Парк Горького (группа)

Парк Горького / Gorky Park
Основная информация
Жанры	Глэм-метал Хеви-метал Хард-рок
Годы	1987—1999, 2012 (Воссоединения: 2008, 2009, 2013, 2015)
Страны	СССР СССР США США Россия Россия
Город	Москва
Другое название	Парк Белова
Язык песен	английский </br> русский
Лейблы	Mercury Records </br> Polygram </br> Sony BMG </br> Moroz Records
Состав	Александр Маршал Алексей Белов Ян Яненков Александр Львов
Бывшие участники	Николай Носков Николай Кузьминых
Другие проекты	Ария Цветы Москва

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Парк Го́рького (Górky Park) — советская, американская и российская рок-группа, созданная в 1987 году. В конце 80-х годов завоевала известность в США и стала первой советской группой, появившейся на телеканале MTV. Известна своим сценическим образом в виде псевдонародных костюмов и советской символики.

За время своего существования группа выпустила четыре студийных альбома. Дебютный одноимённый альбом, вышедший в августе 1989 года, попал в американский хит-парад Billboard 200, став прецедентом для советской музыки. Следующий альбом вышел в 1992 году под названием «Gorky Park 2», пользовался успехом во многих европейских странах и выпускался солидным тиражом. Последние два студийных альбома — «Stare» и «Protivofazza» — вышли в 1996 и 1998 годах.

История

Предыстория (1981—1987)

В 1981 году усилиями знаменитого композитора Давида Тухманова была создана группа «Москва», участниками которой стали Николай Носков и Алексей Белов. При участии самого Тухманова, который играл на клавишных, группа записывает в 1982 году альбом «Н. Л. О.».

В 1983 году группа «Москва» прекращает сотрудничество с Тухмановым.

В начале 1987 года Стас Намин начинает собирать музыкантов для англоязычной хард-н-хэви группы. Участниками группы становятся Николай Носков , гитарист Алексей Белов. бас-гитарист Александр Миньков и гитарист Александр Яненков. Барабанщика Александра Львова он находит в составе «Арии», в которой намечается раскол.

Весной 1987 года появилась на свет группа «Парк Горького». Коллектив начинал с репетиций в студии Стаса Намина, расположенной на территории Парка культуры и отдыха им. М. Горького.

Каждый из участников на момент создания Gorky Park имел за спиной музыкальный опыт. Альбом «Москвы» «Н. Л. О.» явился фундаментом для «Парка Горького». Позже, в 1995 году, к группе присоединится клавишник «Москвы» Николай Кузьминых.

В течение первых двух лет своего существования группа репетировала в студии Парка им. Горького, сочиняя при этом песни преимущественно на английском языке. Начиная с осени 1987 года группа начала заниматься концертной деятельностью. Тогда же был снят первый видеоклип коллектива на песню «Fortress», показанный в музыкальной передаче «Дон Кинг Шоу». На телевидении клип получил проходную ротацию — сказалось сложившееся негативное отношение к советским группам, поющим на английском языке.

В 1988 году группа записала демо-альбом Hit Me With The News в Москве на студии Стаса Намина до отъезда группы в Америку. На альбоме было несколько песен, которые нигде больше не выпускались: «I’m Out», «Modern love», «You Not Lonely Girl» и «I’m Gonna Make It».

В том же году Парк Горького выступили с группой Scorpions во время их гастролей в Ленинграде. Коллективом заинтересовались западные продюсеры. Благотворительная организация Make-A-Difference Foundation предложила группе совместно с американскими хард-энд-хэви-коллективами принять участие в проекте, посвящённом борьбе с алкоголизмом и наркоманией. Для этого «Парком Горького» была записана песня «My Generation», являющаяся кавером на одноимённую композицию группы The Who. Название сменилось на латинский вариант: Gorky Park. Благодаря посредничеству Джона Бон Джови коллектив подписал контракт с фирмой «Polygram» в декабре 1988 года.

Успех (1989—1991)

В начале 1989 года группа приступила к записи сочинённого материала. Помимо этого, на звучание группы оказали немалое влияние Джон Бон Джови и Ричи Самбора из добившейся пика популярности в то время рок-группы Bon Jovi.

В августе 1989 года вышел одноимённый дебютный альбом Gorky Park. На обложке был изображён логотип в виде букв «GP». В Нью-Йорке были сняты клипы на песни «My Generation» и «Bang» . Благодаря растущему на Западе интересу к Советскому Союзу после падения железного занавеса, Gorky Park вскоре завоевали широкую известность в США. Сингл «Bang» попал в «Топ-15» на американском MTV и продержался там два месяца, добравшись до 3 строчки. Сингл «Try To Find Me» добрался до 81 позиции в Billboard Hot 100, сделав Gorky Park первой русской группой, попавшей в национальный американский чарт. Сам же альбом добрался до 80 строчки в Billboard 200, за три недели с начала продаж тираж которого превысил 300 тысяч копий.

Следующим синглом стал «Peace in Our Time», который был написан и записан совместно с Джоном Бон Джови. Композиция была воспринята «на отлично» и получила хорошую ротацию на радиостанциях.

Gorky Park отправились в тур по США, помимо этого выступив на знаменитом «Московском музыкальном фестивале мира» (англ. Moscow Music Peace Festival) в Лужниках перед ста пятьюдесятью тысячами человек, вместе с «Bon Jovi», «Motley Crue», Ozzy Osbourne, «Cinderella», «Skid Row», «Scorpions». В 1990 году группа приняла участие в финале «Roskilde», церемонии открытия «Игр доброй воли» фестиваля «Farm Aid». На концертах музыканты часто выступали в сценических псевдонародных костюмах (шаровары, косоворотки), с гитарами в форме балалаек, размахивая советскими и американскими флагами.

В 1990 году группа отправилась в своё второе и последнее полномасштабное турне по Соединённым Штатам. Концерты группы имели настолько большой успех, что транслировались по американскому телевидению. «С нами ездила телевизионная компания, которая параллельно снимала телевизионное шоу. Оно выходило каждую неделю. А вот группа Gorky Park в Аризоне, а вот она в другом штате. Это был целый сериал» — говорит Алексей Белов.

В 1991 году на скандинавских «Грэмми» команда была признана лучшей новой интернациональной группой. В начале 90-х прошли успешные гастроли по Дании, Швеции, Норвегии, Германии.

Казалось, группа находится на вершине успеха, и ничто не помешает ей там оставаться. Но в начале 90-х карьера коллектива существенно пошатнулась. Менеджер коллектива был уволен членами группы. Состав Gorky Park покинул Николай Носков. Предположительной причиной ухода стали «усталость» и «давление» в группе. У Николая в России родилась дочь. В 1995 году музыкант, организовавший группу «Николай», запишет альбом Mother Russia, по стилистике соответствующий работам Gorky Park. Альбом не завоевал достаточной популярности ни в России, ни за рубежом, проект затих и вскоре Николай Носков переориентировался на другую музыку, практически не имеющую отношения к року

Moscow Calling (1992—1993)

После ухода вокалиста Николая Носкова солистом группы становится бас-гитарист Александр Маршал, и группа с новыми силами приступает к записи альбома. «Мы записывали свой второй альбом „Moscow Calling“, как и первый — словно солдаты, из-под палки. Студийное время очень дорого, и нужно было укладываться в жёсткие временные рамки. Нам никто не оплатил бы даже лишней минуты в студии, если бы мы не уложились в срок» — говорит Алексей Белов.

В записи альбома, помимо самой группы, приняли участие вокалисты Ричард Маркс и Фи Вэйбил из The Tubes, гитаристы Стив Лукатер из Toto, Стив Фэррис из Whitesnake, Двизил Заппа и саксофонист концертного состава Pink Floyd Скот Пейдж, микширование прошло под руководством Эрвина Маспера.

Moscow Calling вышел в 1992 году. Во многих странах, в том числе и в России он вышел под названием Gorky Park II. Не попав в американский чарт, пластинка всё-таки сумела завоевать немалую популярность, продавшись в мире тиражом в полмиллиона копий. Бешеную популярность диск получил в Дании, получив там платиновый статус. В Европе этот диск представляла фирма BMG, в Скандинавии — CNR, в Японии — «Crown», в Юго-Восточной Азии — «Pony Cennen», в России — «СОЮЗ». Новый менеджер Том Хьюлэт в 1993 умирает от рака крови.

Международный успех Moscow Сalling позволил обрести «Парку Горького» финансовую независимость и обустроить собственную студию в Лос-Анджелесе. Александр Миньков: «Отныне мы сами будем распоряжаться нашими честно заработанными деньгами»; Александр Львов: «Мы никому теперь ничего не должны. У нас ни с кем больше нет контрактов, нас не могут закрыть, не могут посадить в долговую яму».

Stare (1994—1997)

После гастролей по России в 1994 году группа приступила к записи материала для третьей студийной пластинки в своей новой студии в Лос-Анджелесе. «Первое название нашего альбома было Facerevers, которое мы переделали на английский манер и получилось как „face“ — это лицо, „revers“ — наизнанку как бы. Лицо наизнанку. Даже сделали обложку, но фирме „Союз“ она не понравилась, показалась несколько мрачноватой, что ли, или слишком заумной… И поэтому назвали „Stare“ — по первой задорной песне, на которую потом было снято видео. Вот так и появился этот альбом…» — говорит Алексей Белов в своём интервью телеканалу MTV.

На этот раз в записи альбома поучаствовали гитарист Алан Холдсворт, ударник Рон Пауэлл, также была осуществлена запись с Российским Национальным Симфоническим Оркестром в студии GDRZ Studio-5. Незадолго до записи альбома в группе наконец-таки появился полноценный клавишник — Николай Кузьминых.

Во время готовящегося к релизу альбома Stare разразился скандал, связанный с правами на имя группы. Стас Намин, который уже давно не являлся генеральным продюсером коллектива, заявил свои права на название «Gorky Park», которое было официально зарегистрировано его компанией «SNC». Вскоре взаимопонимание было достигнуто, и название «Gorky Park» было выкуплено, оставшись за группой.

Третий студийный альбом вышел в 1996 году, за которым последовало большое турне по России. На композиции «Stare», «Stop The World I Want To Get Off», «Ocean» и «Scared», директором которых выступил Сергей Баженов(?). В то же время русским лейблом Moroz Records был выпущен сборник лучших песен «Парка Горького» в серии Легенды Русского Рока. Помимо хитов в него вошли ранее не изданные композиции «Nitti Gritti» и «Do What You Want».

Protivofazza (1998)

В мае 1998 года выходит четвёртый студийный альбом под названием Protivofazza. «Последние два альбома — „Stare“ и „Protivofazza“ — это, в принципе был один большой альбом, — рассказывал съёмочной группе MTV Алексей Белов, — мы его записали в студии. Была, я помню, двадцать одна песня, и мы эти песни смикшировали. Когда мы сделали выборку для „Stare“, у нас осталось огромное количество песен — десять песен. Что же нам с десятью песнями-то делать? Некоторые из них — очень сильные произведения, там даже такие этнически-симфонические, такие как „Liquid Dream“ и „Moving To Be Still“… Просто интересная музыка! Тогда мы решили дописать просто две песни быстро… Вот и получился двойник такой».

Название альбома Gorky Park объясняют так: «Есть такой термин в радиоэлектронике, когда одна фаза по сравнению с другой переворачивается, и звук становится не таким, каким должен быть. Когда человек плывёт против течения, происходит то же самое. Грубо говоря, противофаза — это противоречие ко всему». По их словам, такое название было бы близко к каждому их альбому: они всё время плывут против течения.

Вскоре музыканты после проживания в США вернулись на постоянное жительство обратно на родину. В планах группы также значилась запись концертного альбома, но в коллективе произошли изменившие планы события.

Распад (1999—2001)

1999 год стал практически фатальным для группы: её состав покинули Александр Миньков, объяснив это своим стремлением попробовать что-то новое и реализовать собственные идеи и желания, Александр Яненков и Александр Львов. Несмотря на это, деятельность коллектива продолжилась, на место бывших участников были приглашены Алексей Нелидов (экс-Angels&Demons), ставший отвечать за вокал и бас-гитару, и Александр Макин, занявший ударные. Ушедший из группы Александр Миньков возвращается в Россию и начинает сольную карьеру под псевдонимом Александр Маршал. Неожиданно для всех музыкант начинает петь в стиле русский шансон.

Белов тоже возвращается в Россию, зовёт с собой Яненкова и Львова, но они отказываются. Вскоре Кузьминых уходит от Маршала и присоединяется к Белову — вместе с новыми музыкантами они именуют новый состав группы как «Парк Белова». Яненков же присоединяется к Маршалу для записи альбома Белый Пепел, после чего снова возвращается в группу.

С этого времени Gorky Park фактически распадается, а Алексей Белов и Ян Яненков продолжают выступать со старым репертуаром под названием «Парк Белова».

В таком составе группа «Парк Белова» готовила новую программу. В 2001 году вышел сингл на песню «Сделано в России», также на него был снят видеоклип. В то же время готовился к выходу новый студийный альбом Gorky Park, преимущественно на русском языке. Но дальше дело не пошло — Алексей Нелидов покинул группу, уехав на постоянное жительство в Германию. Было официально объявлено о роспуске коллектива, и альбом так и не увидел свет. В истории Парка Горького наступает долгий четырёхлетний перерыв.

"Возрождение" (2004 — наше время)

В 2004 году Белов и Яненков решают возобновить активную концертную деятельность как «Музыканты группы "Парк Горького"».

Состав группы на тот момент: Алексей Белов (гитара, вокал), Ян Яненков (гитара), Александр Макин (ударные).

В 2008 году состоялось возрождение группы на фестивале «Авторадио-15». Коллектив отыграл 5 песен и вставку из инструментального трека «Volga Boatman». Через несколько дней, на церемонии вручения призов телевизионного канала «Муз-ТВ», «Парк Горького» получили награду за вклад в рок-музыку и выступили тем же составом с песней «Moscow Calling».

В 2009 году группа выступила с песней «Moscow Calling» на открытии фестиваля «Евровидение-2009»

Алексей Белов: «Мы давно хотели собраться вместе, но не было… предлога, что ли. Каждый занимался своими делами. А в прошлом году „Авторадио“ обратилось с предложением выступить на своем фестивале. Именно тогда был сделан первый важный шаг. Это всех крайне воодушевило! „Парк Горького“ в полноценном виде — это группа для Дворцов спорта и стадионов. Так что мы рассчитываем на масштабное возвращение. Для начала планируем записать несколько новых треков и сделать тур. А что потом, посмотрим… Предложений очень много, ажиотаж грандиозный.»

4 июня 2012 года группа выступила в первом составе (Н.Носков, А.Маршал, А.Белов, А.Яненков и А.Львов) в телепрограмме «Вечерний Ургант» на Первом канале.

8 июля 2012 года группа выступила на фестивале «Нашествие-2012» (в составе А.Маршал, А.Белов, А.Яненков и А.Львов)

18 ноября 2012 года в концертном зале Крокус Сити Холл состоялся юбилейный концерт группы, посвящённый их 25-летию. На сцену впервые за много лет вышел «золотой» состав (Н.Носков, А.Маршал, А.Белов, А.Яненков и А.Львов).

24 ноября «Парк Горького» выступил в СК Олимпийский в рамках «Дискотеки 80-х».

5 октября 2013 "Парк Горького" в составе А.Маршал, А.Белов, А.Яненков и А.Львов сыграл несколько песен во время шоу-программы боя Владимир Кличко - Александр Поветкин. Выступление нигде не транслировалось.

На данный момент группа готовит к выходу DVD с их юбилейным концертом. Также планируется показ этого концерта по телевидению.

14 мая 2015 года состоялся концерт Парка Горького в составе альбома "Moscow Calling" с симфоническим оркестром "Русская Филармония" (дирижёр Д.Юровский) в Крокус Сити Холле.

Музыка

Влияние

Алексей Белов о влиянии музыки на творчество: «Очень трудно всех перечислить. Это огромное количество групп играющих тяжёлую музыку, джаз, фьюжн, а также много инструментальной и, конечно, классику».

Музыкальный стиль

Для американского периода группы было характерна хэир-метал направленность ввиду популяризации данного жанра в лице таких коллективов, как Bon Jovi, Mötley Crüe, Skid Row и др. Сотрудничество с лидерами данного стиля только закрепило глэм-образ за группой, при этом коснувшись своеобразной многоголосой манеры исполнения песен, характерную для хэир-метала. Между тем, группа имеет довольно лёгкое звучание по сравнению с хеви-металом, поэтому, помимо причисления коллектива к этому жанру, в её творчестве выделяют и поп-рок направленность. Дебютный альбом Gorky Park был записан именно в перечисленных жанрах.

Альбом Gorky Park 2 продолжил глэм-роковую стилистику дебютника, только русской направленности несколько поубавилось. Имидж «рок-н-ролл — Советский Союз» утратил былую значимость, и Gorky Park постепенно отказались от него.

Многие критики также отмечают влияние Def Leppard{}.

Последующие два альбома ознаменовали переход группы от коммерческого глэм-рока в сторону прогрессивного рока.

Парк Горького о своём творчестве

Алексей Белов: Мы хотели создать группу, которая во многом обращала бы своё внимание на профессиональную, музыкальную сторону и играла на уровне западных рок-групп, как в отношении инструментализма, так и композиций.

Алексей Белов: «Когда мы писали свои альбомы, примерно представляли себе, какие песни станут хитами, но случались и сюрпризы. Иногда „выстреливали“ совершенно неожиданные вещи. Вот, скажем, баллада „Two Candles“. Мы не собирались делать из неё что-либо особенное: клипов не снимали, особенно не продвигали, не играли. Но она стала большим хитом. А бывало и наоборот: мы много работали над предполагаемым бестселлером, снимали видео — ан нет, не прокатывало.»

Алексей Белов: «Когда в Штатах вышел наш первый сингл, мы жили в кондоминиуме… трёхэтажном, что ли. В общем, все были разбросаны по этажам. Каждый занимался своими делами — и тут кто-то закричал: „Смотрите, нас показывают по телевизору!“. Все сбежались, воодушевлённые: попали на MTV, здорово. Посмотрели, разошлись. Через сорок минут следующий вопль: „Нас опять показывают!“. Снова собрались, посмотрели. Через сорок минут — та же история. И в течение дня мы так подбегали к телевизору раз восемь или десять….»

Стас Намин: «Музыка „Парка Горького“ песенная, мелодичная, сложная по восприятию с первого раза. По количеству инструментов группа не очень большая — в ней участвуют всего пять музыкантов. Мелодия, напор, тяжёлый ритм, оригинальный имидж, серьёзные тексты — мы попытались совместить все эти качества при создании коллектива.»

Сценический образ

С самого начала «Парк Горького», несмотря на англоязычную составляющую творчества, демонстрировали свою русскую направленность. Тем самым их имидж был отличным коммерческим шагом: в сценических костюмах (рубахи с русскими узорами), в вокале, вплоть до знаменитой гитары балалайкой, изготовленной специально для Алексея Белова американской фирмой «Kramer». Всего было изготовлено две гитары красного (можно видеть в видео с выступления на Moscow Music Peace Festival-1989) и белого цвета (в клипе на песню Moscow calling), и четыре были не завершены. Самой первой же стала гитара, изготовленная мастером Игорем Барбашовым. Она имела народный русский рисунок. Её можно видеть в клипах на песни «Bang» и «I'm Going Down»).

Логотип Gorky Park — американский и советский флаги, привязанные друг к другу, как если бы они являлись единым целым — символизировал грядущие перемены.

Критика

В середине 1990-х группа перешла на отличное от глэм-метала звучание, чем разочаровала своих поклонников. Вышедший в 1998 году альбом Protivofazza только усилил критику в адрес группы, также была утрачена былая популярность за рубежом.

Довольно «прохладно» поклонниками была воспринята сольная направленность участников коллектива: так, Александр Миньков начал исполнять песни в жанре русский шансон, а Николай Носков стал играть музыку, отличную от рока.

Состав

Последний состав

• Александр Маршал — вокал, бас-гитара (1987—1999, 2008, 2009, 2012, 2013, 2015)
• Алексей Белов — соло-гитара, бэк-вокал (1987—1999, 2008, 2009, 2012, 2013, 2015)
• Ян Яненков — ритм-гитара, бэк-вокал (1987—1999, 2008, 2009, 2012, 2013, 2015)
• Александр Львов — ударные (1987—1999, 2008, 2009, 2012, 2013, 2015)

Бывшие участники

• Николай Носков — вокал (1987—1990, 1999, 2012)
• Николай Кузьминых — клавишные (1994—1999; умер в 2011)

Дискография

Студийные альбомы

• Gorky Park (1989)
• Gorky Park 2 (1992)
• Stare (1996)
• Protivofazza (1998)

Литература

• А. С. Алексеев. Кто есть кто в российской рок-музыке. — М. : АСТ : Астрель : Харвест, 2009. — С. 389, 390. — ISBN 978-5-17-048654-0 (АСТ). — ISBN 978-5-271-24160-4 (Астрель). — ISBN 978-985-16-7343-4 (Харвест).</span>

Ссылки

Официальные

• [www.gorkyparkmusic.ru/ Официальный сайт группы]. Проверено 10 октября 2014.
• [www.youtube.com/user/gorkyparkofficial Gorky Park l Официальный канал - Официальный канал группы Gorky Park!].
• [www.myspace.com/gorkyparkmusic Парк Горького на MySpace.com].
• [www.last.fm/music/Gorky+Park Группа на Last.fm].
• [www.discogs.com/artist/Gorky+Park Группа на Discogs]. Проверено 23 мая 2010.
• [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=11:d9ftxq9jldhe Gorky Park] (англ.) на сайте Allmusic

Неофициальные

• [www.gorkypark.narod.ru/ Сайт фан-клуба группы] на narod.ru
• [www.a-marshal.ru/gorkypark-video.php Все клипы группы] на Народном сайте Александра Маршала
• [www.onlymetal.ru/band1502.html Биография группы]
• [mors.sibnet.ru/nsk/article/363/&rubid=3 Интервью 2009 года]
• [alexbelov.narod.ru/pressa/7.htm «Парк Горького покоряли Америку или трахались с матрацами…»] Интервью газете
• [alexbelov.narod.ru/pressa/mb1.htm Статья] в журнале «Music Box» (1997)

Отрывок, характеризующий Парк Горького (группа)

[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.