Фасбиндер, Райнер Вернер
Поделись знанием:
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.
Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
(перенаправлено с «Фассбиндер, Райнер»)
| Райнер Вернер Фассбиндер | |
| Rainer Werner Fassbinder | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Бад-Вёрисхофен, Бавария, Американская зона оккупации Германии |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: |
кинорежиссёр, театральный режиссёр, сценарист, актёр, драматург |
| Карьера: | |
| Направление: | |
| Награды: | |
Ра́йнер Ве́рнер Фа́ссбиндер (нем. Rainer Werner Fassbinder, 31 мая 1945, Бад-Вёрисхофен, Бавария — 10 июня 1982, Мюнхен) — немецкий кинорежиссёр, сценарист, актёр, драматург. Один из лидеров «нового немецкого кино».
Содержание
Биография
Любимые фильмы Райнера Вернера Фасбиндера
Райнер Вернер Фасбиндер родился в Баварии 31 мая 1945 года в семье доктора медицины Гельмута Фасбиндера и его жены Лизелотты Эдер, переводчицы. В 1951 году после развода родителей Райнер остался с матерью, которая позднее под псевдонимом Лило Пемпайт или под собственным именем играла второстепенные роли во многих его фильмах.[2]
В 1963 году после посещения школы Рудольфа Штайнера (1951—1955), а также гимназий в Мюнхене и Аугсбурге (1955—1961) Фасбиндер закончил учёбу, так и не получив аттестат. Некоторое время он проживал у отца в Кёльне (1961—1963). Весной 1964 года поступил на курс актёрского мастерства в студии Фридля Леонгарда в Мюнхене. Познакомился с Ханной Шигуллой.[2]
В 1965 году работал в архиве газеты «Зюддойче Цайтунг». В качестве статиста появился на театральной сцене. Написал пьесу «Лишь кусок хлеба», за которую в 1966 году на конкурсе молодых драматургов получил третий приз (текст не сохранился). Познакомился с Ирм Херманн.
В 1966 году написал сценарии «Параллели», «Настольный теннис» (текст не сохранился) и пьесу «Капли на раскалённых камнях» (впервые опубликована в 1985 году, премьера спектакля на Мюнхенском театральном фестивале в том же году, режиссёр Клаус Вайсе). С 23 по 26 мая 1966 года сдавал экзамены в Академию кино и телевидения в Западном Берлине, но не прошёл по конкурсу.[2] 31 мая 1966 года закончил курс актёрского мастерства. Летом снял на 8 мм киноплёнку короткометражный фильм «Вечером» (копия не сохранилась). Работал звукооператором на фильме «Группа надежды» Бруно Йори и ассистентом режиссёра на фильме «Место для Г.» Макса Виллуцкого. В ноябре того же года снял короткометражный фильм «Городской бродяга».
В 1967 году после второй безуспешной попытки поступить в Академию кино и телевидения примкнул к труппе мюнхенского «Театра действия» (Action Theater), который был закрыт в мае 1968 года. Фасбиндер, Пеер Рабен, Курт Рааб и Ирм Херманн организовали «Антитеатр» (Antiteater). Вскоре Фасбиндер стал его лидером. В 1968 году труппа снялась в фильме Жана-Мари Штрауба «Жених, комедиантка и сутенер» (Der Bräutigam, die Komödiantin und der Zuhälter).
Первые полнометражные фильмы Фасбиндера — «Любовь холоднее смерти» (Liebe ist kälter als der Tod, 1969), «Катцельмахер» (Katzelmacher, 1969), Боги чумы (Götter der Pest, 1969) и другие — были поставлены вместе с труппой «Антитеатра». В них было заметно влияние Штрауба, Годара и Брехта.
В октябре 1969 года фильм «Катцельмахер» был показан на кинофестивале в Мангейме и получил «Приз кинокритики», «Приз Немецкой академии изобразительных искусств», а затем пять федеральных кинопризов.
В этот период Фасбиндер снимал по 3—4 фильма в год, а параллельно работал в театре и на телевидении. Это придало его фильмам внешнюю небрежность, неровность, но в то же время наполнило их необычной жизненностью и трагическим «драйвом».
В начале 1970-х годов в поисках возможности расширить свою аудиторию Фасбиндер обратился к жанру мелодрамы, причём образцом ему послужили фильмы «голливудского немца» Дугласа Сирка. Новый подход — соединение мелодрамы с политикой — принёс плоды. Вышедший на экраны в 1971 году «Торговец четырёх времен года» (Der Händler der vier Jahreszeiten) стал первым коммерчески успешным фильмом режиссёра. Спустя два года пришло и международное признание. Фильм «Страх съедает душу» (Angst essen Seele auf, 1974) был показан в конкурсе Каннского кинофестиваля и получил Приз ФИПРЕССИ и Приз экуменического жюри. В 1974 году Французская синематека организовала первую ретроспективу его фильмов.
В ответ на отклонение киносценария «Земля необитаема, как и Луна» по одноимённому роману Герхарда Цверенца, проекта телеэкранизации романа «Дебет и кредит» Густава Фрейтага, а также обвинений в антисемитизме, вызванных его пьесой «Мусор, город и смерть», в интервью журналу «Шпигель» в июле 1977 года Фасбиндер объявил о намерении эмигрировать в Америку[3]. Однако жизнь заставила изменить эти планы. В октябре того же года Фасбиндер принял участие в работе над коллективным публицистическим фильмом «Германия осенью» о реакции общества и государства на действия террористов — похищение крупного представителя промышленных кругов Ганса-Мартина Шлейера и захват самолета «Люфтганзы» с требованием освободить из тюрьмы членов RAF Энслин, Баадера и Распе. 30-минутный фильм Фасбиндера, снятый под непосредственным впечатлением от освобождения заложников, убийства Шлейера и самоубийства заключённых в Штаммхаймской тюрьме, более отчётливо, чем эпизоды других режиссёров, передавал ощущение беспомощности левой интеллигенции.
30-й фильм Фасбиндера «Отчаяние» (Despair, 1977) стал его первым крупным международным проектом. Он был снят на английском языке по роману Владимира Набокова. Сценарий написал известный британский драматург Том Стоппард, а главную роль исполнил Дирк Богард. Критики писали, что этот фильм Фасбиндера достиг уровня Висконти и Бергмана.[4]
Наибольшее признание при жизни режиссёра получил фильм «Замужество Марии Браун» (Die Ehe der Maria Braun, 1978), в котором нашёл отражение послевоенный опыт Западной Германии. Заглавную роль исполнила после большого перерыва муза Фасбиндера Ханна Шигулла. Вместе с фильмами «Лола» (1981) и «Тоска Вероники Фосс» (Die Sehnsucht der Veronika Voss, 1981) возникла трилогия об истории Федеративной республики в 1950-е годы.
Самым крупным и амбициозным проектом Фасбиндера считается 14-серийный телевизионный фильм «Берлин-Александерплац» (Berlin Alexanderplatz) по одноименному роману Альфреда Дёблина. Он стоил 13 миллионов немецких марок, был снят с июня 1979 по апрель 1980 года и показан осенью 1980 года.
Последним фильмом Фасбиндера стал «Керель» (Querelle, 1982) — экранизация скандального романа Жана Жене о гомосексуальных похождениях матроса во французском портовом городе Брест. Кстати, сам Фасбиндер никогда не скрывал своей гомосексуальности (хотя и был какое-то время достаточно формально женат на Ингрид Кавен, одной из своих актрис).
Фасбиндер был абсолютным нонконформистом. За сочувствие к членам RAF был объявлен «симпатизантом», а «симпатизанты», от рядовых граждан до деятелей культуры с мировым именем (Генрих Бёлль, Гюнтер Грасс и др.) подвергались травле, запугиванию, лишению работы.[5] Фасбиндер вёл беспорядочный, сумасшедший образ жизни, подпитываемый наркотиками, и в то же время творил и жил на грани человеческих возможностей. Он умер от передозировки кокаина в возрасте 37 лет, повторив тем самым судьбу своего героя из фильма «Кулачное право свободы» (Faustrecht der Freiheit, 1975). За свою короткую жизнь он успел снять 43 фильма (включая две короткометражные картины и телесериал «Берлин-Александерплац» общей продолжительностью 15½ часов).
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1966 | кор | Городской бродяга | Der Stadtstreicher | режиссёр, сценарист |
| 1966 | кор | Вечером (утерян) | This Night | режиссёр, сценарист |
| 1967 | кор | Маленький хаос | Das kleine Chaos | режиссёр, сценарист, Франц Вальш / нем. Franz Walsch |
| 1969 | ф | Боги чумы | Götter der Pest | режиссёр, сценарист |
| 1969 | ф | Катцельмахер | Katzelmacher (Film) | режиссёр, сценарист, грек Йоргос / нем. Jorgos |
| 1969 | ф | Любовь холоднее смерти | Liebe ist kälter als der Tod | режиссёр, сценарист, рассказчик (Франц Вальш) / нем. Franz Walsch |
| 1970 | ф | Почему рехнулся господин Р.? | Warum läuft Herr R. Amok? | режиссёр, сценарист |
| 1970 | тф | Рио дас Мортес | Rio das Mortes | режиссёр, сценарист, партнёр по танцам Анны |
| 1970 | ф | Кофейня | Das Kaffeehaus | режиссёр, сценарист |
| 1970 | ф | Уайти | Whity | режиссёр, сценарист, рассказчик |
| 1970 | ф | Поездка в Никласхаузен | Die Niklashauser Fart | режиссёр, сценарист, рассказчик, Чёрный монах |
| 1970 | ф | Американский солдат | Der amerikanische Soldat | режиссёр, сценарист, Франц Вальш |
| 1971 | тф | Сапёры в Ингольштадте | Pioniere in Ingolstadt (Film) | режиссёр, сценарист |
| 1971 | ф | Осторожно, святая шлюха! | Warnung vor einer heiligen Nutte | режиссёр, сценарист, Саша |
| 1971 | ф | Торговец четырёх времён года | Händler der vier Jahreszeiten | режиссёр, сценарист, рассказчик, Цукер (эпизод) / нем. Zucker |
| 1972 | ф | Горькие слёзы Петры фон Кант | Die bitteren Tränen der Petra von Kant | режиссёр, сценарист |
| 1972 | тф | Бременская свобода | Bremer Freiheit | режиссёр, сценарист, Румпф (друг Гееше) / нем. Rumpf |
| 1972 | ф | Звериная тропа | Wildwechsel (Film) | режиссёр, сценарист |
| 1972—1973 | с | Восемь часов — не день | Acht Stunden sind kein Tag | режиссёр, сценарист |
| 1973 | ф | Страх съедает душу | Angst essen Seele auf | режиссёр, сценарист, рассказчик, продюсер, Ойген (муж Кристы) / нем. Eugen |
| 1973 | ф | Марта | Martha (1974) | режиссёр, сценарист |
| 1973 | тф | Нора Хельмер | Nora Helmer | режиссёр, сценарист |
| 1973 | тф | Мир на проводе | Welt am Draht | режиссёр, сценарист |
| 1974 | ф | Эффи Брист Фонтане, или Многие из тех, кто имеет представление о своих возможностях и потребностях и все же принимает в своей голове правящую систему и своими поступками только укрепляет её и целиком утверждает | Fontane Effi Briest oder: Viele, die eine Ahnung haben von ihren Möglichkeiten und Bedürfnissen und dennoch das herrschende System in ihrem Kopf akzeptieren durch ihre Taten und es somit festigen und durchaus bestätigen | режиссёр, сценарист, рассказчик |
| 1974 | ф | Кулачное право свободы | Faustrecht der Freiheit | режиссёр, сценарист, рассказчик, Франц "Фокс" Биберкопф / нем. Franz „Fox“ Bieberkopf |
| 1974 | тф | Как птица на проволоке | Wie ein Vogel auf dem Draht | режиссёр, сценарист |
| 1975 | ф | Путешествие матушки Кюстер на небо | Mutter Küsters Fahrt zum Himmel | режиссёр, сценарист |
| 1975 | тф | Страх перед страхом | Angst vor der Angst | режиссёр, сценарист |
| 1975 | тф | Я только хочу, чтобы вы меня любили | Ich will doch nur, daß ihr mich liebt | режиссёр, сценарист |
| 1976 | ф | Сатанинское зелье | Satansbraten (Film) | режиссёр, сценарист |
| 1976 | ф | Китайская рулетка | Chinesisches Roulette | режиссёр, сценарист |
| 1977 | тф | Больвизер | Bolwieser | режиссёр, сценарист |
| 1977 | тф | Женщины в Нью-Йорке | Frauen in New York | режиссёр, сценарист |
| 1977 | ф | Путешествие в свет — Отчаяние (по роману В. Набокова) | Eine Reise ins Licht | режиссёр |
| 1978 | кор | Германия осенью | Deutschland im Herbst | режиссёр, сценарист, камео |
| 1978 | ф | Замужество Марии Браун | Die Ehe der Maria Braun | режиссёр, рассказчик, розничный торговец (эпизод) |
| 1978 | ф | В год тринадцати лун | In einem Jahr mit 13 Monden | режиссёр, сценарист, продюсер, оператор |
| 1979 | ф | Третье поколение | Die dritte Generation | режиссёр, сценарист, оператор |
| 1980 | с | Берлин-Александерплац | Berlin Alexanderplatz | режиссёр, сценарист |
| 1980 | ф | Лили Марлен | Lili Marleen (Film) | режиссёр, сценарист, Гюнтер Вайзенборн (эпизод) / нем. Günther Weisenborn |
| 1981 | ф | Лола | Lola (1981) | режиссёр |
| 1981 | док | Театр в трансе | Theater in Trance | режиссёр, сценарист |
| 1982 | ф | Тоска Вероники Фосс | Die Sehnsucht der Veronika Voss | режиссёр, сценарист, посетитель кинотеатра (эпизод) |
| 1982 | ф | Керель | Querelle | режиссёр, сценарист |
Театральные постановки
- 1967 «Леонс и Лена» Георга Бюхнера, реж. П. Рабен, Р. В. Фасбиндер. Театр действия, Мюнхен
- 1967 «Преступники» Фердинанда Брукнера, реж. Р. В. Фасбиндер. Театр действия, Мюнхен
- 1968 «К примеру, Ингольштадт» (по пьесе Марилуизы Фляйсер «Сапёры в Ингольштадте», автор инсценировки Р. В. Фасбиндер), реж. П. Рабен, Р. В. Фасбиндер. Театр действия в театре им. Бюхнера, Мюнхен
- 1968 «Катцельмахер» Райнера Вернера Фасбиндера, реж. П. Рабен, Р. В. Фасбиндер. Театр действия, Мюнхен
- 1968 «Аксель Кесарь Хаарман», коллективная работа группы Театра действия, Мюнхен
- 1968 «Макинпот» Петера Вайса, реж. Д. Шмид, Р. В. Фасбиндер. Антитеатр, Мюнхен
- 1968 «Оргия Убю» Альфреда Жарри (автор инсценировки пьесы «Король Убю» Р. В. Фасбиндер), реж. Р. В. Фасбиндер. Антитеатр, Мюнхен
- 1968 «Ифигения в Тавриде» Гёте, реж. Р. В. Фасбиндер. Антитеатр, Мюнхен
- 1968 «Аякс» Софокла, реж. Р. В. Фасбиндер. Антитеатр, Мюнхен
- 1968 «Американский солдат» Райнера Вернера Фасбиндера, реж. П. Рабен, Р. В. Фасбиндер. Антитеатр, Мюнхен
- 1969 «Опера нищих» Джона Гея, реж. Р. В. Фасбиндер. Антитеатр, Мюнхен
- 1969 «Преддверие рая, простите сейчас» Райнера Вернера Фасбиндера, реж. П. Рабен. Антитеатр, Мюнхен
- 1969 «Анархия в Баварии» Райнера Вернера Фасбиндера, реж. П. Рабен, Р. В. Фасбиндер. Антитеатр в Веркраумтеатр дер Каммершпиле, Мюнхен
- 1969 «Кофейня» Карло Гольдони, реж. П. Рабен, Р. В. Фасбиндер. Городской театр, Бремен
- 1969 «Посвящается Розе фон Праунхайм» Райнера Вернера Фасбиндера, реж. Р. В. Фасбиндер. Антитеатр, Мюнхен
- 1969 «Вервольф» Гарри Бэра и Райнера Вернера Фасбиндера, реж. Р. В. Фасбиндер. Антитеатр, Мюнхен
- 1970 «Фуэнте Овехуна» Лопе де Вега (автор инсценировки Р. В. Фасбиндер), реж. П. Рабен. Городской театр, Бремен
- 1971 «Саперы в Ингольштадте» Марилуизы Фляйсер, реж. Р. В. Фасбиндер. Городской театр, Бремен
- 1971 «Кровь на шее кошки» Райнера Вернера Фасбиндера, реж. П. Рабен, Р. В. Фасбиндер. Антитеатр в Каммершпиле, Нюрнберг
- 1971 «Петра фон Кант» Райнера Вернера Фасбиндера, реж. П. Рабен. Эксперимента, Франкфурт-на-Майне
- 1971 «Бременская свобода» Райнера Вернера Фасбиндера, реж. Р. В. Фасбиндер. Городской театр, Бремен
- 1972 «Лилиом» Ференца Мольнара, реж. Р. В. Фасбиндер. Шаушильхаус, Бохум
- 1973 «Биби» Генриха Манна, реж. Р. В. Фасбиндер. Шаушпильхаус, Бохум
- 1973 «Гедда Габлер» Генрика Ибсена, реж. Р. В. Фасбиндер. Фольксбюне, Западный Берлин
- 1974 «Неблагоразумные вымирают» Петера Хандке, реж. Р. В. Фасбиндер. Шаушпильхаус, Франкфурт-на-Майне
- 1974 «Жерминаль» Эмиля Золя (инсценировка Яака Карзунке), реж. Р. В. Фасбиндер. ТАТ, Франкфурт-на-Майне
- 1974 «Фрекен Юлия» Августа Стриндберга, реж. Р. В. Фасбиндер. ТАТ, Франкфурт-на-Майне
- 1974 «Дядя Ваня» Антона Чехова, реж. Р. В. Фасбиндер. ТАТ, Франкфурт-на-Майне
- 1975 «Мусор, город и смерть» Райнера Вернера Фасбиндера, репетиции в ТАТ
- 1976 «Женщины в Нью-Йорке» Клэр Бут Люс, реж. Р. В. Фасбиндер. Шаушпильхаус, Гамбург
Радиопостановки
- 1970 «Преддверие рая, простите сейчас», Южнонемецкое радио, 10.04.1970
- 1970 «Все в белом», Баварское радио, 16.10.1970
- 1971 «Ифигения в Тавриде Иоганна Вольфганга Гете», Западногерманское радио, 15.05.1971
- 1972 «Никто не зол, никто не добр», Баварское радио, 05.05.1972
Тексты
- Liebe ist kälter als der Tod. Filmtext. Film (Velber). August 1969, Nr. 8
- Das Kaffeehaus. Stück nach Goldoni. Theater heute. Oktober 1969, Nr. 10
- Antiteater 1. Katzelmacher. Preparadise sorry now. Die Bettleroper, Frankfurt am Main, Suhrkamp 1970
- Antiteater 2. Das Kaffeehaus. Bremer Freiheit. Blut am Hals der Katze. Frankfurt am Main, Suhrkamp, 1970
- Stücke 3. Die bitteren Tränen der Petra von Kant. Das brennende Dorf. Der Müll, die Stadt und der Tod. Frankfurt am Main, Suhrkamp, 1976
- Schatten der Engel. Frankfurt am Main, Zweitausendeins, 1976
- Angst essen Seele auf. Kopenhagen, Gad, 1978
- Der Film «Berlin Alexanderplatz», Arbeitsjournal, zusammen mit Harry Baer, Frankfurt am Main, 1980
- Der Müll, die Stadt und der Tod. Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1981
- Die bitteren Tränen der Petra von Kant. Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1982
- Katzelmacher. Preparadise sorry now. Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1982
- Querelle. Ein Filmbuch. München, Schirmer/Mosel, 1982
- Lili Marleen. Kopenhagen, Gad, 1983
- Die bitteren Tränen der Petra von Kant. Der Müll, die Stadt und der Tod. Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1984
- Bremer Freiheit. Blut am Hals der Katze. Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1984
- Filme befreien den Kopf. Frankfurt am Main, Fischer Verlag, 1984
- Tropfen auf heiße Steine. Anarchie in Bayern. Der amerikanische Soldat. Der Werwolf (von RWF und Harry Baer). Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1985
- Die Anarchie der Phantasie. Gespräche und Interviews. Frankfurt am Main, Fischer Verlag, 1986
- Die Ehe der Maria Braun. Kopenhagen, Gjellerup & Gad, 1987
- Die Kinofilme 1 (Der Stadtstreicher, Das kleine Chaos, Liebe ist kälter als der Tod, Katzelmacher, Götter der Pest). München, Schirmer/Mosel, 1987
- Fassbinders Filme 2 (Warum läuft Herr R. Amok, Rio das Mortes, Whity, Die Niklashauser Fahrt, Der Amerikanischer Soldat, Warnung vor einer heiligen Nutte). Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1990
- Fassbinders Filme 3 (Händler der vier Jahreszeiten, Angst essen Seele auf, Fontane Effi Briest). Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1990
- Fassbinders Filme 4/5 (Acht Stunden sind kein Tag). Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1991
- Sämtliche Stücke. Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 1991
- Peter Märthesheimer, Pea Fröhlich. Die Ehe der Maria Braun. Ein Drehbuch für Rainer Werner Fassninder, München, belleville, 1997
- Peter Märthesheimer, Pea Fröhlich. Lola. Ein Drehbuch für Rainer Werner Fassninder, München, belleville, 1997
- Peter Märthesheimer, Pea Fröhlich. Die Sehnsucht der Veronika Voss. Ein Drehbuch für Rainer Werner Fassninder, München, belleville, 1998
- Fassbinder über Fassbinder. Frankfurt am Main, Verlag der Autoren, 2004
- Rainer Werner Fassbinder. Im Land des Apfelbaums. Gedichte und Prosa aus den Kölner Jahren 1962/63. München, SchirmerGraf Verlag, 2005
Библиография
- Wolfgang Limmer. Fassbinder. München, Goete-Institut/Filmverlag der Autoren, 1973
- Peter W. Jansen, Wolfram Schütte (Hg.). Rainer Werner Fassbinder. München, Hanser Verlag, 1975 (Hanser-Reihe Film 2), 5. ergänzte Auflage 1985
- Tony Ryans. Fassbinder. London, British Film Institute, 1976, 1980
- Hans Günther Pflaum/Rainer Werner Fassbinder. Das bißchen Realität, das ich brauche. Wie Filme entstehen. München, Wien, Hanser Verlag, 1976
- Gerhard Zwerenz. Der langsame Tod des Rainer Werner Fassbinder. München, Schneekluth Verlag, 1982
- Harry Baer. «Schlafen kann ich, wenn ich tot bin». Das atemlose Leben des Rainer Werner Fassbinder. Köln, Kiepenheuer & Witsch, 1982
- Bernd Eckhardt. Rainer Werner Fassbinder. Seine Filme, sein Leben. München, Heyne, 1982
- Rainer Werner Fassbinder. Informationen. Wiesbaden, Deutsches Institut für Filmkunde, 1982
- Wolfgang Limmer. Rainer Werner Fassbinder, Filmemacher. Spiegel-Buch 8, Rowohlt Taschenbuch Verlag, Hamburg, 1981
- Hanna Schygulla. Bilder aus Filmen von Rainer Werner Fassbinder. Mit einem autobiographischen Text von Hanna Schygulla und einem Beitrag von Rainer Werner Fassbinder. München, Schirmer/Mosel, 1981
- Kurt Raab, Karsten Peters. Die Sehnsucht des Rainer Werner Fassbinder. München, Bertelsmann, 1982
- Dieter Schidor (Hg.). Rainer Werner Fassbinder dreht «Querelle — ein Pakt mit dem Teufel». München, Heyne, 1982
- Heiner Lichtenstein (Hg.). Die Fassbinder-Kontroverse oder das Ende der Schonzeit. Königstein/Ts., Athenäum, 1986
- Heinz Ludwig Arnold (Hg.). Rainer Werner Fassbinder. Text + Kritik, Nr. 103, Juli 1989
- Herbert Spaich. Rainer Werner Fassbinder. Leben und Werk. Weinheim, Beltz/Quadriga, 1992
- Hans Günther Pflaum. Rainer Werner Fassbinder. Bilder und Dokumente. München, Edition Spangenberg, 1992
- Rainer Werner Fassbinder. Werkschau 28.5.-19.7.1992. Katalog. Herausgegeben von der Rainer Werner Fassbinder Foundation. Berlin, Argon, 1992
- Peter Berling. Die 13 Jahre des Rainer Werner Fassbinder: Seine Filme, seine Freunde, seine Feinde, Bergisch Gladbach, Bastei Lübbe, 1992
- Christian Braad Thomsen. Rainer Werner Fassbinder. Leben und Werk eines maßlosen Genies. Hamburg, Rogner und Bernhard bei Zweitausendeins, 1993
- Juliane Lorenz (Hg.). Das ganz normale Chaos: Gespräche über Rainer Werner Fassbinder. Berlin, Henschel, 1995
- Anne Marie Freybourg. Bilder lesen: Visionen von Liebe und Politik bei Godard und Fassbinder. Wien, Passagen-Verlag, 1996
- Thomas Elsaesser. Rainer Werner Fassbinder. Berlin, Bertz Verlag, 2001
- «RWF это Фасбиндер» (пер. М. Коренева, СПб, 2002) ISBN 5-89740-080-6
Напишите отзыв о статье "Фасбиндер, Райнер Вернер"
Примечания
- ↑ [jclarkmedia.com/fassbinder/index.html#top10 Из книги «The Anarchy of the Imagination: Interviews, Essays, Notes»]
- ↑ 1 2 3 Peter W. Jahnsen, Wolfram Schütte (Hrsg.): Rainer Werner Fassbinder. Fischer Verlag, Frankfurt/Main 1992, S. 271
- ↑ Fassbinder, Rainer Werner (1977-11-07), [www.spiegel.de/spiegel/print/d-40859124.html Lieber Straßenkehrer in Mexiko sein…], Der Spiegel, 29/1977, <www.spiegel.de/spiegel/print/d-40859124.html>. Проверено 5 апреля 2014. (нем.)
- ↑ Die Zeit, 19.05.1978
- ↑ Тарасов А. Н. Вьетнам близко, или партизанская война на берегах Рейна [www.saint-juste.narod.ru/vietman.htm][scepsis.ru/library/id_658.html]
Ссылки
- Райнер Вернер Фасбиндер (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.sensesofcinema.com/2002/great-directors/fassbinder/ Подробная биография и фильмография режиссёра] (англ.)
- [www.rainer-fassbinder.net/ Сайт о режиссёре]
- [www.fassbinderfoundation.de Rainer Werner Fassbinder Foundation]
- [www.chaosss.ru/xaoc/rvb.html Капли надежды на скалах тоски. Статья, посвященная жизни и творчеству режиссёра]
- [kinote.info/articles/807-rayner-verner-fassbinder-t'ma-v-kontse-tonnelya Райнер Вернер Фасбиндер: тьма в конце тоннеля. Корпус текстов, написанных к 40-летию премьеры первого игрового полнометражного фильма режиссёра]
- [seance.ru/blog/fassbinder-poll/ Фассбиндер отвечает на вопросы школьников]
Отрывок, характеризующий Фасбиндер, Райнер Вернер
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.
Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 31 мая
- Родившиеся в 1945 году
- Родившиеся в Бад-Вёрисхофене
- Умершие 10 июня
- Умершие в 1982 году
- Умершие в Мюнхене
- Кинорежиссёры по алфавиту
- Кинорежиссёры XX века
- Кинорежиссёры Германии
- Театральные режиссёры по алфавиту
- Театральные режиссёры XX века
- Театральные режиссёры Германии
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы XX века
- Сценаристы Германии
- Актёры по алфавиту
- Актёры XX века
- Актёры Германии
- Драматурги по алфавиту
- Драматурги XX века
- Драматурги Германии
- Фильмы Райнера Вернера Фасбиндера
- Умершие от инфаркта миокарда
- Похороненные на Богенхаузенском кладбище
