Кэмпбелл, Уильям

Уильям Сесиль Кэмпбелл
англ. William Cecil Campbell
Научная сфера:	биохимия, фармацевтика
Место работы:	Университет Дрю
Учёная степень:	доктор
Альма-матер:	Дублинский университет
Награды и премии:	Нобелевская премия по медицине (2015)

Уи́льям Сеси́ль Кэ́мпбелл (англ. William C. Campbell; род. 28 июня 1930 года, Рамелтон, Ирландское Свободное государство) — американский учёный-биохимик ирландского происхождения, доктор наук (1957, Висконсинский университет в Мадисоне), профессор Университета Дрю. В 2015 году он разделил Нобелевскую премию по физиологии и медицине вместе с Сатоси Омурой и Ту Юю. Им удалось открыть новый класс лекарств на основе авермектинов — продуктов жизнедеятельности грибов Streptomyces avermitilis, что позволило эффективнее лечить инвазии, вызываемые паразитическими червями (в частности, онхоцеркоз и элефантиаз)..

В 1952 году окончил Тринити-колледж и переехал для дальнейшей учёбы в США. В 1957 году защитил диссертацию доктора философии (PhD) в Висконсинском университете в Мадисоне.

Награды

• Нобелевская премия по физиологии и медицине (2015)

Ссылки

• [www.nobelprize.org/nobel_prizes/medicine/laureates/2015/press.pdf Уильям Кэмбелл] на сайте Нобелевского комитета
• [www.interfax.ru/world/471174 Нобелевская премия по медицине присуждена за борьбу с паразитами и малярией // Интерфакс]

Отрывок, характеризующий Кэмпбелл, Уильям

Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.