Дураццо, Пьетро Старший

Пьетро Дураццо итал. Pietro Durazzo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Дож Генуи
2 марта 1619 — 2 марта 1621
Предшественник:	Джованни Джакомо Тартаро Империале
Преемник:	Амброджо Дориа
Рождение:	1560(1560) Генуя
Смерть:	18 декабря 1631(1631-12-18) Генуя
Место погребения:	церковь Утешения
Род:	Дураццо
Отец:	Джакомо Дураццо Гримальди
Мать:	Мария Маджолло
Супруга:	Аурелия Салуццо
Дети:	Джакомо, Мария, Николо, Кассандра, Виоланте, Баттиста, Чезаре, Стефано.

Пьетро Дураццо (итал. Pietro Durazzo; Генуя, 1560 — Генуя, 1631) — дож Генуэзской республики.

Биография

Пьетро был сыном бывшего дожа Джакомо Дураццо Гримальди и Марии Маджолло, он родился в Генуе в период около 1560 года.

Он принадлежал к так называемой "новой" знати Генуи и последовал по стопам отца, занявшись семейным бизнесом и наладив контакты с Банком Сан-Джорджо.

Как было принято среди молодых генуэзских патрициев, он, в дополнение к образованию, поступил на военную службу и в 1585 году стал одним из тридцати капитанов по охране порядка в Генуе. Тем не менее, основной интерес Пьетро был связан с экономическим и финансовым секторами. В период 1594-1617 годов он занимал должности в различных республиканских магистратах, а в 1600-1608 годах был членом Синдикатория - органа, оценивавшего эффективность работы дожей.

В 1606 год он стал комендантом крепости Приамар в Савоне, а в 1609 и 1616 годах назначался главой магистрата на Корсике. Наряду с Джованни Баттиста Дориа, которого сменил будущий дож Амброджо Дориа (1621), они представляли Геную в 1618 году на встрече в Милане с новым губернатором Гомесом Суаресом-де-Фигероа-и-Кордоба.

По истечении мандата дожа Джованни Джакомо Тартаро Империале Пьетро Дураццо вернулся в Геную, чтобы присутствовать на заседании Большого совета как кандидат на пост дожа, наряду с Паоло Саули и Федерико Де Франки, шурином Пьетро. Саули представлял "старую" знать, а Дураццо и Де Франки - "новую". Первый тур голосования не выявил победителя, а во второй вышли Дураццо и Саули. В итоге лишь в третьем туре удалось определить победителя: с результатом 199 голосов против 197 дожем, 83-м в истории Генуи, стал Дураццо.

Правление

Дураццо зарекомендовал себя как сторонник жесткой и авторитарной политики в сфере внутреннего управления, благодаря чему его правление вошло в историю как мирное и спокойное. На международной арене, хоть и наблюдался рост напряженности, в итоге вылившийся в Тридцатилетную войну, положение Генуи также оставалось стабильным.

Получив поддержку народа и знати ("старая" знать, по сути, серьезно помогла избранию Дураццо) дож смог полностью сосредоточиться на городских работах, в частности, завершении застройки Виа Бальби, продолжении существующей Страда-Нуово (ныне Виа Гарибальди), строительстве в общей сложности пяти роскошных дворцов для знати. Дож, вместе со своим братом Агостино и сыном Джакомо, был покровителем дворца Вико-Де-Марини, спроектированного Андреа Черезола.

Последние годы

По истечении срока полномочий 2 мая 1621 года Дураццо был назначен пожизненным прокурором и продолжил государственную службу и контакты с Банком Сан-Джорджо. В 1626 и 1630-1631 годах он вновь возглавлял магистрат Корсики.

По состоянию здоровья Пьетро в 1631 году был вынужден покинуть должность защитника инквизиции. 18 декабря того же года он скончался. Его тело было похоронено в семейном склепе, возведенном его дедом Джованни Дураццо внутри церкви Утешения в Генуе.

Личная жизнь

От брака с Аурелией Салуццо (дочерью Агостино Салуццо) у Пьетро было семеро детей: Джакомо (1587), Мария (1588), Николо (1589), Кассандра и Виоланте (1591), Баттиста (1592), Чезаре (1593, будущий дож) и Стефано (последний архиепископ Генуи в 1635-1664 гг., далее кардинал). Среди его внуков и правнуков были будущие дожи Пьетро (сын Чезаре) и Стефано Дураццо (сын Пьетро).

Библиография

• Sergio Buonadonna, Mario Mercenaro, Rosso doge. I dogi della Repubblica di Genova dal 1339 al 1797, Genova, De Ferrari Editori, 2007.

Отрывок, характеризующий Дураццо, Пьетро Старший

– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?