Список татарских княжеских родов России
Поделись знанием:
↑ В "списке стольников, кадомских помещиков и вотчинников, которые со 7188 (1680 от РХ) года крещены в христианскую веру и по указу Великих Государей и по грамотам их разряду велено им быть на службе, в оном написан князь Иван Васильев сын Облесимов"( РГАДА, Ф. 210, Оп. 1, Ед. хр. 11, Л. 286; Ед. хр. 10, Л. 502об.).
↑ " 1. Ахметзянов М. Родословная мурзы СЮЮндюкова (на татарском языке) // Мирас 2004. № 9. С. 72-83; 2. Габдуллин И. Татарские мурзы (на татарском языке) «Идел» 1996, № 8. С. 37.; 3. "ПРОСЛАВИВШИЕ "( РГАДА. Ф. 350. Оп. 1. Д. 130. Л. 55 об.; Д. 172. Л. 71 об., 104 об.; ЦГИА РБ. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 1343. Л. 49 об.; Ф. И-295. Оп. 4. Д. 13093. Л. 1-3 .); 4. Писцовая книга Казанского уезда 1602-1603 гг. С. 14; 5. Документы по истории Казанского края… С. 109, 147. ; 6. «ДВОРЯНСКИЙ ВЕСТНИК» – № 2 (83) – апрель 2011 г. Учредитель и издатель: МЕДЖЛИС – РОО «СОБРАНИЕ ТАТАРСКИХ МУРЗ РБ». Юридический адрес: 450000, г. Уфа, ул. Ленина, 56, к. 11., Дом дружбы народов, Телефоны: 272-7286; 276-2252 Для писем: 450015, г. Уфа, ул. Революционная 14, кв. 22, Терегулову А.Г. статья " Из истории рода мурз СЮНДЮКОВЫХ ".
↑ Род угас в 1890 г. и титул передан графам Сумароковым-Эльстонам.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Спи́сок тата́рских кня́жеских родо́в Росси́и.
В список включены:
- два рода (Кочубеи и Чингисы), возведённые в княжеское Российской Империи достоинство. В списке они отмечены (РИ).
- немногочисленные фамилии татарских князей, внесённые в число российско-княжеских; эти роды пользовались титулованим Ваше Сиятельство и вносились в V-ю часть родословных книг. В списке они отмечены (РТ).
- фамилии, происходящие от татарских мурз, признанные в Российской Империи в княжеском достоинстве и внесённые в категорию «князей татарских», которых по Именному указу императора Павла I от 20 января 1797 г., повелевалось «в число княжеских родов не включать»; эти роды пользовались титулованием господин князь и большинство из них вносились не в V-ю, а в VI-ю часть родословных книг[1]. В списке они отмечены (тат.).
- некоторые роды литовско-татарского дворянства, признанные дворянскими собраниями Виленской, Гродненской и Минской губерний и в Царстве Польском в 1-й четверти XIX в. в княжеском достоинстве или именуемые в определениях дворянских собраний этих губерний «татарами из князей» и также употреблявших этот титул, но княжеский титул которых Департаментом герольдии утверждён не был, и которые были утверждены только в дворянском достоинстве. Некоторые из них носили титул мурз (собственно в татарской феодальной иерархии этот титул носили младшие представители княжеских родов, а также некоторые отличившиеся татары, пожалованные ханами в это достоинство), который считался достоянием наиболее знатных родов. В списке они отмечены (лит.), с указанием родов, имевших титул мурз.
- фамилии, происходящие от татарских мурз, но не признанные в Российской Империи в княжеском достоинстве (некоторые не признаны не только в княжеском, но и в дворянском достоинстве); эти роды вносились, как правило, в VI-ю часть родословных книг[2].
- кроме этих фамилий, существовали княжеские рода, пресекшиеся в доимперский период (все угасшие роды отмечены (†)).
Фамилии княжеские
|
Фамилии княжеские: |
А
- Князья Абердеевы
- Князья Аганины
- Князья Адашевы (†)
- Князья Аиповы
- Князья Айдяшевы
- Князья Акдевлетовы (Ак-Девлетовы)
- Князья Акчурины (тат.) ([ufagen.ru/node/5573])
- Князья Акчурины (Ак-Чурины) (тат.) (2 рода)
- Князья Аладжевы
- Князья Алачевы (Алашевы) (†)
- Князья Алиевич герба Стржала (лит.)
- Князья Аргыновы (Аргиновы) (†)
- Князья Арслановы
- Князья Асланбеговы (Ислам-бек)
- Князья Аталыковы
- Князья (мурзы) Ахматовичи (Мурза-Ахматовичи, Билял-Мурза-Ахматовичи) герба Ахмат (лит.)
- Князья Ахматовы
- Князья Ачкасовы (Ачкась-ага)
Б
- Князья Бабаши (лит.)
- Князья (мурзы) Базаревские герба Баженский (Бажен) (лит.)
- Князья Базаревские герба Сверчек (лит.)
- Князья Байгильдеевы
- Князья Байкеевы
- Князья Байрашевские герба Лук (лит.)
- Князья Байтерековы (†)
- Князья Барашевы (†)
- Князья (мурзы) Барановские (Туган-Барановские, Туган-Мурза-Барановские, Мурза Туганский-Барановские) герба Туган (лит.)
- Князья (мурзы) Басаржевские герба Сверчек (лит.)
- Князья Бахтагозины
- Князья Баюшевы (тат.) (†)
- Князья Бегильдеевы (тат.) (†) ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm], [www.rulex.ru/01021094.htm])
- Князья Бегичевы (Бегишевы) (†)
- Князья Бекбулатовы
- Князья Бекорюковы
- Князья Бердябяковичи
- Князья Бехтибеговы (†)
- Князья Бибарсовы (РТ)
- Князья Бибеевы (†)
- Князья (мурзы) Бигловы ([ufagen.ru/node/5580])
- Князья Билюковы
- Князья Богдановы
- Князья Богушевич герба Гоздава (лит.)
- Князья Бозяковы (Бузюковы)
- Князья Боровитиновы-Мещерские
- Князья Булаевы
- Князья Булушевы
- Князья (мурзы) Бучацкие (Тарак-Мурза-Бучацкие) герба Тарак (лит.)
В
- Князья Валь-хановы
- Князья Вёсновские герба Ксенжиц (Луна) (лит.)
Г
- Князья Газ-булат (Газы-Булат - Вали-Хановы)
- Князья Гедиановы (РТ) (†)
- Князья Гильдеевы
- Князья Гилышевы
- Князья Глинские герба Глински (†)
Д
- Князья Давидовичи герба Стрела (Стржала) (лит.)
- Князья (мурзы) Дашкины (тат.)
- Князья Девлеткильдеевы (Девлет-Кильдеевы) (тат.)
- Князья Джан-Сюеровы (Джань Сюеревы)
- Князья Деветьяровы
- Князья Дзенаевич герба Топор (лит.)
- Князья Дивеевы (тат.)
- Князья (мурзы) Довгялло герба Кайшылы (лит.)
- Князья Долгоаршинные
- Князья Долоткозины (Даулет-Газы) ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm])
- Князья Дуняшевы
Е
- Князья Елгозины
- Князья Енадаровы
- Князья Енаевы ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm])
- Князья Енаковы
- Князья Еналеевы (Еналеевы-Шугуровы)
- Князья Енбарсовы
- Князья Енбилевы
- Князья Енбулатовы (†)
- Князья (мурзы) Енгалычевы (3 рода) (тат.) ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm])
- Князья Енгильдеевы
- Князья (мурзы) Еникеевы (тат.) ([ufagen.ru/node/5581])
- Князья (мурзы) Еникеевы ([ufagen.ru/node/5583])
- Князья Енодаровы
- Князья Ефаевы
Ж
- Князья (мурзы) Ждановичи (Мурза-Ждановичи) герба Пржияцель (лит.)
- Князья Жиневы (†)
З
- Князья (мурзы) Заблоцкие (Мурза Иллорийские-Заблоцкие, Ялоир-Мурза-Заблоцкие) герба Иллория (лит.)
- Князья Замановы
- Князья Зянчурины
И
- Князья Ибердеевы
- Князья Игобердеевы
- Князья Идебердеевы
- Князья Издебские (†)
- Князья Ильмаметевы
- Князья Ингильдеевы (Енгильдеевы) (†)
- Князья Исуповы
- Князья Исяневы
- Князья (мурзы) Ишеевы (тат.)
- Князья Ищерковы
К
- Князья Кадышевы
- Князья Казаховы (Казаковы, Козаковы)
- Князья Казуровы
- Князья Калинниковы (†)
- Князья Камаевы (†)
- Князья Канбаевы (Канбоевы)
- Князья Канбаровы (†)
- Князья Канкуловы (†)
- Князья Кантемиры (РИ) (†)
- Князья (мурзы) Карамзины
- Князья Кара-Мурзины
- Князья (мурзы) Карташёвы
- Князья Касимовы
- Князья (мурзы) Кекуатовы (Кейкуатовы, Кейкуватовы) (тат.)
- Князья Кенские (Минкевич-Кенские, Минькевич-Кенские) герба Радван (лит.)
- Князья Кикичевы (Кигичевы)
- Князья (мурзы) Кильдишевы (Кыльдишевы, Килдишевы) (тат.)
- Князья Козекины
- Князья (мурзы) Корицкие (Мурза-Корицкие) герба Корица (лит.)
- Князья Корицкие герба Циолек (лит.)
- Князья Корицкие (Бондза-Корицкие) герба Циолек (лит.)
- Князья Костровы
- Князья Кочубеи
- Князья Кошаевы
- Князья (мурзы) Кржечовские (Мурза-Кржечовские) герба Нурсеит (лит.)
- Князья (мурза) Кричинские (Найман-Мурза, Мурза-Найманские-Кричинские, Найманы-Кричинские, Найманы) герба Радван и Радван с изменением (лит.)
- Князья Крымские
- Князья Кубековы
- Князья (мурзы) Кугушевы (тат.) ([ufagen.ru/node/5582])
- Князья (мурзы) Кудашевы (2 рода) (тат.) ([ufagen.ru/node/5584])
- Князья Кулунчаковы (Куланчаковы) (тат.) ([ufagen.ru/books/gabdullin/lastnames/kulunchakov])
- Князья Кульмаметьевы
- Князья Куль-Маметевы-Субашины
- Князья Курмагазины-Мансуровы (Курмагялин-Мансуровы)
- Князья Курмановичи герба Тржаска (лит.)
- Князья Кутеев-Кутумовы
- Князья Куткины (тат.) (†)
- Князья Кутлуевы (†)
- Князья Кутумовы
- Князья (мурзы) Кутыевы (тат.)
- Князья Кучубей (Кучу-бей)
- Князья Кушумовы
Л
- Князья Лебедзь герба Лабендзь (лит.)
- Князья Леонтьевы
- Князья Лигичевы
- Князья Ловчицкие (Богатыревич-Ловчицкие) герба Сас (лит.)
М
- Князья Мавкшеевы
- Князья Магницкие (Нагайские)
- Князья Макинские
- Князья Маковецкие герба Помян (лит.)
- Князья Макуловы (†)
- Князья (мурзы) Максутовы (тат.)
- Князья Максютовы (тат.)
- Князья Мамаевы (†)
- Князья Маматказины-Сакаевы (Маматкозины-Сакаевы, Маматкозины) (тат.) ([ufagen.ru/node/5586]), ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm])
- Князья Маматевы
- Князья Маматовы (тат.)
- Князья Мамины (тат.)
- Князья (мурзы) Мамлеевы (РТ) ([ufagen.ru/node/5585])
- Князья Мангушевы
- Князья Мансуровы (†)
- Князья Мансыревы (тат.) (†)
- Князья Мелек-Даировы
- Князья Мелех герба Пржияцель (лит.)
- Князья Мещерские (РТ)
- Князья Мильковские герба ? (лит.)
- Князья Мискевич (Миськевич) герба Правдзиц (лит.)
- Князья Молкеевы
- Князья Муратовы (†)
- Князья Муратовы-Шихмаметовы
- Князья Мурзалимовы (Мур-залимовы)
- Князья Мурзины (†)
- Князья (мурзы) Мурзичи (Мурза-Мурзич) герба Лук (лит.)
- Князья Мусичи герба Лелива (лит.)
- Князья Мустафины (тат.)
- Князья (мурзы) Мустафичи (Мурза-Мустафичи) герба Месяц (лит.)
- Князья (мурза) Мухи (князья) (Мурза-Мухи, Муха-Кенские) герба Кена (лит.)
Н
- Князья Нагаевы (†)
- Князья Нагайские (Мангицкие)
- Князья Нарымовы
- Князья Новокрещеновы (†)
О
- Князья Облесимовы[3].
- Князья (мурзы) Обулевичи (Кондрат-Мурза-Обулевичи) герба Радван (лит.)
П
- Князья Петровичи-Найманы (лит.)
- Князья Петрово-Соловово
Р
- Князья Разгильдеевы
- Князья (мурзы) Рейжевские (Мурза-Рейжевские) герба Мохырин (лит.)
- Князья Романович герба Котвица (лит.)
- Князья Рызванович (Мортоза-Рызванович) герба Пржияцель (лит.)
С
- Князья (мурзы) Сакаевы ([ufagen.ru/node/5586]), ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm])
- Князья Салачевы (†)
- Князья Сеид-Ахметовы (†)
- Князья Сейтяковы
- Князья Сеитовы (†)
- Князья Селимовичи (Шахманцер-Селимовичи) герба Акшак (лит.)
- Князья Сембикаевы
- Князья Семенеевы
- Князья Семинеевы
- Князья Сибирские (до 1718 г. носили титул царевичей) (РТ) (†)
- Князья Скирмунты
- Князья Смаилевы (Смайлевы)
- Князья Смольские гербов Араж, Лелива и Лук (лит.)
- Князья (мурзы) Соболевские (Конкирант-Мурза-Соболевские) герба Месяц (лит.)
- Князья Стокасимовы (тат.)
- Князья Сулькевичи герба Прасса (лит.)
- Князья Сулевичи (Сюлевичи) герба Ксенжиц (Луна) (лит.)
- Князья Сулевичи (Сюлевичи) герба Пржияцель с изм. (лит.)
- Князья Сулешевы (Сулешовы) (†)
- Князья Сутушевы (Сутюшевы, Сютюшевы) ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm])
- Князья Сюндюковы([murza.org.ru/vestnik/dv_83.pdf]) [4].
- Князья Сююншевы
Т
- Князья Таймазовы
- Князья Тайшины
- Князья Такхановы (†)
- Князья (мурзы) Тальковские герба Радзич (лит.)
- Князья Таузаковы
- Князья Таушевы (†)
- Князья Тевекелевы (†)
- Князья Текучеевы (†)
- Князья Темиревы ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm])
- Князья (мурзы) Тенишевы (2 рода) (тат.) ([ufagen.ru/node/5587])
- Князья (мурзы) Терегуловы ([ufagen.ru/node/5588])
- Князья Тимирчичи-Юшенские
- Князья Тимеюшетовы
- Князья Тинбаевы (Тинбоевы)
- Князья Тинбаевы-Мансуровы
- Князья Тинеевы
- Князья Токоши герба Пелеш (лит.)
- Князья Тонкачевы
- Князья Тохтамышевы
- Князья Тренгуловы
- Князья Тугушевы
- Князья Тулушевы
- Князья Тупальские (Сеит-Тупальские) герба Сеит (лит.)
- Князья Тымаковы
- Князья Тынмаметевы (†)
- Князья Тюрмантеевы
У
- Князья Уланы (Улановы) герба Улан (лит.)
- Князья Уланы-Асанчуковичи (лит.)
- Князья (мурзы) Уланы-Малюшицкие (Улановы-Малюшицкие, Уланы) герба Улан (лит.)
- Князья Уланы-Малюшицкие (Улановы-Малюшицкие, Уланы) герба Столове Нужки (лит.)
- Князья Улан-Полянские герба Столове Нужки (лит.)
- Князья Умаровы (†)
- Князья Уразгильдеевы (†)
- Князья Уразлины
- Князья Ураковы (Уроковы) (†)
- Князья Урмышетевы
- Князья Урусовы (РТ)
- Князья Уцмиевы
Ф
- Князья (мурзы) Феткулаевы
Х
- Князья (мурзы) Хазбиевичи (Мурза-Хазбиевичи) герба Божаволя (лит.)
- Князья Хиляловы
- Князья Хузясеитовы (Хозясеитовы)
- Князья Хункаловы
Ц
- Князья Цертелевы (†)
Ч
- Князья Чаадаевы
- Князья Чанышевы (тат.) ([ufagen.ru/node/5589])
- Князья Чевкины
- Князья Чегодаевы (тат.)
- Князья Чегодаевы-Саконские
- Князья Чегодоевы
- Князья Чекаевы
- Князья Чермантеевы (Чюрмантеевы)
- Князья Черьяровы
- Князья Чингисы (РИ)
- Князья Чурмантеевы
- Князья Чурмашневы
Ш
- Князья Шагуневичи герба Тржаска (лит.)
- Князья Шахаевы (Шахоевы) (тат.)
- Князья Шахмаметевы
- Князья Шегидевич герба Лук (лит.)
- Князья Шедяковы (Шейдяковы, Шейдяковы-Ногайские) (†)
- Князья Шейсуповы (Шайсуповы, Шаисуповы)
- Князья Ширинские
- Князья (мурзы) Ширинские-Шихматовы (тат.)
- Князья Шитинские (†)
- Князья Шихматовы
- Князья Шихмашетевы
- Князья Шумские герба Погоня-IV (лит.)
- Князья (мурзы)Шагвалиевы(лит.)
Э
- Князья Эделевы
- Князья Эдиевы(карач.)
- Князья Эдилерские
Ю
- Князья Юнусовы (†)
- Князья Юсуповы (Юсуповы-Княжево) (РТ) (†)[5]
- Князья (мурзы) Юшинские (Мурза-Ушин-Юшинские) герба Гарчинский (лит.)
Я
- Князья Яблонские герба Ясеньчик (лит.)
- Князья Якушевы
- Князья Якшенины ([www.idmedina.ru/books/materials/faizhanov/6/troe.htm])
- Князья Ян-Алеевы
- Князья Янбулатовы
- Князья Янгалычевы
- Князья Ян-Гильдеевы
- Князья Янышевы
- Князья (мурзы) Яушевы (тат.)
- Князья Яшлововы (†)
См. также
- Бояре Сабуровы
- Список княжеских родов России
- Список родов принцев России
- Список герцогских родов России
- Список графских родов Российской империи
- Список родов маркизов Российской империи
- Список баронских родов России
- Абхазская аристократия
- Адыгская аристократия
- Осетинская аристократия
- Татарская аристократия
Напишите отзыв о статье "Список татарских княжеских родов России"
Литература
- Думин С. В. Геральдика литовско-татарского дворянства XVI—XIX вв. // Гербовед. — 1996. — № 2 (10). — С. 14-29.
- Думин С. В. Краткий гербовник татарской шляхты Великого Княжества Литовского // Гербовед. — 1996. — № 3 (11). — С. 5-44.
- Думин С. В. От редактора // Дворянские роды Российской Империи. Т. 2. — СПб., 1995. — С.10.
- Думин С. В. Татарские князья в Российской Империи // Дворянские роды Российской Империи. Т. 3. — М: Likominvest, 1999.
- Петров П. Н. История родов русского дворянства: В 2 кн.: Кн. 1. — М.: Современник: Лексика, 1991. — С. 374—375, 385 и 404. — ISBN 5-270-01513-3 ([www.russianfamily.ru/u/urusov.html])
- [ia341243.us.archive.org/1/items/spiskititulovan00gerogoog/spiskititulovan00gerogoog.pdf Список титулованным родам и лицам Российской империи]. Издание Департамента Герольдии Правительствующего Сената. 1892.
- Карнович Е. П. Родовые прозвания и титулы в России и слияние иноземцев с русскими. — СПб., 1886. — С. 178—179.
Примечания
- ↑ В ([ia341243.us.archive.org/1/items/spiskititulovan00gerogoog/spiskititulovan00gerogoog.pdf Списке титулованным родам и лицам Российской империи]) в числе татарских князей упомянуты и князья Дондуковы (Дондуковы-Корсаковы), но этот род имел калмыцкое происхождение.
- ↑ Нет АИ по следующим родам, упоминаемым с княжеским титулом:
- Азегметевы
- Алышевы
- Амесевы
- Араслановы
- Аргинские
- Барынские
- Бедишевы
- Дербышевы (мурзы)
- Идельбердеевы
- Ижебердиевы
- Казыевы
- Карачурины
- Кутушевы
- Маликбашичи-Ширинские
- Малышкины
- Манмеевы
- Мансурские
- Мусеитовы
- Острынские
- Седехметевы
- Султанаевы (мурзы)
- Суховы (мурзы)
- Утяшевы
- Шакуловы (сеиды)
- Шихмаметовы
- Яшлавские
Ссылки
- [geroldia.ru/?lang=rus&id=22 Список княжеских родов на сайте Герольдии Великой княгини Марии Владимировны]
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список татарских княжеских родов России
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
