Санджар, Азиз

Азиз Санджар
Награды и премии:	Нобелевская премия по химии (2015)

Азиз Санджар (англ. Aziz Sancar, род. 1946, Савур, Мардин, Турция) — турецкий и американский учёный-биохимик. В 2015 году он разделил Нобелевскую премию по химии вместе с Томасом Линдалом и Полом Модричем с формулировкой «за исследование механизмов восстановления ДНК».

Родился седьмым из восьмерых детей в бедной семье (родители были безграмотны, но все дети получили образование). Его старший брат Кенан Санджар — отставной бригадный генерал турецких вооружённых сил, а двоюродный брат Митхат Санджар — профессор права и депутат от левой прокурдской Демократической партии народов.

Окончил медицинский факультет Стамбульского университета (1969). В 1971 году переехал в США. Прошёл магистратуру и аспирантуру по молекулярной биологии в Университете Техаса в Далласе (M.S., 1975; Ph.D., 1977). В 1977—1982 годах — в постдокторантуре в Йельском университете. С 1982 года — в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл (с 1988 года профессор).

Жена — биохимик Гвен Санджар (урождённая Боулз, англ. Esta Gwendolyn Boles Sancar), также выпускница Университета Техаса в Далласе и профессор Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл.

Награды

• Нобелевская премия по химии (2015)

Ссылки

• [www.nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/2015/press.pdf Азиз Санджар] на сайте Нобелевского комитета

Отрывок, характеризующий Санджар, Азиз

Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.