Ротман, Джеймс

Джеймс Ротман
англ. James Rothman
Дата рождения:	3 ноября 1950(1950-11-03) (73 года)
Место рождения:	Хэйверхилл, Массачусетс, США
Страна:	США США
Научная сфера:	биохимия
Место работы:	Йельский университет
Альма-матер:	Йельский университет, Гарвардский университет
Научный руководитель:	Eugene Kennedy Harvey F. Lodish
Награды и премии:	Премия Розенстила (1994) Мемориальные лекции Вейцмана (1996) Международная премия короля Фейсала (1996) Премия Хейнекена (2000) Премия Луизы Гросс Хорвиц (2002) Нобелевская премия по медицине (2013)

Джеймс Ро́тман (англ. James Rothman; род. 3 ноября 1950) — американский биохимик, лауреат Нобелевской премии по медицине за 2013 год совместно с Рэнди Шекманом и Томасом Зюдхофом с формулировкой за «открытие механизма, регулирующего везикулярный трафик, важную транспортную систему в клетках».

Биография

Родился в Хэйверхилле (штат Массачусетс), в еврейской семье; его отец — Мартин Ротман (1915—2005) — был педиатром. Учился в частной школе.

Степень бакалавра искусств в области физики Ротман получил в Йельском университете (1971), а степень доктора философии в области биохимии — в Гарвардском университете (1976). В 1978 году он начал работать на кафедре биохимии в Стэнфордском университете. С 1988 по 1991 годы он работал в Принстонском университете, после чего основал кафедру клеточной биохимии и биофизики в Онкологическом Центре Слоана-Кеттеринга в районе Манхэттен-Валли в Нью-Йорке. Там же он занял должность вице-председателя института при центре.

В 1995 году Ротман был приглашён в Научно-консультативный совет фармацевтической компании Amersham PLC. Когда Amersham была приобретена GE Healthcare в 2003 году, Ротман был назначен главным советником по науке компании GE Healthcare.

В 2003 году Ротман занял профессорскую должность в Колледже врачей и хирургов при Колумбийском университете и возглавил университетский Центр химической биологии. Джеймс Ротман является членом Национальной академии наук США.

В настоящее время — глава факультета клеточной биологии в Йельской школе медицины, и директор Института нанобиологии в Йельском западном кампусе.

Научный вклад

Основным объектом исследований Ротмана является изучение процесса того, каким образом везикулы, переносящие молекулы внутри клеток, определяют пункт своего назначения и где освободить своё содержимое. На этом внутриклеточном транспорте завязаны важнейшие физиологические функции, среди которых взаимодействие мозговых нейронов, секреция инсулина и других гормонов. При некорректной работе везикулярного транспорта возникают такие серьёзные заболевания, как диабет или ботулизм.

Ротман открыл сами белки клеточного транспорта.

Семья

Жена — Джой Хирш, нейропсихолог, исследователь в области нейровизуализации психических расстройств, профессор Колумбийского университета.

Ссылки

• Елена Клещенко [newtimes.ru/articles/detail/72664 Клеточная почта] (рус.) // Новое время. — 2013. — Вып. 14 октября. — № 33.

Отрывок, характеризующий Ротман, Джеймс

– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.