
- Dactylorhiza atlantica Kreutz & Vlaciha (2006). Марокко.
- Dactylorhiza baldshuanica Chernyak. (1983) — Пальчатокоренник бальджуанский. Центральная Азия.
- Dactylorhiza baumanniana J.Hölzinger & Künkele (1983). Северная Греция.
- Dactylorhiza cordigera (Fr.) Soó (1962) — Пальчатокоренник сердценосный. [syn. Orchis cordigera Fr.] От Юго-Восточной Европы до Украины.
- Dactylorhiza czerniakowskae Aver. (1983) — Пальчатокоренник Черняковской. Центральная Азия.
- Dactylorhiza elata (Poir.) Soó (1962) — Пальчатокоренник высокий. [syn. Orchis elata Poir.] Западное Средиземноморье, в том числе Северная Африка. Окраска цветков — лиловая. Листья без пятен. Видовой эпитет объясняется тем, что это один из самых высоких видов пальчатокоренника — растения вырастают до одного метра[3].
- Dactylorhiza euxina (Nevski) Czerep. (1981) — Пальчатокоренник черноморский. От Северно-Восточной Турции до Кавказа. [syn. Orchis euxina Nevski] (*)
- Dactylorhiza foliosa (Rchb.f.) Soó (1962) — Пальчатокоренник густолистный. [syn. Orchis latifolia var. foliosa Rchb.f.] Мадейра. Растёт на заболоченных лугах. Цветки розовые. Листья пятнистые[3].
- Dactylorhiza fuchsii (Druce) Soó (1962) — Пальчатокоренник Фукса. [syn. Orchis fuchsii Druce] От Европы до Сибири. Окраска цветков различная: розовая, красная. Чаще всего встречается в редких широколиственных и елово-широколиственных лесах, реже — по болотам[12]. (*)
- Dactylorhiza graggeriana (Soó) Soó (1962). [syn. Orchis graggeriana Soó] Западные Гималаи.
- Dactylorhiza hatagirea (D.Don) Soó (1962). [syn. Orchis hatagirea D.Don] От Пакистана до Юго-Восточного Тибета.
- Dactylorhiza iberica (M.Bieb. ex Willd.) Soó (1962) — Пальчатокоренник иберийский. [syn. Orchis iberica M.Bieb. ex Willd.] От Греции до Ирана. (*)
- Dactylorhiza incarnata (L.) Soó (1962) — Пальчатокоренник мясо-красный. [syn. Orchis incarnata L.] От Европы до Монголии. Встречается в сырых местах: на сырых лугах, по берегам водоёмов, у выходов грунтовых вод. Цветки — различной откраски: лилово-розовые, пурпурные, иногда почти белые[12].
- Dactylorhiza insularis (Sommier) Ó.Sánchez & Herrero (2005). От Западного Средиземноморья до Италии. [syn. Orchis insularis Sommier]
- Dactylorhiza irenica F.M.Vázquez (2008). Испания.
- Dactylorhiza isculana Seiser (2002). Австрия.
- Dactylorhiza kafiriana Renz (1978). Кавказ; от Северо-Восточного Афганистана до Западных Гималаев.
- Dactylorhiza kalopissii E.Nelson (1976). Греция, а также турецкие острова в Эгейском море.
- Dactylorhiza kulikalonica Chernyak. (1983). Центральная Азия.
- Dactylorhiza lapponica (Laest. ex Hartm.) Soó (1962) — Пальчатокоренник лапландский. [syn. Orchis angustifolia var. lapponica Laest. ex Hartm.] Северная и Центральная Европа.
- Dactylorhiza longifolia (Neuman) Aver. (1984) — Пальчатокоренник длиннолистный. [syn. Orchis longifolia Neuman] От Финляндии до Центральной Азии. Цветки светло-розовые. Губа трёхлопастная. Листья пятнистые. В русскоязычной литературе вид известен под названием Dactylorhiza baltica (Klinge) Nevski (1935) — Пальчатокоренник балтийский[6]. (*)
- Dactylorhiza maculata (L.) Soó (1962) — Пальчатокоренник пятнистый, или Пальчатокоренник крапчатый. [syn. Orchis maculata L.] Северо-Западная Африка; в Евразии — от Европы до Центральной Сибири. Окраска цветков — разнообразная: розоватая, лиловатая, красная, иногда почти белая; губа трёхлопастная. Листья с пятнами. Встречается на влажных лугах, по болотам, в заболоченных лесах[12]. (*)
- Dactylorhiza magna (Czerniak.) Ikonn. (1972) — Пальчатокоренник мощный. [syn. Orchis magna Czerniak.] Центральная Азия.
- Dactylorhiza majalis (Rchb.) P.F.Hunt & Summerh (1965) — Пальчатокоренник майский. [syn. Orchis majalis Rchb.] Европа. Цветки сиреневой или красной окраски с белыми пятнами[3].
- Dactylorhiza nieschalkiorum H.Baumann & Künkele (1981). Северная Турция.
- Dactylorhiza osmanica (Klinge) .PF.Hunt & Summerh (1965) — Пальчатокоренник османский. [syn. Orchis orientalis subsp. osmanica Klinge] От Турции до Сирии.
- Dactylorhiza praetermissa (Druce) Soó (1962). [syn. Orchis praetermissa Druce] Западная и Северо-Западная Европа.
- Dactylorhiza purpurella (T.Stephenson & T.A.Stephenson) Soó (1962). [syn. Orchis purpurella T.Stephenson & T.A.Stephenson] Северо-Западная Европа.
- Dactylorhiza romana (Sebast.) Soó (1962) — Пальчатокоренник римский. [syn. Orchis romana Sebast.] От Средиземноморья до Центральной Азии. (*)
- Dactylorhiza russowii (Klinge) Holub (1964) — Пальчатокоренник Руссова. [syn. Orchis angustifolia var. russowii Klinge] От Центральной Европы до Центральной Сибири. Цветки розовые. Встречается по болотам[12].
- Dactylorhiza saccifera (Brongn.) Soó (1962). [syn. Orchis saccifera Brongn.] Средиземноморье.
- Dactylorhiza salina (Turcz. ex Lindl.) Soó (1962) — Пальчатокоренник солончаковый. [syn. Orchis salina Turcz. ex Lindl.] От Кавказа до Амура. (*)
- Dactylorhiza sambucina (L.) Soó (1962) — Пальчатокоренник бузинный. [syn. Orchis sambucina L.] Европа. Встречается на светлых лесных полянах, по сухим лугам. Цветки обычно светло-жёлтые, с розовым рисунком на губе, но могут быть и другой окраски. Видовой эпитет объясняется запахом цветков, напоминающим запах бузины (Sambucus)[12]. (*)
- Dactylorhiza sudetica (Poech ex Rchb.f.) Aver. (1982) — Пальчатокоренник судетский. [syn. Orchis maculata var. sudetica Poech ex Rchb.f.] От Европы до Сибири.
- Dactylorhiza traunsteineri (Saut. ex Rchb.) Soó (1962) — Пальчатокоренник Траунштейнера. [syn. Orchis traunsteineri Saut. ex Rchb.] От Европы до Западной Сибири. Окраска цветков — розово-лиловых оотенков. Губа чаще цельная[12]. (*)
- Dactylorhiza umbrosa (Kar. & Kir.) Nevski (1937) — Пальчатокоренник теневой. [syn. Orchis umbrosa Kar. & Kir.] От Западной и Центральной Азии до Сибири. (*)
- Dactylorhiza urvilleana (Steud.) H.Baumann & Künkele (1981). [syn. Orchis urvilleana Steud.] От Северной и Северно-Восточной Турции до Ирана.
 |
 |
 |
| |||||||
Напишите отзыв о статье "Пальчатокоренник"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса однодольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Однодольные».
- ↑ По данным сайта GRIN (см. раздел Ссылки).
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносокbotне указан текст - ↑ 1 2 3 Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносокKewне указан текст - ↑ Ефимов П. Г. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/okhrana_i_kuljtivirovanie_orkhidej_2011.pdf Таксономия и систематика орхидных России] // Охрана и культивирование орхидей : Материалы IX Международной научной конференции (26—30 сентября 2011 г.). — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2011.
- ↑ 1 2 Иллюстрированный определитель растений Ленинградской области / Под ред. А. Л. Буданцева и Г. П. Яковлева. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. — С. 644—647. — 799 с. — 700 экз. — ISBN 5-87317-260-9.
- ↑ 1 2 Невский, С. А. Ятрышниковые — Orchidaceae // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1935_4.djvu Флора СССР] / Ботан. ин-т АН СССР; Гл. ред. и ред. IV тома В. Л. Комаров. — Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1935. — Т. IV. — С. 698.
- ↑ 1 2 3 Животные и растения. Иллюстрированный энциклопедический словарь. — М.: Эксмо, 2007. — С. 967—968. — 1248 с. — ISBN 5-699-17445-1.
- ↑ [www.spcpa.ru/slr/preview/articles/939.html Ятрышник в Энциклопедическом словаре лекарственных растений на сайте Санкт-Петербургской химико-фармацевтической академии] (Проверено 10 июля 2009)
- ↑ Салеп — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ Коновалова Т. Ю., Шевырева Н. А. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/okhrana_i_kuljtivirovanie_orkhidej_2011.pdf Опыт интродукции и размножения орхидей открытого грунта в Подмосковье] // Охрана и культивирование орхидей : Материалы IX Международной научной конференции (26—30 сентября 2011 г.). — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2011.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Маевский П. Ф. Флора средней полосы европейской части России. — 10-е исправленное и дополненное. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. — С. 170—172. — 600 с. — 5000 экз. — ISBN 5-87317-321-5.
Литература
- Гладкова В. Н. Семейство орхидные (Orchidaceae) // Жизнь растений. В 6-ти т. / Гл. ред. А. Л. Тахтаджян. — М.: Просвещение, 1981. — Т. 6. Цветковые растения. / Под ред. А. Л. Тахтаджяна. — С. 248—275. — 543 с. — 300 000 экз.
Ссылки
- [flower.onego.ru/orchid/dactylor.html Пальчатокоренник в Энциклопедии декоративных садовых растений] (Проверено 10 июля 2009)
- Ятрышник — статья из Большой советской энциклопедии.
Отрывок, характеризующий Пальчатокоренник
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
