Чаплин, Всеволод Анатольевич
Поделись знанием:
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Протоиерей Всеволод Чаплин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">на заседании Консультативного совета при Председателе СФ по межнациональным отношениям и взаимодействию с религиозными объединениями</td></tr> | |||||
| |||||
|---|---|---|---|---|---|
| 31 марта 2009 года — 24 декабря 2015 года | |||||
| Церковь: | Русская православная церковь | ||||
| |||||
| 27 декабря 2001 года — 31 марта 2009 года | |||||
| Преемник: | Филипп (Рябых) | ||||
| |||||
| 21 августа 1997 — 27 декабря 2001 | |||||
| Имя при рождении: | Всеволод Анатольевич Чаплин | ||||
| Рождение: | 31 марта 1968 (56 лет) Москва, РСФСР, СССР | ||||
| Отец: | Анатолий Фёдорович Чаплин | ||||
| Принятие священного сана: | 21 апреля 1991 | ||||
| Награды: |
| ||||
| |
| Запись голоса В.А. Чаплина | |
| 28 апреля 2014 | |
| Помощь по воспроизведению | |
Все́волод Анато́льевич Ча́плин (31 марта[1] 1968 года, Москва) — священник Русской Православной Церкви, протоиерей; c 31 марта 2009 года по 24 декабря 2015 года Председатель Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества Московского Патриархата, член Общественной палаты Российской Федерации с 24 сентября 2009 года[2]. Клирик московского Храма Вознесения Господня на Никитской.
Содержание
Биография
Родился в семье профессора-агностика Анатолия Фёдоровича Чаплина. Обучался в средней школе № 836 в московском микрорайоне Гольяново. По собственным словам Чаплина, он вырос «в безрелигиозной семье» и к вере пришел сам, когда ему было тринадцать лет. Чаплин рассказывал, что почти не учил физику, химию и математику в старших классах школы, зная, что эти предметы в жизни ему не пригодятся, а «удовлетворительно» ему все равно поставят[3].
После окончания школы в 1985 году был зачислен в штат сотрудников Издательского отдела Московского Патриархата в отделе экспедиции; по рекомендации председателя Отдела митрополита Питирима (Нечаева) поступил в Московскую Духовную Семинарию, которую окончил в 1990 году.
С октября 1990 года по март 2009 года в штате Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (под началом митрополита Кирилла (Гундяева)) как рядовой сотрудник (1990—1991), затем зав. сектором общественных связей (1991—1997), секретарь (1997—2001) и заместитель председателя (2001—2009)[4].
В свободное от работы время проходил обучение в Московской духовной академии, ещё до окончания которой (1994) был рукоположен сначала в сан диакона (21 апреля 1991), а затем и священника (7 января 1992). Кандидат богословия[5]. Защитил кандидатскую диссертацию «Проблема соотношения естественной и богооткровенной новозаветной этики в современной зарубежной инославной и нехристианской мысли».
С 4 марта 1996 года[6] по 14 мая 1997 года[7] — член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации.
21 августа 1997 года в связи с проведённой структурной реорганизацией ОВЦС митрополитом Кириллом (Гундяевым) назначен главой новообразованного Секретариата ОВЦС по взаимоотношениям Церкви и общества[8].
В 1999 году возведён в сан протоиерея.
В 1990-х и 2000-х годах был членом ЦК Всемирного совета церквей и Конференции европейских церквей, комиссии ВСЦ по международным делам, сомодератором комиссии «Церковь и общество» КЕЦ. Является членом экспертного совета при Комитете Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций, экспертной группы ОБСЕ по вопросам свободы религии и убеждений[9].
16 июля 2005 года решением Священного Синода включён синодальную рабочую группу по разработке «концептуального документа, излагающего позицию Русской Православной Церкви в сфере межрелигиозных отношений»[10].
С 31 марта 2009 года — председатель новообразованного Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества[4][11].
С 28 мая 2009 года[12] по 15 января 2016 года[13] — член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации.
С 4 января 2010 года — член Российского организационного комитета «Победа»[14].
С 26 июля 2010 года — член Патриаршего совета по культуре[15].
24 декабря 2015 года решением Священного Синода освобождён от должности председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества и члена Межрелигиозного совета России[16].
Ведёт на Радио Комсомольская правда (97.2 FM по Москве) передачу «Время доверия»[17]. Постоянно публикуется в газете «Русь Державная»[18].
16 апреля 2016 года исключён из состава Межсоборного присутствия[19].
Не женат[20]. Детей нет.
Некоторые резонансные суждения. Критика
Известен рядом высказываний по различным вопросам, включая общественно-политические, вызвавших неоднозначную реакцию:
- На письмо десяти отреагировал публичным заявлением: «Надо, наконец, развенчать химеру так называемого научного мировоззрения»[21].
- Высказался против смешения слов религия и конфессия, заявив, что конфессии могут быть только христианскими[22].
- Высказывался с положительной стороны о Сталине[23] и Ксении Собчак[24], но отрицательно о Мадонне[25].
- Высказывался за создание «православных народных дружин»[26].
- Высказывался против эвтаназии[27] и анонимности в Интернете[28].
- Подверг критике принятую Парламентской Ассамблеей резолюцию об опасности преподавания в школах креационизма и выразил мнение, что было бы неплохо рассказать школьникам о 5-10 других теориях происхождения человека, а эволюция не должна считаться «непререкаемой истиной», так как она, по мнению Чаплина, не получила достаточного количества доказательств в науке[29].
- Назвал чушью расхожую мысль, что вера является интимной вещью[30], также отец Всеволод отказывается молиться вместе с христианами иных конфессий[31].
- В конце 2010 года Чаплин высказал мнение, что женщины своим вызывающим видом и манерами провоцируют мужчин на изнасилование, а затем предложил придумать «общероссийский дресс-код». Это заявление вызвало бурю критики в СМИ, его даже назвали эпатажным и нарушающим Конституцию[32][33].
- Выступил за законодательный запрет пропаганды педофилии и гомосексуализма, в том числе за запрет романа «Лолита» Владимира Набокова[34].
- Заявил, что у интеллигенции есть грех русофобии, и что церковь не должна бояться говорить об этом[35].
- В марте 2010 года в газете «Коммерсантъ» сообщалось о письме Виктору Зубкову от Всеволода Чаплина, где высказывалась просьба предоставить возможность предприятиям химической промышленности Украины закупать газ напрямую у «Газпрома» и других российских добывающих компаний или снизить стоимость газа для украинских предприятий, поставляя его по «ценам, позволяющим выпускать конкурентоспособную продукцию»[36]. По сообщению агентства УНИАН Представитель Московского Патриархата подтвердил существование такого письма и добавил, что не брал на себя никаких обязательств, а лишь отреагировал на просьбу отраслевой общественной организации Украины. При этом, собеседник агентства отметил, что разного рода просьб и обращений на имя Патриарха Кирилла приходит достаточно много, и Патриархат старается не оставлять их без внимания.
— [www.unian.net/rus/print/368172 Московский патриархат предложил схему продажи газа на Украину (фото)]//УНИАН,18.03.2010
- В феврале 2012 года на встрече со студентами Высшей школы телевидения МГУ заявил:
— [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=44704 Протоиерей Всеволод Чаплин сожалеет, что православным не удалось уничтожить большевиков и отстоять свои святыни]//Интерфакс, 21.03.2012
</blockquote>[37][38]- В апреле 2011 года выступил с апологией богатства в убранстве храмов и в быте иерархов Церкви:
<…> Церковь должна быть в центре народной жизни. Полуразрушенных храмов у неё быть не должно. Наоборот, ей приличествует обладать современными и солидными зданиями, красивыми облачениями, золотыми иконостасами (что не должно означать — безвкусными). А также достаточными знаками материальных возможностей, чтобы на равных говорить с теми, кто «встречает по одежке» <…> Святейший Патриарх ездит на дорогих машинах и живёт в дорогих резиденциях. И это неизбежная часть послушания Церкви её Предстоятеля[39].
Заявление вызвало критику ряда видных клириков РПЦ[40]; в частности, протоиерей Павел Адельгейм в середине апреля 2012 года сказал о позиции Чаплина: «Очень печально, если то, что он говорит, исходит от Патриарха. Думаю, что всё-таки это его собственные совершенно неадекватные заявления»[41].
- В сентябре 2011 после съезда Единой России, на котором Дмитрий Медведев, упомянув о заранее запланированной «рокировке», выдвинул кандидатом в президенты Владимира Путина, Чаплин заявил:
Когда ещё в истории России высшая власть в государстве передавалась так мирно, достойно, честно, по-дружески? Это настоящий пример доброты и нравственности в политике, пример, которому, по-моему, могут позавидовать не только наши предшественники и люди, жившие в советское время, но и граждане большинства стран мира, включая те, которые пытаются нас учить.
Это заявление вызвало негативный отклик среди оппозиционных пользователей интернета[42]. - 27 августа 2012 года на пресс-конференции в Ставрополе заявил:
Если кто-то украшает храмы, это проявление любви к храмам. Если кто-то дарит патриарху облачение, икону, машину, часы — это проявление любви к патриарху, которое совершенно естественно. Почему вдруг нас стали настойчиво убеждать, что мы должны этого стыдиться и рвать на себе по этому поводу волосы?[43]
- В декабре 2014 года высказал мнение, что доминирование США в мире подходит к концу и Россия призвана свести его на нет: «Не случайно мы часто ценой собственной жизни, ценой очень серьезного физического ослабления государства останавливали все глобальные проекты, которые не были согласны с нашей совестью, с нашим видением истории и, я бы сказал, с Божией правдой. Это наполеоновский проект, это гитлеровский проект. Остановим и американский проект!»[44]
- 20 декабря 2014 года в интервью Казанской газете «БИЗНЕС Online» (www.business-gazeta.ru/) Чаплин сделал несколько неоднозначных заявлений:
Я постоянно говорю моим друзьям-либералам, с которыми общаюсь больше 30 лет: вы зря считаете, что вы выиграете от «оранжевой революции» в России. В этой революции, если она, не дай Бог, состоится, будете участвовать не вы, а с одной стороны — псевдорусские нацисты, с другой — псевдомусульманские боевики."[45]
… но все-таки наша страна сформирована православием. И можно быть достойнейшим гражданином России, при этом являясь мусульманином, буддистом, иудеем, католиком, протестантом, атеистом. Но я бы попросил иметь в виду тот факт, что все-таки сама культура, сам исторический образ России сформированы православием — вот такие мы, вот такие у нас исторические, культурные, если хотите, политические и экономические интуиции.Про доктрину: Москва — Третий Рим
… Она отражает мироощущение многих русских православных людей даже в том случае, если не знают подробно текст монаха Филофея или какие-то философские идеи. Хорошо по этому поводу сказал Федор Михайлович Достоевский: очень часто русские люди не знают истинной веры, но сердцем знают Христа.
Следующее заявление Чаплина о Сталине просто исторически некорректно:
Уже в период Великой Отечественной войны Сталин понял, что ему не выиграть войну, если продолжится служение идеалам мировой революции. Если бы он этого не понял, то к концу 1941 года уже был бы на виселице, а Гитлер стоял бы в Москве.Нет никаких фактов о каких-либо заявлениях Сталина по поводу продолжения или не продолжения служения «идеалам мировой революции» в промежуток с 22 июня по 31 декабря 1941 года и воображаемое понимание Сталина не могло повлиять на успех Битвы за Москву в 1941 году. Изменение политики Сталина по отношению к церкви произошло только осенью 1943 года (смотри Сталин и религия).
- Назвал военную операцию России в Сирии частью «священной борьбы» против мирового терроризма. Это заявление вызвало протест со стороны сирийской христианской церкви. В частности, сирийский епископ Ильяс Тума указал: «Не может быть в христианстве никакой священной войны! Независимо от того, согласен кто-то с этим или нет»[46].
Награды
Государственные
- Орден Дружбы (21 января 2009 года) — за большой вклад в развитие духовной культуры и укрепление дружбы между народами[47];
- Почётная грамота Президента Российской Федерации (20 июля 2011 года) — за заслуги в развитии духовной культуры и укрепление дружбы между народами[48][49].
Церковные
- Орден святого благоверного князя Даниила Московского III степени (1996 год);
- Орден святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского (2005 год);
- право ношения митры (6 июня 2006[50])
- Орден святого благоверного князя Даниила Московского II степени (2010 год)[51];
- Орден преподобного Сергия Радонежского III степени (2013 год)[52][53].
Прочие
- Медаль «За укрепление мира и согласия между народами» (Федерации мира и согласия, 2007 год) — за активное участие в миротворческой, благотворительной деятельности, укрепление мира и взаимопонимания, сотрудничества между народами, за укрепление связей и плодотворное взаимодействие между региональными епархиальными и светскими общественными организациями[54];
- Орден Российского императорского дома святой Анны II степени[55].
Сочинения
- [www.religare.ru/article23820.htm Лоскутки // Из дневниковых записей протоиерея Всеволода Чаплина.]
- [www.trud.ru/issue/article.php?id=200608311590801 Лоскутки]
Арон Шемайер
Является автором нескольких фантастических произведений, опубликованных под псевдонимом Арон Шемайер[56][57]. В 1998 году написал повесть «Первая схватка»[56]. Рассказ «Машо и медведи» вышел в 2014 году в сборнике «Семьи.net»[56][58][59]. На конвенте писателей-фантастов «Басткон» 2015 года этот рассказ получил премию «Бесобой» за «достижения в мистической (сакральной) фантастике»[56][57] (вручается по решению малой коллегии ЛФГ «Бастион»)[60]. Чаплин откровенно ответил на вопросы журналиста[57] о своем литературном увлечении и в частности о выборе псевдонима:
— А почему такой псевдоним — Арон Шемайер?
– Как вы знаете, я большой юдофил. Ну вот так вот я его и придумал еще примерно 20 лет назад.— www.ng.ru/people/2015-02-18/6_chaplin.html
Напишите отзыв о статье "Чаплин, Всеволод Анатольевич"
Примечания
- ↑ [patriarchia.ru/db/text/387179.html Святейший Патриарх Алексий поздравил протоиерея Всеволода Чаплина, заместителя председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, с 40-летием со дня рождения.] На официальном сайте МП 31 марта 2008 г.
- ↑ [news.kremlin.ru/ref_notes/298 Заметки президента России]
- ↑ [www.religare.ru/2_23820.html Лоскутки. — «Религия и СМИ», 12.12.2005]
- ↑ 1 2 [www.patriarchia.ru/db/text/600930.html Священный Синод принял решение о создании нового Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества]
- ↑ [www.bogoslov.ru/en/persons/260456/index.html Указание на степень кандидата богословия]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=73778&PSC=1&PT=3&Page=1 Распоряжение Президента Российской Федерации от 4 марта 1996 года № 104-рп]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=73016&PSC=1&PT=3&Page=1 Распоряжение Президента Российской Федерации от 14 мая 1997 года № 185-рп «О внесении изменений в состав Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации»]
- ↑ [mospat.ru/archive/1997/08/nr220871/ Реорганизация ОВЦС МП : Русская Православная Церковь]
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/150885.html Всеволод Чаплин, протоиерей] (Карточка персоны). Деятели Русской Православной Церкви. Московский патриархат. — Биографическая справка. Проверено 12 января 2014.
- ↑ [mospat.ru/archive/25138.htm Журналы заседания Священного Синода Русской Православной Церкви от 16 июля 2005 года : Русская Православная Церковь.]
- ↑ [newsru.com/religy/31mar2009/synode_2.html Священный Синод принял важные кадровые решения и внес изменения в структуру управления Церковью] NEWSru 31 марта 2009.
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=52628&PSC=1&PT=3&Page=1 Распоряжение Президента Российской Федерации от 28 мая 2009 г. № 332-рп]
- ↑ [ria.ru/religion/20160115/1360175411.html Легойда назначен в совет при президенте России вместо Чаплина]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=56646&PSC=1&PT=1&Page=2 Указ Президента Российской Федерации от 4 января 2010 года № 6]
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1230755.html Состав Патриаршего совета по культуре]
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/4304773.html Журналы заседания Священного Синода от 24 декабря 2015 года.] Журнал № 98. // Патриархия.Ru
- ↑ [www.rusnovosti.ru/programms/prog/21857/ Русская служба новостей. Время доверия]
- ↑ [www.ng.ru/faith/2014-06-25/2_rpc.html РПЦ готова к силовому конфликту.] // «Независимая газета».
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/4434244.html ЖУРНАЛЫ заседания Священного Синода от 16 апреля 2016 года / Официальные документы / Патриархия.ru]
- ↑ [www.snob.ru/magazine/entry/53302 Собчак & Соколова с Всеволодом Чаплиным: Сказка о попе и работнике Синодального отдела.]
- ↑ Поздняев М. [www.newizv.ru/news/2007-07-26/73422/ За что боролись… Московская патриархия попала под град критики] // «Новые известия», 26.07.2007
- ↑ [www.sedmitza.ru/news/1412068.html Прот. Всеволод Чаплин призывал не путать понятия «религии» и «конфессии»]
- ↑ [www.interfax.ru/society/txt.asp?id=124554 Сталин «без лишнего шума»]. Интерфакс (19 февраля 2010). Проверено 22 апреля 2012.
- ↑ Ксению Собчак на царство? [www.biografik.ru/stati/vnrskseniyu_sobchak_na_tsarstvo.html Часть 1], [www.biografik.ru/stati/kseniyu_sobchak__na_tsarstvo_chast_2.html часть 2]
- ↑ [www.i-r-p.ru/page/stream-event/index-6812.html «Мусульманам и без заявлений религиозных лидеров не стоит ходить на Мадонну»]
- ↑ [www.lenta.ru/news/2008/11/20/militia/ РПЦ предложила создать «православные народные дружины»]
- ↑ [www.newsru.ru/religy/11feb2009/euthanasia.html В РПЦ выступили против эвтаназии, но «отдельные случаи» с этой практикой не связывают]
- ↑ [hitech.tomsk.ru/newsinternet/13425-russkaja-pravoslavnaja-cerkov-prizyvaet-borotsja.html Русская православная церковь призывает бороться с анонимностью в Интернете]
- ↑ [web.archive.org/web/20070502085949/news.mail.ru/society/1449946/ РПЦ возмутила новая резолюция ПАСЕ о теории Дарвина]
- ↑ [www.russned.ru/intheworld/protoierei-vsevolod-chaplin-nazyvaet-chushyu-rashozhee-vyrazhenie-chto-vera-intimnaya-vesch Протоиерей Всеволод Чаплин называет чушью расхожее выражение, что «вера — интимная вещь»]
- ↑ [prochurch.info/index.php/news/more/11841 Протоиерей Всеволод отказывается молиться с христианами других конфессий]
- ↑ [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=38771 В Русской церкви советуют россиянкам вести себя более благопристойно]
- ↑ [www.interfax-religion.ru/?act=documents&div=1076 Ответ протоиерея Всеволода Чаплина авторам обращения к патриарху Кириллу по поводу женского дресс-кода]
- ↑ [video.mail.ru/bk/dvorzhanskaya/1168/1947.html Легализация и пропаганда педофилии]
- ↑ [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=40619 Интерфакс-Религия: Протоиерей Всеволод Чаплин озабочен русофобскими настроениями среди интеллигентов]
- ↑ Александр Воронов, Павел Коробов, Ольга Мордюшенко [kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1340725&print=true Химия и житие. РПЦ выступила посредником между Украиной и «Газпромом»]// Газета «Коммерсантъ» № 48 (4348) от 20.03.2010, 20 марта 2010.
- ↑ [www.gazeta.ru/news/lenta/2012/03/21/n_2252589.shtml Глава синодального отдела по взаимоотношениям Русской православной церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин заявил в среду, что верующие не должны останавливаться ни перед чем для защиты святых для себя вещей, в том числе и перед убийством.]
- ↑ [www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=91391&topic=747 ВИДЕО: «Убивать большевиков!» Полная видеозапись.]
- ↑ [www.portal-credo.ru/site/?act=monitor&id=16186 Рассуждения о блеске и нищете — признак духовного нездоровья. Ответ прот. В. Чаплина Ивану Семенову.]
- ↑ [newsru.com/religy/13apr2012/kritik.html Протоиерея Всеволода Чаплина раскритиковали его собратья по служению.] NEWSru, 13 апреля 2012.
- ↑ [www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=91503 МНЕНИЕ: «У меня складывается впечатление, что о. Всеволод Чаплин неадекватен, что он не отвечает за свои слова».]
- ↑ [www.bbc.co.uk/russian/russia/2011/09/110925_putin_medvedev_blogs_overview.shtml BBC Russian — Россия — Рунет обсуждает политическую рокировку Путина-Медведева.]
- ↑ [www.newsru.com/religy/28aug2012/chaplin.html Дорогие подарки духовенству — это проявление народной любви, убежден протоиерей Чаплин.] NEWSru, 28 августа 2012.
- ↑ [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=57397 Россия остановит американский проект, как это сделала с Гитлером, считает протоиерей Всеволод Чаплин.] 24 декабря 2014.
- ↑ [www.business-gazeta.ru/article/122025/ Всеволод Чаплин: «Остановили гитлеровский проект, остановим и американский!»] [www.business-gazeta.ru/] 20 декабря 2014.
- ↑ [www.bbc.com/russian/news/2015/10/151006_syria_christians_holy_war «Христиане в Сирии разгневаны словами РПЦ о „священной борьбе“»], Би-Би-Си, 6.10.2015
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=50454&PSC=1&PT=3&Page=1 Указ Президента Российской Федерации от 21 января 2009 года № 77 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1567425 Распоряжение Президента Российской Федерации от 20 июля 2011 года № 502-рп «О поощрении»]
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1584631.html Состоялся торжественный акт по случаю 65-летия Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата]. // Патриархия.Ru
- ↑ [rusdm.ru/news/101 60-летие Отдела Внешних Церковных Связей Московского Патриархата]
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1259405.html В праздник Успения Пресвятой Богородицы Предстоятель Русской Церкви совершил Божественную литургию в Успенском соборе Московского Кремля]. // Патриархия.Ru
- ↑ [www.itar-tass.com/c9/692299.html Патриарх Кирилл наградил протоиерея Всеволода Чаплина за смелость в дискуссиях о «бытии личности и народа»]. // ИТАР-ТАСС
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/2894392.html Председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин награждён орденом прп. Сергия Радонежского III степени]
- ↑ [www.ifpc.ru/index.php?cat=26&doc=440 Всеволод Чаплин, Зиновий Коган и Растам Валеев награждены медалью Федерации мира и согласия «За укрепление мира и согласия между народами»]
- ↑ [www.saintanna.ru/?lang=rus&id=61 Кавалеры ордена Св. Анны 2-й степени]
- ↑ 1 2 3 4 Штейнер, Арсений. [lenta.ru/columns/2015/02/24/tchaplin/ Быдло на букашах: Либеральный ад протоиерея Чаплина] (рус.). Lenta.ru. Проверено 4 апреля 2015.
- ↑ 1 2 3 Гашков, Игорь. [www.ng.ru/people/2015-02-18/6_chaplin.html Фантастическое признание протоиерея Чаплина] (рус.). Независимая газета. Проверено 4 апреля 2015.
- ↑ Шемайер, Арон. Машо и медведи // [fantlab.ru/edition122654 Семьи.net] / Под ред. С. В. Чекмаева. — М.: Эксмо, 2014. — С. 242—316. — 576 с. — ISBN 978-5-699-72494-9.
- ↑ [fantlab.ru/work539820 Арон Шемайер «Машо и медведи»]
- ↑ [bastion-kon.livejournal.com/ bastion_kon]
Ссылки
- [www.patriarchia.ru/db/text/150885.html Всеволод Чаплин, протоиерей] (Карточка персоны). Деятели Русской Православной Церкви. Официальный сайт Московского патриархата. — Биографическая справка. Проверено 12 января 2014.
- [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?4_2539 Чаплин Всеволод Анатольевич] сайт Русское Православие
- Чаплин, Всеволод — статья в Лентапедии. 2012 год.
- [www.religare.ru/group338.htm Судебные споры журналиста Сергея Бычкова и протоиерея Всеволода Чаплина]
- [echo.msk.ru/guests/2556/ Всеволод Чаплин] на радио Эхо Москвы
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чаплин, Всеволод Анатольевич
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Категории:
- Родившиеся 31 марта
- Родившиеся в 1968 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Кавалеры ордена Дружбы (Россия)
- Награждённые Почётной грамотой Президента Российской Федерации
- Кавалеры ордена РПЦ святого благоверного князя Даниила Московского III степени
- Кавалеры ордена РПЦ святого благоверного князя Даниила Московского II степени
- Высший церковный совет Русской православной церкви
- Выпускники Московской духовной академии
- Сотрудники Отдела внешних церковных связей Московского патриархата
- Председатели Синодальных отделов Московского патриархата
- Протоиереи Русской православной церкви
- Члены Общественной палаты России (2010—2012)
- Члены Общественной палаты России (2012—2014)
- Кавалеры ордена преподобного Сергия Радонежского III степени
- Кавалеры ордена святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского
- Русские писатели XXI века
- Писатели России XXI века
- Писатели-фантасты России
- Литераторы, известные под псевдонимами
