Список дворянских родов Гродненской губернии

Список дворянских родов Гродненской губернии (полное название «Алфавитный список дворянских родов Гродненской губернии») — официальное печатное издание Гродненского дворянского депутатского собрания, которое приводит список дворянских фамилий и лиц с указанием их титулов.

Данные этого списка публиковались на основании Родословной книги дворян, которая велась губернскими предводителями дворянства по годам и алфавиту. Аналогичное воспроизведение отсутствует по Витебской губернии этнической Белоруссии. После 1917—1918 гг. не было репринтного воспроизведения этого списка.

Описание издания

Список фамилий имеет только номера по порядку. Этот список структурирован по частям РДК куда фамилии внесены. Список издан Гродненским Дворянским Депутатским Собранием в г. Гродно в Скоропечатной Типографии Э. И. Мейлаховича в 1900 году с разрешения Гродненского Полиц. (Ивацевича), и эта книжка имеет 17 страниц. Текст списка напечатан старорусским языком, заметно старание авторов передать в русском языке звучание польских фамилий с польского языка. Некоторые польские фамилии носили этнические белорусы из-за ополячивания Белоруссии. Характерно, что печатный текст списка не имеет русской буквы «ё». Встречаются немецкие фамилии с характерной приставкой «фон», итало-французские — с приставкой «де». В списке по алфавиту, когда встречаются двойные с разными заглавными буквами напечатанные через тире, при определении, куда вносить по порядку такую фамилию, авторы списка делали выбор по распространённому правилу — какой фамилии отдавал предпочтение носитель этой фамилии (его основная). Общее число фамилий по порядку — 982. Данный список размещён на 17-и печатных страницах. На 17-й странице присутствует запись: «Дворяне из Литовских татар» (с № 981—982). На той же странице — присутствует «Список родов без обозначения родословной книги».

Исторические условия создания Списка дворян Гродненской губернии

• В это издание вошла только часть древнейшей шляхты (старинной белорусской шляхты в генеалогии которых встречался исторический период племени радимичей). К сожалению, никогда не существовало полного списка дворян Российской империи. Даже много признанных шляхтичей в российском дворянстве по отдельным губерниям этнической Белоруссии, уже присутствующих в губернских официальных изданиях не публиковались во всероссийских. Так в Памятных книжках Могилёвской губернии публиковался в 1870—1871 гг. (в оглавлении) Императорский Указ со списком белорусских фамилий шляхты Великого Княжества Литовского провинции Речи Посполитой, где упоминалось о разборе шляхты и отказе признать в российском дворянстве, о переводе в податное сословие мещан и крестьян старой белорусской шляхты, упразднении ВКЛ и ликвидации его юридического поля (правового поля), образовании Царства Польского без его былого влияния на этнические территории Белоруссии, формировании нового административного устройства и т. п. причин.
• Среди причин отказа признания в российском дворянстве старой белорусской шляхты в новой политической ситуации было участие в национальных восстаниях из-за не лояльности к новому политическому режиму (Восстание Костюшко 1794 г., участие в войне 1812 г. против России, Польское восстание (1830), Польское восстание (1863) и т. п.); отсутствие обязательной выслуги на государственной (военной) российской службе и т. п. причин. Среди шляхты без энтузиазма воспринималась обязательная военная служба после событий гибели всего корпуса минского подразделения сформированного из шляхтичей, когда оно специально было брошено российским руководством в горнило боя, при сохранении военнослужащих выходцев из России. Этим объясняется существовавший временной перерыв в датах официальных признаний и утверждений в российском дворянстве шляхтичей российским Государь Императором. Хотя представления документов официально в Санкт-Петербург по закону должны были подавать ежегодно из каждой белорусской губернии, но в современных архивах РГИА и РГАДА нет чётко ежегодного архива об этом за период 1785—1917 гг.
• Тем более, что стратификация (условия формирования) элиты белорусской нации в ВКЛ отличалось от российских реалий — формирование российской элиты зацикливалось на материальную зажиточность, тенденциозно подчёркивая социальный статус, что якобы отличительная особенность благородства для признания в дворянстве это материальный достаток. В связи с чем интересна история создания категории «дворян однодворцев», ведение отдельно «ревизских сказок» по этой категории. Особое внимание привлекает административная нестабильность и нарочитая путаница усложнявшая поиски документального доказательства шляхетского происхождения для признания в дворянстве, так как архивы формировались именно по административному названию, но аналитической работы не проводилось (куда могли попасть документы), письменно не фиксировалась эта особенность, справочного аппарата и информационных технологий (подобных современным) не было. К примеру, основанная Могилёвская губерния (1772), переименована в Белорусскую губернию (1796—1801), потом вновь названа «Могилёвская губерния» в 1802 г., а перед тем она носила название «Могилёвское наместничество» (1778—1796), и как ни странно с центром в г. Витебск (не в г. Могилёве). Та же ситуация по уездам, к примеру по юрисдикции некоторых населённых пунктов: Рогачёвская провинция, потом — Рогачёвский уезд (с 1900 г. — Гомельский уезд), а дела Рогачёвского уезда велись до 1850-х гг. и вовсе в Белицком уезде (переименованный в 1852 г. в Гомельский уезд). Новый режим не только изобретал усложнения процедуры признания белорусской шляхты, но и методы ликвидации былого административного деления. К примеру, в Могилёвской губернии Рогачёвский уезд с центром в г. Рогачёв до 1772 г. был Рогачёвским староством с центром в г. Рогачёв в Речицком повете Великого княжества Литовского, а в Российской империи центр Речицкого повета перенесли из Речицы в Бобруйск (1772—1793 гг.) с названием «Речицкий повет» (с последующим формированием уезда Речицкого в 1793 г.) и т. п..
• Интересно, что кроме документов и родословной шляхтич обязан был давать ещё Свидетельство от генерал-губернатора об отсутствии политических и уголовных преступлений. Многие архивы горели в пожарах и войнах, бумага не выдерживала условий хранения в архивах и т. п., что усложняло признание. Из-за Бюрократии при признании были случаи подачи документов и генеалогии шляхтичами в другие губернии, где они получали признание без проволочек. Интересны были случаи, когда для завладения богатым имением белорусского шляхтича чиновник нового порядка в белорусских губерниях после 1772 года доносил, манипулировал и влиял на его судьбу (белорусский шляхтич из богатого имения попадал в сословие крестьян, а в его имении бесплатно начинал жить уже российский дворянин).
• Бывали случаи, когда представителей древней шляхты не признавали в дворянстве и не вносили их в 6-ю часть списка РДК, из-за чего те вынуждены были в новой политической ситуации через государственную службу (через российские награды) получать утверждение в российском дворянстве. Этим объясняется, почему разные ветки одного рода (одной фамилии) встречаются в разных частях списка РДК, хотя это как правило представители одного рода. Немаловажно учесть в истории признания в российском дворянстве шляхты данной губернии Белоруссии факт конфликта менталитетов и мировоззрений на социальное устройство общества, так как белорусская шляхта имела менталитет с традициями Вече Руси (избрание князей княжить), находилась в Великом княжестве Литовском и под влиянием Речи Посполитой. Где Статут Литовский был образцом для европейских стран, а Польша была колыбелью современной европейской демократии — короля избирала шляхта (к примеру, электоры Крупские в числе прочих были избирателями королей в 1595—1648 гг. и в 1669—1673 гг., 1697 г.).
• К тому же большое число белорусской шляхты было конкурентом для российских чиновников в установлении нового режима в обществе, что немаловажно было в вопросе количества признаваемой шляхты в российском дворянстве, и признания прав белорусской шляхты равноценных российскому дворянству. В документах ВКЛ можно встретить то, что всё что за г. Смоленском на восток от ВКЛ это не Русь, а Окраина Русская. Немаловажную роль имели репрессии и дискриминации новой политики в упразднении Греко-Католической Церкви, контроля Римо-Католической Церкви, что заметно при составлении родословного древа, когда необходимо извлекать документы из католических метрик до 1830-х гг. и после из православных по одной и той же церкви данной губернии в Белоруссии. Свобода шляхетская в данной губернии уже имела традиции тогда, когда в России дворянство её получила только в 1785 г. — Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства. Шляхта данной губернии оказалась в ситуации, когда без её участия и учёта её мнения её судьбу решала в 1772 г. Российская империя, Прусское королевство и Австрийская империя при Первом разделе Речи Посполитой. И историческая память белорусской шляхты хранила формы геноцида российских войск в Белоруссии (этнической чистки), украинских казаков под руководством московского царя (гибели половины белорусского народа). К примеру, в г. Мстиславле в 1654 г. от рук российских войск 15 000 человек погибло, а в живых осталось около 700 жителей. Упомянутое имеет принципиальное значение для понимания исторических условий создания данного списка.
• Незадолго до Октябрьского переворота 1917 г. и была учреждена Департаментом Герольдии Правительствующего сената так называемая Всероссийская дворянская родословная книга — для лиц, выслуживших дворянство, но по каким-либо причинам не причисленным к дворянству определенной губернии. Дело в том, что в начале ХХ в. дворянские собрания получили право отказывать в причислении к местному дворянству. Иногда при этом они руководствовались вероисповеданием данных лиц: без энтузиазма рассматривались, к примеру, подобные ходатайства лиц иудейского вероисповедания. Впрочем, и христианину могло быть отказано в причислении к дворянству данной губернии. Так, например, Московское дворянское депутатское собрание отказало во внесении в местную родословную книгу князьям Гантимуровым, утвержденным Сенатом в достоинстве князей тунгусских, поскольку семья не имела в губернии недвижимой собственности.
• Принадлежность к дворянству доказывалась в губернском дворянском собрании; с 1785 г., то есть со времени издания Императрицей Екатериной II «Жалованной грамоты дворянству», лица, признанные в дворянском достоинстве по происхождению или по личным заслугам, вносились в губернскую родословную книгу; из губернии дела о дворянстве поступали на утверждение в Герольдию Сената; туда же из губернских собраний ежегодно высылались списки лиц, причисленных к уже утвержденным в дворянстве родам. Происхождение из дворян определенной губернии фиксировалось и в послужных списках чиновников и военных, хотя часто указывалась не губерния, по которой числился их род, а губерния, в которой родились они сами.

Содержание Списка дворян Гродненской губернии

Родословная книга разделяется на шесть частей. В 1-ю часть вносились «роды дворянства жалованного или действительного»; во 2-ю часть — роды дворянства военного; в 3-ю — роды дворянства, приобретенного на службе гражданской или получившие право потомственного дворянства за орден присваивающий это достоинство; в 4-ю — все иностранные роды; в 5-ю — отличающиеся титулами роды; в 6-ю часть — «древние благородные дворянские роды». Алфавитный список дворян, внесённых в родословную книгу Гродненской губернии : 1-я часть

---

стр. 3

Арциховский, Анцута, Амброжкевич, Андржеевский, Адольф, Баньковский, Бибулович, Богушевский, Боржим, Будвилло, Былевский, Богуш, Боровский, Барановский, Белявский, Бабецкий, Борейша, Богурский, Биспинг, Байковский, Бржезина, Боржимовский, Буховецкий, Бронский, Будный, Босяцкий, Барсаба, Бортновский, Болондзь, Бржозовский, Борковский, Бржостовский, Брушевский, Баранецкий, Бартошевич, Богушевич, Богатыревич, Бобрович, Выгановский, Верцинский, Военский, Вилямовский,

---

стр. 4

Винский, Вышемирский, Венгерский, Водчинский, Велиовейский, Варпеховский, Вощерович, Врублевский, Викторовский, Верещинский, Высоцкий, Виткевич, Володкевич, Воротыницкий, Вольмер, Василевский, Виртт, Вольский, Виляновский, Влодек, Валицкий, Водынский, Волицкий, Вроблевский, Одровонж-Высоцкий, Войнилович, Войтковский, Гриневицкий, Годзинский, Галембевский, Горчак, Городынский, Горлевский, Гронковский, Гинальский, Горский, Грудзинский, Горкавич, Гловацкий, Грудзина, Гомолицкий, Гутовский, Глебович, Гзовский, Гамулецкий, Данилович, Дронговский, Дановский, Дох, Долинский, Двораковский, Домбровский, Дзеконский, Дрошкевич, Довнарович, Дасюкевич, Дениза, Жоховский, Жеро, Житкевич, Жабкевич, Жеромский, Жолковский, Жельский, Здройковский, Залеский, Зимнох, Завадзкий, Зачинский, Заневский, Закржевский,

---

стр. 5

Заленский, Забелло, Завиша, Зубравский, Заиончковский, Запольский, Заневский, Зенкович, Зенович, Залютинский, Иодко, Иодковский, Исакевич, Именинский, Имбра, Избицкий, Косинский, Косицкий, Клопотовский, Кринский, Каменский, Карвовский, Крассовский, Коц, Керзновский, Краковка, Куликовский, Кржечковский, Костецкий, Кликс, Кулеш, Курнатовский, Рудзеевский-Коллупайло, Якса-Квятковский, Коллонтай, Корицкий, Карсницкий, Корчиц, Косцюшко-Сехновицкий, Каминский, Кульни-Славенский, Константинович, Кононович, Ключевский, Керсновский, Короз, Корн, Кмита, Коссацкий, Калиновский, Крживец, Карпинский, Карлович, Санютыч-Курочицкий, Козловский, Козеровский, Краузе, Лупенский, Лопуский, Лемницкий, Любатынский, Левоневский, Лескевич, Лисовский, Лепарский, Нейгоф-Лей, Лисковский, Ленкевич, Левандовский,

---

стр. 6

Лазарев, Лукашевич, Лунский, Мочульский, Миодушевский, Михальский, Милковский, Малиновский, Малышевич, Михаловский, Малонецкий, Малцужинский, Марковский, Милькевич, Марцишевский, Маевский, Маньковский, Малевский, Морже, Микульский, Монтович, Немыский, Невяровский, Нивинский, Новацкий, Немчинович, Урсын-Немцевич, Наркевич, Новицкий, Непокойчицкий, Обрицкий, Олдаковский, Олендзкий, Орженовский, Островский, Осмольский, Обинский, Олизарович, Остроменцкий, Онихимовский, Островский, де-Обырн, Осецимский, Окинчиц, Ольшевский, Пиотровский, Плоновский, Полетылло, Поржезинский, Помян, Поплавский, Петржиковский, Прошинский, Пухальский, Путковский, Петкевич, Пержановский, Панцержинский, Пониквицкий, Павловский, Проневич, Польковский, Протасевич, Плавский, Пиотрович, Петельчиц, Павенцкий, Почобут, Плионсковский, Пржитульский, Парневский,

---

стр. 7

Лянцкоронский-Пашковский, Полховский, Полонский, Радзишевский, Рошковский, Рутковский, Рыбалтовский, Рохальский, Рыхтер, Родзевич, Решко, Рафанович, Рощевский, Разицкий, Рудзкий, Ремишевский, Роберсон, Розвадовский, Рущиц, Радзивоновский, Равлушкевич,Суходольский, Сморчевский, Секюлцкий, Свержбинский, Секерко, Савицкий, Соколовский, Стефанович, Стерпинский, Снарский, Сакович, Стемпковский, Станкевич, Сулковский, де-Кампо-Сципион, Станишевский, Стржалковский, Сорока, Станкевич, Стржелинский, Селицкий, Скурат, Сухоцкий, Семашко, Сковронский, Суфчинский, Сутковский, Саросек, Седлецкий, Савашинский, Сикора-Сикорский, Серафинович, Станевич, Терпиловский, Тваровский, Топчевский, Тварковский, Трусковский, Творковский, Толвинский, Тринишевский, Томашевский, Туровский, Тодвен, Точиловский, Толочко, Турский, Терликовский,

---

стр. 8

Татаровский, Узловский, Ходоровский, Холевинский, Харитонов, Цыдзик, Цехановский, Чарковский, Чеховский, Черневский, Чернявский, Шмурло, Шемиот, Шкилондзь, Шацкий, Сыропято-Ширмо, Шеляховский, Ширма, Шуецкий, Щенснович, Щука, Эйсымонт, Элерт, Юшкевич, Юровский, Юзефович, Яблонский, Якубовский, Яворовский, Янушевич, Яголковский, Ягильницкий, Янушкевич, Янковский, Яниславский, Ячиновский.

2-я часть

Анненков, Алексеев, Акинин, Бриере-де-Мартере, Броссе, Белявский, Волков, Войнич, Вестенгольц, Веймарны, Войтковский, Воеводский, Вольский, Выгановский, фон-Венланд, Грауэрт, Стуарт-Галибуртон, Гофмейстер, Гевардовский, Дмитриев, Дорошкевич, Дзеконский, Деконский, Дельфин, Евхутич, Кржижановский, Козловский, Кулеш, Кипайтуло,

---

стр. 9

Корсуны, Косьмин, Кринский, Левоневский, Левандовский, Милачевский, Миончинский, Масловский, Мрозовский, Марцинкевич, Михневич, Мицеловский, Осмольский, Петрашевский, Поволанский, Пауль, Папроцкий, Поплавский, Пержхало, Плоский, Пашков, Павловский, Райский, Свенцкий, де-Спилер, Жукевич-Стоше, Смульский, Соколов, Смирнов, Тернер, Тельшевский, Тальмгейм, Тушинский, Толубеев, Томилов, Трусов, Феншау, Хованский, Чарнецкий, Черский, Шигрин, Штакельберг, Юган, Янцевич, Янковский.

3-я часть

Адамович, Архипов, Ассапович, Будный, Букраба, Булевский, Богуславский, Брониц, Белозерский, Врубель, Видацкий, Волков, Вислоцкий, Владычанский, Воеводский, Внуков, Введенский, Гарбовский,

---

стр. 10

Гажич, Гродзкий, Голеевский, Ган, Горбацевич, Георгиевский, Горбачевич, Длужневский, Долячко, Дашкевич, Дучинский, Давыдов, Дмитриев, Дейш, Денкер, Ерофеев, Животовский, Жилинский, Затворницкий, Заржецкий, Зарахович, Зданович, Здеховский, Загорянский, Кастревич, Кашуба, Кульбацкий, Кононов, Кунцевич, Крестьянов, Казакин, Клодницкий, Кломинский, Красковский, Косинский, Коршунов, Крушельницкий, Корицкий, Константинов, Ляхович, Ляхницкий, Литвинов, Лышкевич, Мазевский, де-Михелис, Мальчевский, Максимов, Мицкевич, Малоземов, Маслов, Маркушов, Маймескул, Миронович, Михаелис, Масловский, Михальский, Модестов, Новицкий, Носаржевский, Никотин, Никольский, Петров, Паньковский, Пальмцвейг, Прокофьев, Протасевич, Попов, Покровский, Перепечин, Руммель, Ротт, Равене,

---

стр. 11

Рябинин, Резвяков, Родкевич, Спинек, Сербушко, Стороженко, Соловьевич, Сытин, Сцепура, Тржецяк, Трахимовский, Томашевич, Тетяев, Трояновский, Трембицкий, Тейхман, Фишер, Федотов, Халембек, Харлампович, Цытович, Царевский, Цвирбут, Цветков, Чичерин, Чехович, Шлегель, Веревкин-Шелюта, Штейнберг, Шпицбарт, Шмидт, Юрковский, Янковский, Ястребов.

4-я часть

Бер, Вирион, О'Бриен-де-Лясси.

5-я часть

Граф Грабовский, Князь Друцкий-Любецкий, Граф Коссаковский, Князь Массальский, Князь Святополк-Четвертинский.

---

стр. 12 6-я часть

Александрович, Ахримович, Августовский, Андржейкович, Амброки, Антушевич, Андроновский, Боуфал, Боржим, Бржезинский, Боратынский, Багинский, Боровский, Борковский, Бобровский, Буховецкий, Бржозовский, Бояровский, Борисовский, Борисевич, Булгарин, Босяцкий, Быховец, Бучинский, Блоцкий, Бортновский, Брониц, Бринк, Бутвинович, Богушевич, Блажеевский, Бялоблоцкий, Болтуц, Быстрый, Бергель, Баранович, Бельский, Бондзкевич, Болондзь, Брайчевский, Богданович, Быльчинский, Богатыревич, Булгак, Бортновский, Война, Вроченский, Верцинский, Войтковский, Вевиоровский, Военский, Варпеховский, Володкевич, Высоцкий, Вольский, Выржиковский, Васевский, Вонсович, Волынцевич, Валицкий, Васильковский, Врублевский, Волковицкий, Выслоух, Винский, Валинский, Вышковский, Выгановский,

---

стр. 13

Влостовский, Вроблевский, Войнилович, Войцеховский, Воллович, Володзько, Гриневицкий, Горский, Гарткевич, Гарабурда, Годлевский, Граве, Гельтман, Гильхен, Грусвицкий, Гаврилкевич, Гоувальдт, Гладкий, Гижицкий, Гроховский, Горновский, Горбашевский, Гроностайский, Глиндзич, Гржималло, Гродецкий, Гундиус, Гуща, Доброговский, Дзеконский, Добросельский, Добржанский, Далевский, Дроноговский, Долобовский, Домбровский, Домброва, Данелецкий, Дзвонковский, Дембицкий, Доманский, Дмоховский, Езерский, Жайковский, Жарчинский, Залеский, Здройковский, Зглишевский, Загорский, Завадзкий, Звольский, Заторский, Залевский, Зверович, Зубелевич, Зенкович, Задарновский, Зацвилиховский, Зелинский, Иодковский, Игнатович, Ижицкий, Имшенник-Кондратович, Ивашкевич, Крассовский, Курженецкий, Клопотовский, Кринский, Косинский, Корженевский, Космерский,

---

стр. 14

Коц, Ковалевский, Калиновский, Козерадзкий, Кашуба, Козловицкий, Каневский, Куявский, Крашевский, Космовский, Кисловский, Кухцинский, Кобылинский, Кохлевский, Корчиц, Кулаковский, Койшевский, Каленкевич, Каменский, Косец, Красницкий, Климашевский, Кванишевский, Коссополянский, Климович, Корженецкий, Каминский, Клюковский, Короз, Козловский, Касперович, Куликовский, Карпович, Любовицкий, Лемпицкий, Ловицкий, Ляховский, Лопуский, Луба, Левоневский, Лисовский, Лагевнецкий, Ленкевич, Липский, Лясковский, Ловенецкий, Ляйнвебер, Лыщинский, Ложенский, Монюшко, Милевский, Малиновский, Минчевский, Малешевский, Марский, Марачевский, Мильтан, Маковский, Мизгер, Мацеевский, Михаловский, Маньковский, Микульский, Махвиц, Матыевич-Мацеевич, Малецкий, Матушевиц, Мержвинский, Маркевич, Модзолевский, Митерновский, Марковский,

---

стр. 15

Немыский, Невяровский, Нивинский, Новомейский, Новицкий, Надольский, Незабытовский, Нецецкий, Обухович, Обинский, Осмольский, Одаховский, Олендзкий, Остроменцкий, Оскерко, Осуховский, Охримович, Островский, Поплавский, Прошинский, Погоржельский, Полубинский, Пиотровский, Путковский, Петржиковский, Подгурский, Прорвич, Полонский, Пржилуцкий, Одровонж-Поткриковский, Пируский, Плющевский, Пекарский, Павловский, Покубятто, Пржибора, Петельчиц, Павлович, Плонский, Плавский, Пржецлавский, Пусловский, Пашковский, Панасевич, Пацынко, Парчевский, Прушевский, Одляницкий-Почобут, Петрашевский, Плашкевич, Пасецкий, Пуховский, Пержхальский, Пухальский, Писанко, Рава, Роговский, Рутковский, Русецкий, Радовицкий, Рогоза, Рожбицкий, Рошковский, Ржонсницкий, Родкевич, Радзишевский, Руммель, Роговский, Ревенский, Рацкевич,

---

стр. 16

Развадовский, Скверчинский, Сопоцько, Стемпковский, Сморчевский, Суходольский, Славинский, Соколовский, Сакович, Смоленский, Скоппик, Слежинский, Сержпутовский, Седликовский, Скочинский, Сегень, Снежко-Блоцкий, Савицкий, Семашко, Сезеневский, Стржалковский, Самцевич, Сасулич, Сорока, Стефановский, Сузин, Стравинский, Снигурский, Соболевский, Стецкевич, Славек, Стасевич, Станкевич, Струтынский, Солтан, Скибневский, Стабровский, Струпинский, Стецкевич, Сухоцкий, Свежинский, Скирмунт, Толвинский, Тыборовский, Творковский, Томашевский, Толкин, Точинский, Толлочко, Терпиловский, Тарасович, Толочко, Турский, Туловский, Лычевич-Токаржевский, Трошинский, Тур, Траугутт, Уласевич, Фащевский, Фаленский, Франковский, Федзюшко, Фурсевич, Хржановский, Ходаковский, Ходыницкий, Хомич, Целинский, Цебржинский, Цыдзик, Чарковский,

---

стр. 17

Червяковский, Чаплеевский, Чарноцкий, Чарнышевич, Чудовский, Чекерский, Чечотт, Чаплин, Шумовский, Шайба, Шемиот, Шадурский, Шведовский, Шепетовский, Шуйский, Шациловский, Шумович, Щигельский, Эйсымонт, Эйнарович, Юндзилл, Юнг, Юргелевич, Яновский, Ящукевич, Яневич-Яневский, Яворовский, Ястржембский, Яголковский, Ягмин, Янковский.

---

Список родов без обозначения родословной книги.

• Буржинский, Будкевич, Бенецкий, Бобинский, Бржостовский, Булгарин, Вержбицкий, Вольф, Волынцевич, Домбровский, Емелита, Елец, Ельский, Иванов, Крассовский, Каменский, Малевич, Олендзкий, Обуховский, Оржешко, Петельчиц, Якубовский, Якимович, Яскловский.

---

Дворяне из Литовских татар.

• Адамович, Туган-Барановский.

Количество однофамильцев

• Велиовейский — 2 (в 1-й ч.), Клопотовский — 3 (в 1-й ч.); Поплавский — 2 (в 1-й ч.), Полховский — 2 (в 1-й ч.), Соколовский — 2 (в 1-й ч.); Яворовский — 2 (6-й ч.), Яголковский — 2 (6-й ч.), Полубинский −2 (6-й ч.).

См. также

• Гродненская губерния
• Жалованные грамоты
• Дворянская родословная книга
• Родословная книга
• Список рукописных родословных книг
• Дворянское собрание
• Собрание белорусской шляхты (организация)

Литература

1. «Алфавитный список дворянских родов Гродненской губернии внесенных в дворянскую родословную книгу», Скоропечатная Типография Э. И. Мейлаховича, г. Гродна, 1900 г.
2. «Русские фамилии», Унбенгаун Б. О., г. Москва, изд. «Прогресс», 1989 г.;
3. Свод законов Российской империи статья № 968 том IX изд. 1899 г.
4. Список дворянам Царства Польского, с приобщением кратких сведений о доказательствах дворянства. Spis szlachty Królestwa Polskiego z dodaniem krótkiej informacji o dowodach szlachectwa. Warszawa, 1851 г. [Именные посемейные списки, с указанием герба; сведения о происхождении отсутствуют. На с. 303—326 помещено Дополнение (Dodatek) I.]  (польск.)
5. Дополнение II к списку дворян Царства Польского. Dodatek II do Spisu szlachty Królestwa Polskiego. Warszawa, 1854. 56 s. [В ряде случаев переплетено вместе с изданием .]  (польск.)
6. То же, reprint: Lipsk, 1991. [В одной книге помещены репринты изданий .]  (польск.)
7. Гербовник Царства Польского. Herbarz Królestwa Polskiego. Warszawa, 1853 г. [Издание двуязычное, на русском и польском языках; содержит рисунки 246 гербов, их описание; при каждом гербе перечень родов, его употребляющих, краткие сведения о родоначальниках семей, но без родословных; издание не закончено.]  (польск.)
8. Лукомский В. К., Тройницкий С. Н. Гербы третьей части Гербовника дворянских родов Царства Польского. По материалам бывшей Герольдии Царства Польского составили… СПб., 1910 г. [Рисунки: 121 герб, перечень фамилий, их употребляющих, но без каких-либо генеалогических сведений; описание гербов; издание только на русском языке; крайне редкое, тираж — всего 10 экз.]
9. Лукомский В. К. Список родам Царства Польского, признанным в дворянском достоинстве с гербами, не внесенными в Высочайше утвержденный Гербовник. СПб., 1912 г. [Корректурное издание Департамента Герольдии.]
10. Список лицам, Высочайше пожалованным дипломами с гербами на дворянское достоинство Царства Польского. // Лукомский В. К., Тройницкий С. Н. Списки лицам, Высочайше пожалованным дипломами с гербами на дворянское достоинство Всероссийской империи и Царства Польского. СПб., 1911 г.
11. Дворянские роды, внесенные в Гербовник Царства Польского, Высочайше утвержденный первая часть в 10 (22) день октября 1850 г., а вторая в 16 (28) день января 1851 г. // Дворянский адрес-календарь на 1898 год. СПб., 1898 г. [Перечень гербов и фамилий.]
12. Польские дворянские фамилии, получившие графский титул (conte) от римских пап // Там же, с. 227 [17 родов.]
13. Метрика литовская
14. «Белоруссiя и Литва (Историческiя судьбы Сѣверо-Западнаго края), изд. П. Н. Батюшков, тип. тов. „Общественная польза“, г. СПБ, 1890 г.».
15. «Памятная книжка Гродненской губернии», г. Гродно, 1860—1915 гг.;
16. «Гербовник всероссийского дворянства», Дурасов В., г. СПб., 1906 г.

Ссылки

• [book-old.ru/BookLibrary/11000-Grodnenskaya-gub/1900.-Alfavitnyiy-spisok-dvoryanskih-rodov-Grodnenskoy-gubernii.html Алфавитный список дворянских родов Гродненской губернии, 1900]
• [www.ornatowski.com/index/herbarzpolski_l.htm Boniecki Adam Herbarz polski, t. 1-16, Gebethner & Wolff, Warszawa 1905];  (польск.)
• [www.ornatowski.com/index/herbyszlacheckie_l.htm Tadeusz Gajl Herby szlacheckie Rzeczypospolitej Obojga Narodów, Wydawnictwo L&L, Gdańsk 2003.];  (польск.)
• Список дворянских родов, внесённых в Гербовник дворянских родов Царства Польского;
• [www.nobility.ru/ Официальный сайт «Российского Дворянского Собрания»]
• [www.oboz.by/articles/detail.php?article=1327 «Каждый десятый белорус — шляхтич?» Алиса Ксеневич] // Обозреватель. 51 (381) от 18.12.2009 г.;
• [hetman.by/neizvestnayavoina.html Артем ДЕНИКИН, «Неизвестная война 1654—1667 гг.» (История Беларуси и Большой Литвы), Аналитическая газета «Секретные исследования»];
• [jivebelarus.net/history/gistografia/unknown-war-1654-1667.html Бібліятэка гістарычных артыкулаў, «Невядомая вайна: 1654—1667», Г. Сагановіч];  (белор.)
• [scepsis.ru/library/id_1104.html Алексей Лобин «Неизвестная война 1654—1667 гг.», Научно-просветительский журнал «Скепсис»];
• [www.fxglossary.org.ua/index.php?l=%D0%A0&w=%D0%A0%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%BE-%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0%20%281654%E2%80%941667%29 Русско-польская война (1654—1667)];
• [hetman.by/gibellitvu.html Вадим РОСТОВ «ГИБЕЛЬ ЛИТВЫ», Аналитическая газета «Секретные исследования»];
• [kibsvg.narod.ru/ Василь Скобля, «Беларусь: история, личности, менталитет»];
• [www.litvin.by/ «ПРЕДКИ МНОГИХ БЕЛОРУСОВ БЫЛИ ЛИТВИНАМИ (40 фактов из первоисточников)» © Литвин 2010];
• [archives.gov.by/index.php?id=989746 Административно-территориальное деление Беларуси]
• [statehistory.ru/519/Gordon--Velikoe-knyazhestvo-Litovskoe/ доктор исторических наук, профессор исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Андрей Юрьевич Дворниченко («Великое княжество Литовское», Александр Гордон, ТВ, 14.12.2009)]

Отрывок, характеризующий Список дворянских родов Гродненской губернии

– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.