Хатиодзи
Город
Показать/скрыть карты
|
Хатио́дзи (яп. 八王子市 Хатио:дзи-си) — город, расположенный в столичном округе Токио в районе Канто в 40 километрах к западу от центра Большого Токио.
Площадь города составляет 186,31 км²[1], население — 580 018 человек (1 августа 2014)[2], плотность населения — 3113,19 чел./км². Это восьмой по величине город в районе Большого Токио. С трех сторон Хатиодзи окружен горами, которые формируют котловину, открывающуюся на восток в сторону Токио. Среди гор необходимо выделить Такао (599 м) и Дзимба (857 м), которые пользуются большой популярностью среди туристов. Через Хатиодзи проходят две федеральные автострады: 16-я государственная дорога (яп. 国道16号), связывающая город Кавагоэ на севере с Иокогамой на юге, и 20-я дорога, бывшая Косю Кайдо.
Содержание
История
Несмотря на тот факт, что Хатиодзи обрел статус города только 1 сентября 1917 года, он долгое время служил важным перевалочным пунктом и почтовой станцией на Косю Кайдо, основной дороге, в средние века соединявшей исторический Эдо (современный Токио) с западом Японии, в период Эдо. Некоторое время над Хатиодзи доминировал замок, построенный в 1584 году Ходзё Удзитэру (яп. 北条氏照), но в 1590 году он был разрушен, оказавшись на пути Тоётоми Хидэёси, собиравшего воедино японские земли.
В эпоху Мэйдзи Хатиодзи процветал, будучи важным местом производства шёлка и шёлковых изделий. Производство сошло на нет в 60-е годы XX века. Сегодня Хатиодзи известен как «спальный район» для работающих в столице и как город, давший приют большому количеству крупных университетов и колледжей.
Во время Второй мировой войны в Хатиодзи была проведена публичная казнь сбитых американских пилотов, которым отрубили головы мечами. После того, как американские летчики увидели опубликованные фото смерти своих товарищей, в обиход была запущена поговорка: «Оставь одну для Хатиодзи». В результате, каждый американский экипаж старался сбросить на город хотя бы одну бомбу, вне зависимости от полетного задания. Разрушения в Хатиодзи от бомбардировок были настолько ужасными, что долгие десятилетия американским военным было рекомендовано не показываться в городе во избежание неприятностей.
Достопримечательности
Образование
Благодаря переносу учебных заведений, производившемуся со второй половины 1960-х годов, Хатиодзи стал одним из ведущих университетских городов Японии. Также, в 1980-х годах здесь продолжали основываться библиотеки, культурные центры и учреждения общественного образования. Хатиодзи располагает в общей сложности двадцатью тремя университетами и колледжами.
Экономика
В Хатиодзи базируются корпорации «Кенвуд» (электроника) и «Ниси Токё Бус» (автобусные перевозки), расположены торговые центры и универмаги «Сого».
Транспорт
Индустриальное производство
В индустриальном парке Северного Хатиодзи сосредоточены заводы производителей высокоточных измерительных приборов и электронных устройств. Наряду с ними, в связи с удобством транспортной инфраструктуры, в этом районе широко представлены базы логистических компаний.
Напишите отзыв о статье "Хатиодзи"
Примечания
- ↑ Площадь указывается по данным сайта [www.gsi.go.jp/KOKUJYOHO/MENCHO-title.htm Geospatial Information Authority of Japan] (яп.) с учётом [www.gsi.go.jp/KOKUJYOHO/MENCHO/201110/opening.htm изменений], опубликованных 1 октября 2011 года.
- ↑ [www.toukei.metro.tokyo.jp/jsuikei/js-index.htm 東京都の人口（推計）] (яп.). Администрация префектуры Токио (26 августа 2014). — Население префектуры Токио. Проверено 1 сентября 2014.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Хатиодзи - [www.city.hachioji.tokyo.jp/ Официальный сайт] (яп.)
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хатиодзи
– «Ключ», – отвечал Николай.– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
