Серия Magnavox Odyssey

Odyssey

Производитель	Magnavox / Philips
Тип	Игровая приставка
Поколение	Первое поколение
Дата выхода	1975
Носитель	встроенный чип
Предшественник	Magnavox Odyssey
Последователь	Magnavox Odyssey²

Odyssey (Magnavox Odyssey, Philips Odyssey) — серия игровых приставок производства Magnavox и Philips (после покупки в 1974 году концерном Philips подразделения электроники и бытовой техники Magnavox). Классические представители приставок Pong-типа. Выпускались в 1975—1977 годах.

История

После достаточно неуспешного запуска Magnavox Odyssey (приведшего, тем не менее, к созданию нового рынка игровых приставок), компания Magnavox решила выпустить новую приставку, которую можно было бы более успешно продавать. Основными целями были упрощение и удешевление производства и увеличение возможностей приставки.

В 1973 году Ральф Баер начал разработку консоли, при этом его интересовала возможность создание одного или нескольких чипов, которые составляли бы основу системы — управляли выводом графики и звука, обрабатывали сигналы с манипуляторов, хранили игровую логику. С этой целью он обращается в компании General Instruments, MOS Technology, Texas Instruments и другие.

В конечном итоге Magnavox подписала контракт с National Semiconductor и Texas Instruments. Первая компания предложила одночиповое решение, вторая решила создать систему из нескольких чипов, а Баер в то же время продолжил разработку приставки с использованием дискретных компонентов. Обе компании определили предельный срок сдачи своих проектов на январь-февраль 1975 года. Однако к началу весны только TI смогли предложить свои чипы.

Осенью того же года Magnavox выпустила новую консоль Magnavox Odyssey 100, основанную на решении Texas Instruments. По сравнению с оригинальной Magnavox Odyssey, это был шаг назад: картриджи были упразднены, манипуляторы жестко закрепили на корпусе приставки, игр осталось всего две (теннис и хоккей), а кроме того, Odyssey 100 не умел отображать счёт на экране телевизора, в отличие от прямого конкурента — Atari Pong. Однако себестоимость и, соответственно, цена приставки снизились.

До конца 1975 года Magnavox успела выпустить ещё одну игровую систему — Magnavox Odyssey 200 (в Австралии приставка вышла под маркой Philips), которая была улучшенной версией Odyssey 100: за счёт двух дополнительных чипов была реализована новая игра — Smash (напоминала сквош), и появилось отображение счета, пусть и в достаточно простом виде: одно очко отображалось квадратиком, как только одна из двух полосок квадратиков доходила до края экрана, игра заканчивалась победой одного из игроков. Таким образом Magnavox имела уже две приставки, притом в разных сегментах — низшей и высшей ценовой категории.

В 1976 году на рынок выбрасывается ещё одна консоль — Magnavox Odyssey 300. Эта система разительно отличалась от 100 и 200 моделей: она была построена на чипе General Instruments AY-3-8500, имела отображение счёта цифрами и всего три игры (теннис, хоккей и Smash), тогда как чип поддерживал шесть.

Magnavox Odyssey 400 и Magnavox Odyssey 500 были выпущены в том же 1976 году, они — прямые наследники Odyssey 200. В первой приставке появилось отображение счёта цифрами, а вторая принесла с собой цветную и достаточно продвинутую для того времени графику: игроки отображались не точками на экране, а человечками (теннисисты с ракетками, хоккеисты с клюшками и так далее).

В 1977 году появляются ещё три модели — Magnavox Odyssey 2000, 3000 и 4000. Все они основаны на чипе компании General Instruments и были стандартными системами Pong-типа для того времени. Magnavox планировала выпустить и Magnavox Odyssey 5000, однако этой консоли не суждено было увидеть свет: началась новая эра приставок. В 1978 году серия была свернута, а компания запустила полноценную игровую систему — Magnavox Odyssey².

Также следует упомянуть о системах, которые продавались под маркой Philips в Европе: Philips Odyssey 200, Philips Odyssey 2001 и Philips Odyssey 2100. Philips Odyssey 200 была полным аналогом Magnavox Odyssey 200, а модели 2001 и 2100 не имели аналогов в США, хотя корпусом напоминали Odyssey 4000 (только джойстики были заменены на кнопки). Odyssey 2001 была выпущена в 1977 году, 2100 — на год позже. Основаны на достаточно мощных чипах производства National Semiconductor, благодаря чему монтажная плата значительно меньше размеров корпуса.

Характеристики

Всю серию можно условно разделить на две части: консоли, построенные на базе чипов Texas Instruments и на базе чипов General Instruments/National Semiconductor.

Первых можно узнать по характерным шести манипуляторам paddle-типа, сгруппированным по три штуки в двух углах приставки. С их помощью каждый игрок мог контролировать движение платформы на экране по вертикали и горизонтали, а также управлять «английским» эффектом, который позволял изменять траекторию полета мяча.

Вторые имели всего по одному манипулятору paddle-типа для каждого игрока (кроме Magnavox Odyssey 4000, на котором были установлены полноценные джойстики). При этом последние модели (4000, 2001, 2100) были оснащены проводными манипуляторами.

Модификации

Модификации Magnavox Odyssey

Название	Игры	Год выпуска	Чип	Особенности
Magnavox Odyssey 100	Теннис, хоккей (всего 2 игры)	1975	TI SN764xx
Magnavox Odyssey 200	Теннис, хоккей, Smash (всего 3 игры)	1975	TI SN764xx	Аналог Odyssey 100; новая игра и счёт на экране
Magnavox Odyssey 300	Теннис, хоккей, Smash (всего 3 игры)	1976	GI AY-3-8500
Magnavox Odyssey 400	Теннис, хоккей, Smash (всего 3 игры)	1976	TI SN764xx	Аналог Odyssey 200; цифровой счёт на экране
Magnavox Odyssey 500	Сквош, теннис, хоккей, Smash (всего 4 игры)	1976	TI SN764xx	Аналог Odyssey 400; цветная графика, новая игра
Magnavox Odyssey 2000	Сквош, теннис, хоккей, Smash (всего 4 игры)	1977	GI AY-3-8500	Аналог Odyssey 300; новая игра
Magnavox Odyssey 3000	Сквош, теннис, хоккей, Smash (всего 4 игры)	1977	GI AY-3-8500	Аналог Odyssey 2000; новый корпус, проводные манипуляторы
Magnavox Odyssey 4000	Всего 8 игр	1977	GI AY-3-8500	Аналог Odyssey 3000; новый корпус, манипуляторы-джойстики
Magnavox Odyssey 5000	24 игры (семь вариаций, для двух и четырёх игроков)	Не выпущена	Signetics MUGS-1
Philips Odyssey 200	Теннис, хоккей, Smash (всего 3 игры)	1976	TI SN764xx	Полный аналог Magnavox Odyssey 200; выпущена в Европе
Philips Odyssey 2001	Сквош, теннис, хоккей (всего 3 игры)	1977	NS MM-57105	Проводные манипуляторы paddle-типа
Philips Odyssey 2100	Wipe-Out (игра, похожая на Breakout), Flipper (напоминает крикет), гандбол, теннис, футбол, хоккей (всего 23 вариации 6 игр)	1978	NS MM-57186	Проводные манипуляторы paddle-типа

Ссылки

• [www.pong-story.com/odyssey_other.htm История серии приставок Magnavox Odyssey] (англ.)
• [www.old-computers.com/museum/computer.asp?st=3&c=713 Philips Odyssey 2001] (англ.) на сайте Old-Computers
• [www.old-computers.com/museum/computer.asp?st=3&c=714 Philips Odyssey 2100] (англ.) на сайте Old-Computers

Отрывок, характеризующий Серия Magnavox Odyssey

– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.