Список книг о стране Оз
Поделись знанием:
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
Книги о Стране Оз составляют серию произведений детской сказочной литературы, которая открывается книгой «Удивительный волшебник из страны Оз» (1900), начинающей рассказ об истории волшебной страны Оз, придуманной Фрэнком Баумом, который написал 14 законченных сказочных повестей об этой стране. Баум даже разработал для себя образ-амплуа «Королевского историка Оз», чтобы создать впечатление, что страна Оз — реально существующее место. Сказочник поддерживал у детей иллюзию, что персонажи страны Оз, такие как Дороти и Принцесса Озма, сообщали про свои приключения ему лично по радио.
Серия книг Баума быстро завоевала популярность у читателей и вызвала к жизни обширную литературу, написанную по её мотивам. Кроме крупных содержательных повестей, существует много небольших рассказов, выпускаемых в сборниках. Есть также поэмы, пародии и т. д. В списке представлены наиболее значимые зарубежные и русскоязычные произведения.
В Советском Союзе из книг о стране Оз была выпущена серия произведений Волкова, которую открывала повесть «Волшебник Изумрудного города» — переработанный пересказ первой книги Баума «Удивительный волшебник из страны Оз». Более широкое распространение в постсоветской России книги Волкова по сравнению с оригиналом Баума, сделало её базовой для дальнейшего развития сюжета в произведениях русских авторов (которые издаются в переводах, в том числе и на английском языке).
Содержание
Список канонических книг о стране Оз (Фрэнка Баума)
| Оригинальные и признанные книги о стране Оз Фрэнка Баума | ||||||
| Обложка | Номер | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|---|
 |
1 | Удивительный волшебник из страны Оз | «The Wonderful Wizard of Oz» | 1900 | У.Денслоу | George M. Hill |
| Дороти и её собачка, Тото, перенесены в страну Оз ураганом. Пытаясь добраться до Изумрудного Города, чтобы увидеть великого Волшебника, Дороти встречает на своём пути говорящее пугало Страшилу, «Железного Дровосека» (сделанного из олова), и Трусливого Льва. | ||||||
 |
2 | Чудесная Страна Оз | «The Marvelous Land of Oz» | 1904 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| Маленький мальчик Тип сбегает от своей злой опекунши, ведьмы Момби, которая страшно на него рассержена. Его спутником становится деревянное существо Тыквоголовый Джек (приведенное в чувство живительным порошком, который Тип украл у Момби), Тип оживляет также деревянные козлы. Тем временем к Изумрудному городу движется армия девиц во главе с Джинджер. Страшила лишён престола. Но оказывается, что Тип вовсе не мальчик, а заколдованная принцесса Озма, законная наследница трона Изумрудного города. | ||||||
 |
3 | Озма из Страны Оз | «Ozma of Oz» | 1907 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| При путешествии в Австралию с дядей Генри, Дороти смыта за борт вместе с курицей по имени Биллина. Они пристают к берегу в стране Эв, которую от страны Оз отделяет пустыня, и где не очень умело правит принцесса Лангвидер, вместо нарядов меняющая себе головы. С новым механическим другом Тик-Током, Дороти, три её друга, а также Озма должны спасти королевскую семью Эва от хитрого Короля Гномов. | ||||||
 |
4 | Дороти и Волшебник в Стране Оз | «Dorothy and the Wizard in Oz» | 1908 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| На обратном пути из Австралии, Дороти посещает своего кузена Зеба, в Калифорнии. Застигнутые землетрясением, дети проваливаются в трещину вместе с повозкой, лошадью Джимом и котом Дороти Эврикой. Неожиданно дети встречают бывшего правителя Изумрудного города Волшебника, который также попал под землю в результате землетрясения. Пришельцев окружают странные овощелюди, которые настроены отнюдь не дружелюбно. Волшебник вновь пользуется своими фокусами для спасения от козней подземных жителей, и компания начинает восхождение на поверхность земли, в страну Оз, где кот Эврика попадает под суд. | ||||||
 |
5 | Путешествие в Страну Оз | «The Road to Oz» | 1909 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| Дороти встречает в Канзасе Косматого Человека, обладателя Магнита Любви. Девочка берётся указать нужное тому место, но они вместе теряются на очарованной дороге. Позднее к Космачу и Дороти присоединяются маленький мальчик Пуговка и дочь радуги Многоцветка. Новых друзей ждут самые странные и невероятные приключения на пути в страну Оз. | ||||||
 |
6 | Изумрудный город Страны Оз | «The Emerald City of Oz» | 1910 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| Дороти Гейл (с колыбели отмеченная феей), и её, бедствующие от неурожаев на своей ферме и непосильного кредита, приёмные родители, дядя Генри и тётя Эм, переселяются в страну Оз. В то же время коварный Король Гномов руководит строительством подземного хода, через который намерен напасть врасплох на Изумрудный город. | ||||||
 |
7 | Лоскутушка из Страны Оз | «The Patchwork Girl of Oz» | 1913 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| Мальчик из страны Оз по имени Оджо должен найти средство, которое освободит его дядюшку Нанди от действия волшебного зелья, которое случайно превратило того в каменную статую. Ему помогает тряпичная девочка Лоскутушка, оживлённая Кривым Колдуном. | ||||||
 |
8 | Тик-Ток из Страны Оз | «Tik-Tok of Oz» | 1914 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| Анна, королева маленькой страны Угабу, мечтает взойти на трон страны Оз. Тем временем Бетси Боббин, девочка из Оклахомы, и её ослик Хэнк терпят кораблекрушение. Бетси и ослик встречают Косматого Человека, и пытаются спасти его брата от короля гномов, Металлического Монарха. Эта книга частично основана на мюзикле Баума, «Человек Тик-Ток из страны Оз», который в свою очередь поставлен по книге Баума «Озма из страны Оз». | ||||||
 |
9 | Страшила из Страны Оз | «The Scarecrow of Oz» | 1915 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| Капитан Билл и девочка Трот отправляются в страну Оз, встречая по пути Орка, и, с помощью Страшилы, свергают жестокого короля Джинксии Груба, который, используя магию колдуньи, заморозил сердце принцессы Глории. Капитан Билл и Трот ранее появились в двух других рассказах Баума, «Sea Fairies» (Морские Феи) и «Sky Island» (Небесный Остров). Повесть отчасти основана на немом фильме 1914 года «Его Величество, Страшила из Страны Оз». | ||||||
 |
10 | Ринкитинк из Страны Оз | «Rinkitink in Oz» | 1916 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| Принц Инга с острова Пингарея, Король Ринкитинк и их товарищи проходят цепь приключений, которые приводят их в страну гномов и, в конечном счёте, в страну Оз. Баум при написании книги, дал ей название «Король Ринкитинк», и поначалу не включал её в серию про страну Оз. | ||||||
 |
11 | Пропавшая принцесса Страны Оз | «The Lost Princess of Oz» | 1917 | Д.Нил | Reilly & Britton |
| Принцесса Озма, правительница Изумрудного города, таинственным образом исчезает. Для её розыска направлены четыре специальные группы — в каждую из стран страны Оз. Большая часть книги посвящена приключениям Дороти Гейл и волшебника в поисках принцессы. | ||||||
 |
12 | Железный Дровосек из Страны Оз | «The Tin Woodman of Oz» | 1918 | Д.Нил | Reilly & Lee |
| Железный Дровосек неожиданно встречает свою возлюбленную Нимми Эми, которую любил, будучи ещё человеком из плоти и крови. По пути Железный Дровосек встречает своего друга капитана Файтера, а также монстра Ку-Клип, частично созданного из металла. | ||||||
 |
13 | Волшебство Страны Оз | «The Magic of Oz» | 1919 | Д.Нил | Reilly & Lee |
| Молодой человек по имени Кики Ару случайно узнает волшебное слово, позволяющее превращать кого угодно во что угодно. Тем временем в Изумрудном городе идёт подготовка ко дню рождения Озмы. Трот и Капитан Билл отправляются на поиски подарка. Тем временем Кики встречает бывшего короля гномов Руггедо, который узнав о волшебном слове, собирается использовать его для захвата власти в стране Оз. Издана в июне 1919, через месяц после смерти Баума. | ||||||
 |
14 | Глинда из Страны Оз | «Glinda of Oz» | 1920 | Д.Нил | Reilly & Lee |
| Дороти, Озма и Глинда пытаются остановить войну в Стране Гилликинов. Стала последней книгой Баума (в то время уже физически слабого) о стране Оз, была издана посмертно, в 1920. | ||||||
Другие книги о стране Оз, основанные на каноне Баума
Книги Рут Пламли Томпсон
| Продолжение канона Баума | ||||||
| Обложка | Номер | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|---|
 |
1 | Королевская Книга Страны Оз | «The Royal Book of Oz» | 1921 | Д.Нил | Reilly & Lee |
 |
2 | Кабампо в Стране Оз | «Kabumpo in Oz» | 1922 | Д.Нил | Reilly & Lee |
| 3 | Трусливый Лев из Страны Оз | «The Cowardly Lion of Oz» | 1923 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 4 | Дед в Стране Оз | «Grampa in Oz» | 1924 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 5 | Потерянный Король Страны Оз | «The Lost King of Oz» | 1925 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 6 | Голодный Тигр из Страны Оз | «The Hungry Tiger of Oz» | 1926 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 7 | Король Гномов из Страны Оз | «The Gnome King of Oz» | 1927 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 8 | Гигантский Конь из Страны Оз | «The Giant Horse of Oz» | 1928 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 9 | Тыквоголовый Джек из Страны Оз | «Jack Pumpkinhead of Oz» | 1929 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 10 | Жёлтый Рыцарь из Страны Оз | «The Yellow Knight of Oz» | 1930 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 11 | Пираты в Стране Оз | «Pirates in Oz» | 1931 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 12 | Фиолетовый Принц из Страны Оз | «The Purple Prince of Oz» | 1932 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 13 | Оджо в Стране Оз | «Ojo in Oz» | 1933 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 14 | Спиди в Стране Оз | «Speedy in Oz» | 1934 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 15 | Конь Желаний из Страны Оз | «The Wishing Horse of Oz» | 1935 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 16 | Капитан Солт в Стране Оз | «Captain Salt in Oz» | 1936 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 17 | Семиручка Мэнди в Стране Оз | «Handy Mandy in Oz» | 1937 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 18 | Серебряная Принцесса в Стране Оз | «The Silver Princess in Oz» | 1938 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 19 | Полёты с Волшебником из Страны Оз | «Ozoplaning with the Wizard of Oz» | 1939 | Д.Нил | Reilly & Lee | |
| 20 | Янки в Стране Оз | «Yankee in Oz» | 1972 | Д.Мартин | International Wizard of Oz Club | |
| 21 | Зачарованный Остров Страны Оз | «The Enchanted Island of Oz» | 1976 | Д.Мартин | International Wizard of Oz Club | |
Книги Джона Ри Нила
| Продолжение канона Баума | |||||
| Номер | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Чудесный город Страны Оз | «The Wonder City of Oz» | 1940 | Д.Нил | Reilly & Lee |
| 2 | Скаломобили в Стране Оз | «The Scalawagons of Oz» | 1941 | Д.Нил | Reilly & Lee |
| 3 | Везунчик Баки в Стране Оз | «Lucky Bucky in Oz» | 1942 | Д.Нил | Reilly & Lee |
| 4 | Беглец в Стране Оз | «The Runaway in Oz» | 1995 | Э.Шаноуэр | Books of Wonder |
| Книга была написана в 1943 году, чтобы стать 37-й в серии о стране Оз. Однако автор умер прежде, чем он мог иллюстрировать произведение, таким образом, издание Reilly & Lee решило не издавать книгу из-за нехватки средств во время Второй мировой войны. Рукопись осталась в семье Нила, пока, наконец, не была издана в 1995 году. Эрик Шенауэр дополнил и отредактировал произведение, привёл иллюстрации. | |||||
Книги Джека Сноу
| Продолжение канона Баума | |||||
| Номер | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Волшебные Мимики из Страны Оз | «The Magical Mimics in Oz» | 1946 | Ф.Крамер | Reilly & Lee |
| 2 | Косматый из Страны Оз | «The Shaggy Man of Oz» | 1949 | Ф.Крамер | Reilly & Lee |
Книги Рэйчел Косгроув Пайес
| Продолжение канона Баума | |||||
| Номер | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Скрытая долина Страны Оз | «The Hidden Valley of Oz» | 1951 | Dirk Gringhuis | Reilly & Lee |
| 2 | Злая колдунья из Страны Оз | «The Wicked Witch of Oz» | 1993 | Э.Шаноуэр | International Wizard of Oz Club |
| Второй роман Пайес о стране Оз был написан в начале 1950-х и должен был стать следующей книгой в канонической серии. Публикация его была намечена на 1954 год, но издательство Reilly & Lee отменило выпуск, так как книги о Стране Оз больше не пользовались хорошим спросом. Произведение оставалось неопубликованным до 1993 года. | |||||
Книги Элоизы Джарвис Мак-Гроу и Лоурен Линн Мак-Гроу
| Продолжение канона Баума | |||||
| Номер | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Карусель в Стране Оз | «Merry Go Round in Oz» | 1963 | Д.Мартин | Reilly & Lee |
| 2 | Запретный Фонтан Страны Оз | «The Forbidden Fountain of Oz» | 1980 | Д.Мартин | International Wizard of Oz Club |
| 3 | Рундельстоун из Страны Оз | «The Rundelstone of Oz» | 2000 | Эрик Шаноуэр | Hungry Tiger Press |
| Произведение написано Элоизой Макгроу. | |||||
Книги Эрика Шаноуэра
| Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|
| Секретный Остров Страны Оз | «The Secret Island of Oz» | 1985 | IDW Publishing/First Comics | |
| Зачарованные Яблоки Страны Оз | «The Enchanted Apples of Oz» | 1986 | IDW Publishing/First Comics | |
| Ледяной Король из Страны Оз | «The Ice King of Oz» | 1986 | IDW Publishing/First Comics | |
| Лес Забвения Страны Оз | «The Forgotten Forest of Oz» | 1987 | IDW Publishing/First Comics | |
| Синяя Ведьма из Страны Оз | «The Blue Witch of Oz» | 1991 | IDW Publishing/Dark Horse Comics | |
| Гигантский Сад Страны Оз | «The Giant Garden of Oz» | 1992 | IDW Publishing/Dark Horse Comics | |
| Соляной Волшебник из Страны Оз и другие истории | «The Salt Sorcerer of Oz and Other Stories» | |||
| В повесть включены рассказы о стране Оз, написанные автором в 1989—1997 годы. | ||||
Дополнительные книги о Стране Оз других авторов
| Самые существенные продолжения цикла о Стране Оз более поздних авторов | |||||
| Автор | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|
| Джеймс Хау | Мистер Тинкер в Стране Оз | «Mister Tinker in Oz» | 1985 | Д.Роуз | Random House |
| Дик Мартин | Озмоизвестия Страны Оз | «The Ozmapolitan of Oz» | 1986 | Д.Мартин | The International Wizard of Oz Club |
| Дэйв Харденбрук | Неизвестные Ведьмы из Страны Оз | «The Unknown Witches of Oz» | 2000 | К.Руло | Galde Press |
| Эдвард Эйхорн | Парадокс Страны Оз | «Paradox in Oz» | 1999 | Э.Шенауэр | Hungry Tiger Press |
| Эдвард Эйхорн | Живой Дом Страны Оз | «The Living House of Oz» | 2005 | Э.Шенауэр | Hungry Tiger Press |
| Шервуд Смит | Изумрудная Палочка Страны Оз | «The Emerald Wand of Oz» | 2005 | У.Стаут | Harper Collins |
| Шервуд Смит | Проблема под Страной Оз | «Trouble Under Oz» | 2006 | У.Стаут | Harper Collins |
Список альтернативных книг о Стране Оз
Книги о стране Оз потомков Баума
| Автор | Русское название | Оригинальное название | Год |
|---|---|---|---|
| Фрэнк Джослин Баум | Смеющийся Дракон из страны Оз | «The Laughing Dragon of Oz» | 1934 |
| Вошла в серию «Большая маленькая книга», написана Фрэнком — сыном Л. Ф. Баума (подписана как «Фрэнк Баум»), и издана издательством Whitman Publishing. В произведении не было ни одного персонажа из «канонических» книг о стране Оз, хотя кратко упомянут Волшебник. Whitman Publishing быстро отозвало тираж после угрозы судебного процесса от издательства Reilly & Lee, правообладателя на издание произведений Баума. | |||
| Роджер Стэнтон Баум | Дороти из страны Оз | «Dorothy of Oz» | 1985 |
| Автор — правнук Л. Ф. Баума. | |||
Книги Грегори Магвайра
| Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|
| Ведьма. Жизнь и эпоха Злой Колдуньи Запада | «Wicked: The Life and Times of the Wicked Witch of the West» | 1995 | Douglas Smith | Regan Books/Harper Collins |
| Сын Колдуньи | «Son of a Witch» | 2005 | Douglas Smith | Regan Books |
| Лев среди людей | «A Lion Among Men» | 2008 | Regan Books | |
Альтернативные книги о Стране Оз других авторов
| Автор | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|
| Филип Хосе Фармер | Воздушный трюкач в Стране Оз | «A Barnstormer in Oz» | 1982 | Phantasia Press | |
| Джоан Виндж | Возвращение в Страну Оз | «Return to Oz» | 1985 | ||
| Джефф Райман | Было... | «Was» | 1992 | Harper Collins | |
Список альтернативных книг о «Волшебной стране», основанных на интерпретации А. М. Волкова
Цикл книг о Волшебной стране, написанных Александром Мелентьевичем Волковым
| Номер | Русское название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|
| 1 (1*) | Волшебник Изумрудного города | 1939; 1959 | Леонид Викторович Владимирский | Детская литература; Советская Россия |
| Книга является переработанным пересказом первой книги Баума «Удивительный волшебник из страны Оз». Элли и её собачка, Тотошка, перенесены в Волшебную страну ураганом. Чтобы вернуться домой, Элли необходимо увидеть волшебника Гудвина и помочь трём любым существам (а ими стали Страшила, Железный Дровосек, и Лев) в исполнении их заветных желаний. География Волшебной страны несколько отличается от оригинала Баума. | ||||
| 2 | Урфин Джюс и его деревянные солдаты | 1963 | Леонид Викторович Владимирский | Советская Россия |
| В огород к нелюдимому и завистливому столяру Урфину Джюсу из Голубой страны заносит семена растения, из которого получается волшебный живительный порошок. С помощью него Урфин оживляет шкуру медведя, злобного деревянного клоуна Эот Линга и деревянных солдат, которых ведёт на покорение Изумрудного города. Предатель Руф Билан открывает врагам ворота. За помощью во внешний мир послана ворона Кагги-Карр. Вместе с Элли на выручку в Волшебную страну отправляется её дядя, одноногий Чарли Блэк, моряк и изобретатель. | ||||
| 3 | Семь подземных королей | 1964; 1967 | Леонид Викторович Владимирский | Журнал «Наука и жизнь»; Советская Россия |
| Повествуется об истории Страны Подземных рудокопов, где поочередно царствуют семь королей. Руф Билан, первый министр Урфина Джюса, скрывшийся в подземном лабиринте после разгрома хозяина, случайно разрушает источник Усыпительной воды. Короли просыпаются все и экономика Страны Подземных рудокопов идет вразнос из-за количества нахлебников. Элли со своим троюродным братом Фредом и верным Тотошкой, отправившись исследовать пещеру, оказываются отрезаны обвалом и после долгих странствий оказываются в Стране рудокопов. Короли, узнав от Руфа Билана, что девочка из Большого мира — знаменитая «фея Элли», требуют, чтоб она восстановила разрушенный источник. Элли удаётся передать письмо своим друзьям в Изумрудном городе и мастера Фиолетовой страны бурят на месте пересохшего источника скважину, позволяющую добывать ещё больше Усыпительной воды. Более того, по плану Страшилы и Хранителя времени Ружеро после торжественного открытия восстановленного источника засыпают все семь дворов и проснувшимся королям и придворным внушают, что они люди рабочих профессий. Королева полевых мышей Рамина предсказывает Элли, что она никогда не вернется в Волшебную страну. | ||||
| 4 | Огненный бог Марранов | 1968; 1972 | Леонид Викторович Владимирский | Журнал «Наука и жизнь»; Советская Россия |
| Урфин Джюс, изгнанный из Изумрудного города, влачит жизнь огородника-отшельника в стране Жевунов, мечтая вновь захватить власть. При помощи спасенного гигантского орла Карфакса, он под личиной «Огненного бога» прилетает в страну Марранов — дикого народа, живущего в горах к северу от Розовой страны. «Подарив» им огонь при помощи украденной зажигалки, Урфин становится вождём Марранов, обучает их строительству домов, изготовлению блюд на огне, добыче драгоценных камней и в конце концов формирует из них армию (2 тыс. солдат) и ведет на завоевание соседних стран. Джюс пленяет Железного дровосека и захватывает Фиолетовую страну, затем штурмом берет Изумрудный город. В это время в Волшебной стране появляются двое детей из внешнего мира — Энни, младшая сестра Элли и её друг Тим, которым помог Фред Каннинг, построивший механических мулов Цезаря и Ганнибала. Король лис Тонконюх Шестнадцатый дарит девочке волшебный серебряный обруч, делающий невидимым своего владельца. С его помощью Энни и Тим добираются до Изумрудного города и освободив Страшилу и Дровосека, уходят в Фиолетовую страну. Власть самого Урфина Джюса шатается: в Фиолетовой стране Мигуны пленили оставленный им гарнизон, армию, посланную на захват Голубой страны, разбили Подземные рудокопы. Чтобы бросить солдат на подавление восстания, Джюс объявляет, что Мигуны жестоко убили всех плененных Марранов. Однако игра в волейбол, которой Тим научил аборигенов, помогает избежать кровопролития — жаждущие мести Марраны видят среди игроков «убитых» товарищей и «Огненный бог» изгнан с позором. | ||||
| 5 | Жёлтый Туман | 1970; 1974 | Леонид Викторович Владимирский | Журнал «Наука и жизнь»; Советская Россия |
| Создатель Волшебной страны великан Гуррикап усыпил злую волшебницу-великаншу Арахну на 5 тысяч лет, в надежде на её исправление. Пробудившись, Арахна не застаёт Гуррикапа в живых и решает захватить власть в Волшебной стране. Но народы Волшебной страны дают ей достойный отпор, и Арахна напускает ядовитый и заслоняющий солнце, жёлтый туман. На помощь спешат Энни, Тим и моряк Чарли Блэк, который готов к постройке железного великана Тилли-Вилли, способного свергнуть колдунью. Повесть также была адаптирована к канонической серии Марчем Лаумером под именем «The Yellow Fog over Oz» | ||||
| 6 | Тайна заброшенного замка | 1976; 1982 | Леонид Викторович Владимирский | Газета «Дружные ребята»; Советская Россия |
| В этой повести на территории Волшебной страны приземляется космический корабль «Диавона» с планеты Рамерия. Население планеты делится на арзаков и менвитов, верховным правителем которых является Гван-Ло. Арзаки — талантливый и трудолюбивый народ, но менвиты смогли подчинить их, используя гипноз. Инопланетяне, вооружённые лучевыми пистолетами, основали недалеко от старинного замка Гуррикапа свой лагерь Ранавир и попытались захватить власть во всей Волшебной стране. Но на помощь её жителям вновь прибыли Тим О’Келли и Энни Смит. На этот раз их сопровождал Альфред Каннинг. Жителям Волшебной страны удалось дать отпор пришельцам. В конце концов арзаки погрузили в сон с помощью усыпительной воды всех менвитов, кроме Кау-Рука, перешедшего на сторону арзаков. Кау-Рук сообщил на Рамерию, что Земля непригодна для жизни и надо отказаться от попыток её захвата, после чего звездолёт рамерийцев отправился на родину. | ||||
Книги Юрия Николаевича Кузнецова
| Подростковая серия, продолжающая цикл Волкова | ||||
| Номер | Русское название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|
| 7 | Изумрудный дождь | 1992 | Борис Васильевич Холмовский | Нюанс |
| Кристофер Талл, сын Элли, летит на драконе в Волшебную страну, но по пути его сдувает ветром и мальчик случайно обнаруживает волшебный туннель на планету Рамерию. Попав в чужой мир, Крис оказывается в тюрьме, откуда его освобождают ранвиши-неуловимые, Пушистые зверьки. С помощью Пушистых Крис связывается с Ильсором и Кау-Руком, и разрабатывает план освобождения местных рабов-арзаков и исправления хозяев-менвитов. Также раскрывается тайна чародея Гуррикапа, который родом с Рамерии, как и чудесные животные Волшебной страны. | ||||
| 8 | Жемчужина халиотиса | 1992 | Борис Васильевич Холмовский | Нюанс |
| Между нашим миром и антимиром находится параллельная волновая прослойка. Школьник Костя Талкин случайно находит туннель и попадает одновременно и в антимир и в прослойку, где знакомится с девочкой Виолой с планеты Ирэна. Выясняется, что часть ирэнцев (массары) хотят поработить Землю. Им противостоят витанты (также ирэнцы). Детям в их приключениях помогает осьминог Прим, обладающий особенной жемчужиной. | ||||
| 9 | Привидения из элминга | 1992 | Борис Васильевич Холмовский | Нюанс |
| В доме у родителей Виолы появляются привидения, которые на самом деле «вторые половинки» друзей Виолы с Земли и осьминога Прима. Привидения по совету новых друзей скрываются в «элминге», месте вне времени, где знакомятся с мальчиками-атлантами, пещерным львом Грау и Чарли Блэком, который на Земле потерпел кораблекрушение, а здесь, будучи в волновом состоянии, вновь обрёл потерянную ногу. Кроме атлантов, остальные возвращаются в родные места. | ||||
| 10 | Пленники кораллового рифа | 1992 | Борис Васильевич Холмовский | Нюанс |
| Лев Грау, вернувшись из элминга на планету Рамерия, передаёт через Пушистых Кау-Руку и Ильсору координаты рифа (он же ирэнская база), куда вернулся из элминга и находится в бедственном положении Чарли Блэк вместе с Костей Талкиным. Кау-Рук, Зор и Грау спешат им на помощь по туннелю, взяв по пути Криса Талла. Однако теперь и спасатели не могут выбраться с атолла. Всех выручает отец Виолы. | ||||
| 11 | Возвращение Арахны | 1996 | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH | |
| Впервые книга была издана на немецком языке в 1996 году под названием «Die Riesin Arachna», на русском языке — в 2001 году. | ||||
Книги Николая Бахнова
Николай Бахнов - коллективный творческий псевдоним берлинского писателя Klaus Möckel - Клаус по-русски Николай- и его жены Aljonna Möckel (в девичестве Алёна Бах).
Изначально вышли в Германии в немецком переводе, оригинальные книги на русском языке не издавались.
| Серия, продолжающая цикл Волкова-Кузнецова | |||||
| Номер | Русское название | Немецкое название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|
| 12 | В ловушке Морского чудовища | «In den Fängen des Seemonsters» | 1996 | Hans-Eberhard Ernst | LeiV Buchhandels-und Verlagsanstalt GmbH |
| В Ракушковом море появляется чудовище и дельфин Флой плывёт в Изумрудный город с просьбой о помощи. О беде немедленно докладывают правителю Страшиле, у которого к тому времени уже появилась невеста — Бетти Лохматушка из Кукольной деревни. Собрав своих старых друзей, Страшила спешит на выручку морским жителям. | |||||
| 13 | Змея с янтарными глазами | «Die Schlange mit den Bernsteinaugen» | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH | ||
| 14 | Сокровище изумрудных пчёл | «Der Schatz der Smaragdbienen» | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH | ||
| 15 | Проклятие драконьих королей | «Der Fluch des Drachenkonigs» | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH | ||
| 16 | Ненастоящая Фея | «Die falsche Fee» | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH | ||
| 17 | Невидимые князья | «Die unsichtbaren Fursten» | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH | ||
| 18 | Колдун из Медного леса | «Der Hexer aus dem Kupferwald» | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH | ||
| 19 | Украденное Царство зверей | «Das gestohlene Tierreich» | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH | ||
Книги Сергея Стефановича Сухинова
В основание книг автора положена первая книга А. М. Волкова — «Волшебник Изумрудного города», остальные книги из серии Волкова хронологически не учитываются, автор развивает собственную сюжетную линию (отмечена звёздочкой).
| Предыстория Изумрудного города | ||||
| Номер | Русское название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|
| 0* | Гудвин, Великий и Ужасный | 2001 | Леонид Викторович Владимирский | Эксмо |
| Предыстория появления Волшебника и строительства Изумрудного города. У Джеймса Гудвина есть мечта стать миллионером, но в реальности ему приходится подниматься на воздушном шаре для развлечения праздной публики. Пока ураган не заносит его в Волшебную страну, где Джеймс выдаёт себя за волшебника, строит Город и становится «Великим и Ужасным». | ||||
| Повести цикла «Изумрудный город» | ||||
| Номер | Русское название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|
| 2* | Дочь Гингемы | 1997 | Армада/Дрофа | |
| 3* | Фея Изумрудного города | 1997 | Армада/Дрофа | |
| 4* | Секрет волшебницы Виллины | 1997 | Армада/Дрофа | |
| 5* | Меч чародея | 1998 | Армада/Дрофа | |
| Два отряда ищут клинок великого Торна, с помощью которого можно остановить Властелина Тьмы Пакира. Один принадлежит самому Пакиру, второй составляют Аларм, Железный Дровосек и Страшила. Путь лежит через всю Волшебную страну и на нём друзей ждут множество приключений. | ||||
| 6* | Вечно молодая Стелла | 1998 | Армада/Дрофа | |
| 7* | Алхимик Парцелиус | 1999 | Альфа-книга/Дрофа | |
| 8* | Битва в Подземной стране | 2000 | Альфа-книга/Дрофа | |
| 9* | Король Людушка | 2001 | Альфа-книга/Дрофа | |
| 10* | Чародей из Атлантиды | 2002 | Альфа-книга/Дрофа | |
| 11* | Рыцари Света и Тьмы | 2004 | Альфа-книга/Дрофа | |
| «Сказки Изумрудного города» | ||||
| Номер | Русское название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|
| I | Корина – ленивая чародейка | 2000 | Эксмо | |
| Девочка Корина из Голубой страны мечтала стать чародейкой, но отличалась крайней ленью, не желая учиться волшебству, даже когда выпал такой шанс когда колдунья Гингема нашла её заблудившейся в лесу. Однажды, одним чудесным днём на родную деревню Корины, напал саблезубый тигр и надежда жителей на спасение — в знаниях нерадивой ученицы. | ||||
| II | Корина и людоед | 2000 | Эксмо | |
| В замок коварного Людоеда-Людушки, которому в детстве помогла злая колдунья Бастинда, случайно забредает маленькая волшебница Корина. Не подозревая о способностях девочки, Людоед решает её съесть и находит в её лице достойного противника. | ||||
| III | Ученик волшебницы Виллины | 2000 | Эксмо | |
| IV | Маленький дракон | 2000 | Эксмо | |
| V | Хрустальный остров | 2000 | Эксмо | |
| В Подземном царстве, во времена правления Властелина Тьмы Пакира, рождается крылатый мальчик Эльг, которому угрожает гибель от слуг Зла. Мать прячет сына на далеком Хрустальном острове, где тот заводит дружбу с Китом и дельфином Заком. Когда Эльг подрастает, он решает вернуться в родные края. | ||||
| VI | Корина и волшебный единорог | 2000 | Эксмо | |
| VII | Трое в заколдованном лесу | 2000 | Эксмо | |
| VIII | Чёрный туман | 2000 | Эксмо | |
| IX | Повелитель Летучих обезьян | 2001 | Эксмо | |
| X | Эльг и разрушенный замок | 2008 | ||
| XI | Бастинда и крылатый лев | |||
| XII | Ланга - принцесса Тьмы | |||
Книги о «Волшебной стране» других авторов
| Самые существенные произведения | |||||
| Автор | Русское название | Оригинальное название | Год | Иллюстратор | Издатель |
|---|---|---|---|---|---|
| Лазарь Штайнмец | Злой колдун Астрозор | «Der böse Magier Astrozor» | 2000 | Hans-Eberhard Ernst | LeiV Buchhandels- und Verlagsanstalt GmbH |
| Ответвление от основной сюжетной линии, вышло в печать на немецком языке. Змея даёт Смелому Льву коварный совет обратиться к волшебнику Астрозору для избавления от ночных кошмаров. Волшебник, оказавшийся злым, гипнотизирует Льва для достижения собственных целей. Но на пути недобрым планам встают могучий характер Царя зверей и его друзья. | |||||
Художник Леонид Владимирский написал собственное продолжение — книгу «Буратино в Изумрудном городе» (1996).
Напишите отзыв о статье "Список книг о стране Оз"
Ссылки
- [www.RareOzBooks.com/ Коллекционные и первые издания «канонических» книг о стране Оз (англ.)]
- [www.oztimeline.net/ Королевская Летопись Страны Оз: попытка перечислить книги о стране Оз (канонические и другие) в хронологическом порядке (англ.)]
- [emeraldcity.ru/ Портал «Изумрудный город»]
Отрывок, характеризующий Список книг о стране Оз
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
