Хоккей на траве на Азиатских играх

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Турниры по хоккею на траве Азиатских игр — соревнования по хоккею на траве для национальных сборных команд стран Азии, проводимые в рамках Азиатских игр под эгидой Азиатской федерации хоккея на траве (AHF) и Олимпийского Совета Азии.

Азиатские игры проводятся с 1951 года. С 1954 — раз в 4 года. Хоккей на траве включён в программу соревнований в 1958 году (III игры).

В Играх 1958—1978 годов принимали участие только мужские хоккейные сборные. С 1982 в хоккейных турнирах Азиатских игр участвуют также женщины.

В мужских турнирах чаще всего побеждали хоккеисты Пакистана — 8 раз. 4 победы на счету Южной Кореи, 3 — Индии. В женских турнирах 5 раза побеждала сборная Южной Кореи, трижды — Китая, один раз Индии.





Призёры Азиатских игр

Мужчины

Год Место проведения Золото Серебро Бронза
1958
Токио (Япония)  Пакистан  Индия  Республика Корея
<center>1962 Джакарта (Индонезия)  Пакистан  Индия  Малайзия
<center>1966 Бангкок (Таиланд)  Индия  Пакистан  Япония
<center>1970 Бангкок (Таиланд)  Пакистан  Индия  Япония
<center>1974 Тегеран (Иран)  Пакистан  Индия  Малайзия
<center>1978 Бангкок (Таиланд)  Пакистан  Индия  Малайзия
<center>1982 Дели (Индия)  Пакистан  Индия  Малайзия
<center>1986 Сеул (Южная Корея)  Республика Корея  Пакистан  Индия
<center>1990 Пекин (Китай)  Пакистан  Индия  Малайзия
<center>1994 Хиросима (Япония)  Республика Корея  Индия  Пакистан
<center>1998 Бангкок (Таиланд)  Индия  Республика Корея  Пакистан
<center>2002 Пусан (Южная Корея)  Республика Корея  Индия  Малайзия
<center>2006 Доха (Катар)  Республика Корея  Китай  Пакистан
<center>2010 Гуанчжоу (Китай)  Пакистан  Малайзия  Индия
<center>2014 Инчхон (Южная Корея)  Индия  Пакистан  Республика Корея

Женщины

Год Место проведения Золото Серебро Бронза
<center>1982 Дели (Индия)  Индия  Республика Корея  Малайзия
<center>1986 Сеул (Южная Корея)  Республика Корея  Япония  Индия
<center>1990 Пекин (Китай)  Республика Корея  Китай  Япония
<center>1994 Хиросима (Япония)  Республика Корея  Япония  Китай
<center>1998 Бангкок (Таиланд)  Республика Корея  Индия  Китай
<center>2002 Пусан (Южная Корея)  Китай  Республика Корея  Япония
<center>2006 Доха (Катар)  Китай  Япония  Индия
<center>2010 Гуанчжоу (Китай)  Китай  Республика Корея  Япония
<center>2014 Инчхон (Южная Корея)  Республика Корея  Китай  Индия

Медальный зачёт

 Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего
1 Республика Корея 9 4 2 15
2 Пакистан 8 3 3 14
3 Индия 4 10 5 19
4 Китай 3 3 2 8
5 Япония 0 3 5 8
6 Малайзия 0 1 7 8
Всего 24 24 24 72

(по состоянию на конец 2014 года)

Страны

Мужчины

Команда
1958

1962

1966

1970

1974

1978

1982

1986

1990

1994

1998

2002

2006

2010

2014
Годы
 Бангладеш 6 9 7 7 9 7 7 8 8 9
 Гонконг 6 7 7 5 8 6 7 8 8 9 9 11
 Индия 2 2 1 2 2 2 2 3 2 2 1 2 5 3 1 15
 Индонезия 9 1
 Иран 6 1
 Казахстан 6 1
 Китай 6 5 8 6 5 2 5 5 8
 Малайзия 4 3 4 4 3 3 3 4 3 5 5 3 6 2 4 15
 Оман 7 8 9 10 7 7 6
 Пакистан 1 1 2 1 1 1 1 2 1 3 3 4 3 1 2 15
 Сингапур 5 5 7 10 10 5
 Таиланд 8 8 8 9 10 5
 Тайвань 8 1
 Шри-Ланка 7 5 6 5 7 9 6
 Республика Корея 3 8 6 5 1 4 1 2 1 1 4 3 12
 Япония 5 4 3 3 4 4 4 5 6 4 4 6 4 6 6 15
Количество команд 5 9 8 8 6 8 9 9 7 9 10 8 10 10 10

Женщины

Команда
1982

1986

1990

1994

1998

2002

2006

2010

2014
Годы
 Гонконг 6 6 7 8 4
 Индия 1 3 4 4 2 4 3 4 3 9
 Казахстан 6 7 6 3
 Китай 2 3 3 1 1 1 2 7
 КНДР 5 1
 Малайзия 3 4 5 5 5 5
 Сингапур 5 6 6 3
 Таиланд 5 7 6 7 4
 Тайвань 6 1
 Узбекистан 5 5 2
 Республика Корея 2 1 1 1 1 2 4 2 1 9
 Япония 4 2 3 2 4 3 2 3 4 9
Количество команд 6 6 6 6 7 4 7 7 8

Напишите отзыв о статье "Хоккей на траве на Азиатских играх"

Ссылки

  • [www.todor66.com/hockey/field/Asia/index_Men_AG.html Архив результатов (мужчины)]
  • [www.todor66.com/hockey/field/Asia/index_Women_AG.html Архив результатов (женщины)]

Отрывок, характеризующий Хоккей на траве на Азиатских играх

Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.