Тарковский, Нух-Бек

Нух-Бек Тарковский
Дата рождения	15 мая 1878(1878-05-15)
Место рождения	село Нижнее Казанище, Темир-Хан-Шуринский округ,Дагестанская область, Российская империя
Дата смерти	19 января 1951(1951-01-19) (72 года)
Место смерти	Лозанна, Швейцария
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Кавалерия
Годы службы	1897—1920
Звание	Полковник
Часть	Кавказский туземный кавалерийский корпус
Командовал	1-й Дагестанский полк
Награды и премии

Тарковский Нух-бек Ханович (1878 — 1951) — князь, потомок дагестанских шамхалов.. Участник Первой мировой войны, георгиевский кавалер. В 1917 году- полковник, командир I-го Дагестанского полка. Военный диктатор Дагестана (сентябрь-октябрь 1918 года) Служил в Добровольческом корпусе А. Деникина. С 1920 года жил в эмиграции, умер в Швейцарии. По национальности кумык.

Биография

Нух-бек Тарковский, родился 15 мая 1878 году в селении Нижнее Казанище Темир-Хан-Шуринского округа Дагестанской области, после смерти отца в 1885 году опекунство над ним взял его старший двоюродный брат Джамалутдин Тарковский. Учился в реальном училище в Шуре. В 1889 году продолжил образование в Симбирском кадетском корпусе, после успешного окончания его в 1897 году поступил в Николаевское кавалерийское училище. 20 июня 1899 году произведён в унтер-офицеры, с распределением в Осетинский конный дивизион в составе Кавказской кавалерийской дивизии, затем переведён в Первый Дагестанский Конно-иррегулярный полк, в составе той же дивизии. 1 июня 1903 года, Высочайшим приказом, Нух-бек Тарковский производится в поручики. В 1905 году удостоен Ордена Св. Станислава III степени, 6 декабря произведён в штаб-ротмистры, 6 декабря 1908 года награждён Орденом Св. Анны III ст. В 1911 году удостоен очередной награды — Ордена Св. Станислава II ст. с присвоением звания ротмистра..

В Первую мировую войну

С 25 ноября 1914 года Н Тарковский назначается командиром запасной сотни 2-го Дагестанского конного полка, с 1 декабря 1914 года на Юго-Западном фронте, участвует в боях, в апреле 1915 года утверждён в княжеском звании, в том же году представлен к Ордену Св. Анны-IV ст., с надписью за храбрость. 25 июля 1915 года Н.Тарковский награждается Орденом С. Р. князя Владимира IV ст.

За личный подвиг при взятии деревни Доброполе, командующий туземной-конной дивизией, генерал-мойор Д. П. Багратион ходатайствовал о награждении ротмистра Н.Тарковского Золотым оружием. 18 ноября 1915 года произведён в подполковники.

В октябре 1916 года подполковник Н.Тарковский, был командирован на Кавказ, для организации пополнения. К 1917 г. Н. Тарковский был полковником, командиром Дагестанского конного полка Кавказской туземной конной дивизии ("Дикой дивизии").

В годы революций и гражданской войны

22 марта 1917 года в Темир-Хан-Шуре Нух-Бек Тарковский был избран в состав Временного областного исполкома «Большого собрания» под председательством Зубаира Темирханова. В апреле Н.Тарковский был избран делегатом на созываемый Временный ЦК Союза Горцев во Владикавказе. Вошёл в ЦК Союза Горцев, в качестве председателя дагестанской секции с местонахождением в Темир-Хан-Шуре.

В конце 1917 г. Тарковский вместе со своим вернувшимся с фронта полком обосновался в селении Кумтор-Кала и занял станцию Шамхал, поджидая прохода надежных частей, идущих домой с Кавказского фронта, чтобы уговорить их присоединиться к нему и попросить у них помощи боеприпасами. Затем, в марте 1918 г., его формирования заняли город Петровск. Но затем к Петровску подошли корабли Центрокаспия, обстреляли его, высадили десант, состоявший из частей, покинувших Кавказский фронт и поддерживавших Бакинский совет рабочих и солдатских депутатов. Войска Тарковского были вынуждены отойти в горы, а затем покинули и Темир-Хан-Шуру, не имея поддержки.

В августе Петровск был занят отрядом генерала Бичерахова, организованным и богато снабженный техникой англичанами для зашиты Баку от турок, пропущенных грузинским правительством через территорию Грузии. В Темир-Хан-Шуре сохранялся большевистский гарнизон из Астрахани. После того, как отряды большевиков, опасаясь быть отрезанными от Астрахани, покинули Темир-Хан-Шуру, город в начале сентября 1918 года по соглашению с Бичераховым был занят отрядами Тарковского. Бичерахов снабдил Тарковского деньгами и оружием для создания антисоветских формирований в Дагестане. Тарковский стал номинальным диктатором Дагестана до занятия турецкими войсками в ноябре Петровска и Темир-Хан-Шуры, когда вместе с ними в Дагестан прибыл и глава Горского правительства Тапа Чермоев. В декабре 1918 года Тарковский передал власть правительству Горской республики, поддержанному англичанами, и стал в нем военным министром.

После занятия территории Горской республики войсками ВСЮР Тарковский 14 марта 1919 г. в качестве исполняющего обязанности председателя Совета министров и министра иностранных дел правительства Горской республики заявил протест против посягательства ВСЮР на самостоятельность и независимость Горской республики.

После ухода войск ВСЮР с Кавказа Тарковский с женой и двумя дочерьми вынужден был эмигрировать в Персию. Там он был назначен начальником Персидской казачьей дивизии. Позже Тарковский с семьей переехал в Швейцарию, где в 1951 г. он и умер.

Примечания

.

Литература

• Алиев К. М. Кумыки в военной истории России. — Махачкала: «Дельта-Пресс», 2010. — С. 131—139. — ISBN 978-5-91788-009-9
• Кузнецов Б. М. [www.dk1868.ru/history/DAGESTAN.htm 1918 год в Дагестане: гражданская война]. — Нью-Йорк: Военный вестник, 1959 — 87 с.

Ссылки

• [www.gazavat.ru/personalies2.php?people=114 Коркмасов А. Тарковский Нух-Бек, биографическая справка.]
• [www.gazavat.ru/history3.php?rub=30&art=356 Биография]

Отрывок, характеризующий Тарковский, Нух-Бек

– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.