Алексеев, Евгений Иванович

Евгений Иванович Алексеев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет адмирала Е. И. Алексеева. Першаков А. Ф., нач. XX века Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)</td></tr>
Наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке
30 июня 1903 — 8 июня 1905
Монарх:	Николай II
Главнокомандующий сухопутными и морскими силами в Тихом океане
28 января 1904 — 12 октября 1904
Преемник:	Алексей Николаевич Куропаткин
Рождение:	11 мая 1843(1843-05-11) Севастополь, Российская империя
Смерть:	27 мая 1917(1917-05-27) (74 года) Ялта, Российская империя
Военная служба
Годы службы:	1860—1917
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:	адмирал
Награды:	Российские:

Евге́ний Ива́нович Алексе́ев (11 мая 1843, Севастополь — 27 мая 1917, Ялта) — русский военный и государственный деятель, генерал-адъютант (1901), адмирал (6 апреля 1903 года).

Участвовал в ряде дальних плаваний, совершил три кругосветных похода. Участник т. н. «безобразовской клики». В качестве главного начальника Квантунской области, как никто другой, способствовал развязыванию русско-японской войны. Наместник на Дальнем Востоке и главнокомандующий русских войск в Порт-Артуре и Маньчжурии.

Биография

Сын капитан-лейтенанта Ивана Максимовича Алексеева (1796—1849), по некоторым указаниям внебрачный сын Александра II.

20 августа 1856 года поступил кадетом в Морской кадетский корпус. После окончания 17 апреля 1863 года корпуса начал службу в звании гардемарина в 4-м флотском экипаже и отправился в трёхлетнее кругосветное плавание на корвете «Варяг» под командованием капитана 2-го ранга Р. А. Лунда. Во время плавания, 19 апреля 1865 года произведён в чин мичмана.

Вернувшись на родину, 3 июля 1867 года он был произведён в чин лейтенанта и переведён 1 апреля 1869 года в 1-й флотский Его Императорского Высочества генерал-адмирала экипаж с назначением 22 января 1871 года флаг-офицером к начальнику отряда судов в греческих водах, контр-адмиралу А. И. Бутакову. 15 ноября того же года награждён орденом Святого Станислава 3-й степени. C 21 мая 1872 года по 22 сентября 1873 года находился в плавании по Средиземному морю на клипере «Жемчуг» под командованием капитана 2-го ранга Ф. А. Геркена, а с 22 сентября 1873 года по 16 июля 1875 года на фрегате «Князь Пожарский» под командованием капитана 2-го ранга В. Г. Басаргина. Во время своей службы на Средиземном море Алексеев был награждён 6 июня 1873 года итальянским орденом Короны офицерского креста, в 1874 году орденом Святой Анны 3-й степени, 26 апреля 1876 года турецким орденом Османие 4-й степени и 22 сентября 1875 года «за совершение двадцати морских кампаний» орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом.

С 13 октября 1875 года по 8 апреля 1876 года и с 11 ноября 1876 года по 8 июля 1877 года находился в плавании по Атлантическому океану на фрегате «Светлана» под командованием капитана 1-го ранга великого князя Алексея Александровича и на корвете «Богатырь» под командованием капитана 1-го ранга Д. П. Шафрова. 1 января 1877 года был произведён в чин капитан-лейтенанта, а 20 марта награждён орденом Святого Станислава 2-й степени.

2 марта 1878 года Алексеев был назначен исправляющим должность старшего офицера броненосца береговой обороны «Кремль», а 11 марта утверждён в занимаемой должности и переведён во 2-й флотский экипаж.

С 1 апреля по 19 сентября 1878 года находился в плавании в США на пароходе «Цимбрия» под командованием капитан-лейтенанта К. К. Грипенберга, с 19 сентября по 23 октября 1878 года на пароходе «Уахо» под командованием капитан-лейтенанта Ломена. С 23 октября 1878 года по 23 июля 1879 года командовал крейсером «Африка» в плавании по Атлантическому океану, Северному и Балтийскому морю. За совершение заграничного плавания Алексеев был удостоен Высочайшего благоволения и награждён орденом Святой Анны 2-й степени. С 20 мая 1880 года по 10 июля 1883 года командовал тем же крейсером в составе Тихоокеанской эскадры под командованием адмирала С. С. Лесовского. 15 мая 1883 года произведён «за отличие» в чин капитана 2-го ранга.

30 октября 1883 года Алексеев был назначен приказом управляющего Морским министерством адмирала И. А. Шестакова агентом Морского министерства во Франции и 13 декабря отчислен от командования крейсером «Африка». Во время своего пребывания во Франции Евгений Иванович сообщил много полезных указаний по морской части. 13 апреля 1886 года он был произведен в чин капитана 1-го ранга. 17 ноября того же года Алексеев был назначен командиром крейсера «Адмирал Корнилов» с оставлением в должности агента. 18 августа 1888 года он был награждён орденом Почётного легиона командорского креста. С 9 августа по 31 октября 1888 года командовал крейсером во время плавания из Франции в Россию, а с 1 августа 1889 года по 19 августа 1891 года — в кругосветном плавании. Во время плавания Алексеев был награждён 4 декабря 1889 года греческим орденом Спасителя командорского креста, 10 июня 1891 года турецким орденом Меджидие 2-й степени со звездой, а 1 января 1890 года — орденом Святого Владимира 3-й степени.

1 января 1892 года Евгений Иванович был произведён в чин контр-адмирала и назначен помощником начальника Главного морского штаба. С 16 мая по 5 октября 1892 года, с 29 июля по 7 октября 1894 года и с 3 декабря 1894 года по 6 января 1895 года исполнял обязанности начальника Главного морского штаба. 1 января 1894 года награждён орденом Святого Станислава 1-й степени.

1 января 1895 года Алексеев был назначен начальником эскадры Тихого океана. 14 мая 1896 года Евгений Иванович был награждён орденом Святой Анны 1-й степени. Во время командования эскадрой в заграничных водах он был награждён 12 декабря 1896 года китайским орденом Двойного дракона и японским орденом Восходящего солнца 1-й степени.

13 апреля 1897 года Алексеев был произведён в чин вице-адмирала, а 11 августа назначен старшим флагманом Черноморской флотской дивизии. В 1898 году командовал практической эскадрой на Чёрном море, держа флаг на эскадренном броненосце «Георгий Победоносец», и 6 декабря награждён орденом Святого Владимира 2-й степени. 19 августа 1899 года Алексеев был назначен Главным начальником и командующим войсками Квантунской области и морскими силами Тихого океана, участвовал в подавлении Ихэтуаньского восстания, за что награждён 26 сентября 1900 года золотой, украшенной бриллиантами, саблей с надписью «Таку, Тяньцзин, Пекин 1900 г.», 1 января 1901 года — орденом Белого орла с мечами, и 6 мая 1901 года назначен генерал-адъютантом к Его Императорскому Величеству. Также за эту кампанию был отмечен иностранными наградами — орденом Почётного легиона большого офицерского креста, прусским орденом Красного орла 1-й степени с мечами, бельгийским орденом Леопольда большого креста.

Заботами и трудами Алексеева, как Главного начальника Квантунской области, Порт-Артур был благоустроен и оборудован в военном, морском и гражданском отношениях. Также, в 1900—1903 годах он занимал выборную должность судьи Порт-Артурского окружного суда.

30 июня 1903 года Алексеев был назначен наместником Его Императорского Величества на Дальнем Востоке. В этой должности проявлял крайнюю враждебность к Японии, поддерживая стремление русских промышленников утвердиться в Корее и подготавливая разрыв с японским правительством.

В связи с началом русско-японской войны, 28 января 1904 года Евгений Иванович был назначен Главнокомандующим сухопутными и морскими силами в Тихом океане. После гибели адмирала С. О. Макарова до 22 апреля непосредственно командовал Тихоокеанским флотом. Лично руководил отбитием атак японских миноносцев и брандеров, за что был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени.

Целый ряд крупных поражений русской армии заставил правительство отозвать Алексеева с занимаемой им должности главнокомандующего: 12 октября 1904 года, после недостижения победы на реке Шахе, он уступил место главнокомандующего генералу Куропаткину.

8 июня 1905 года Алексеев был уволен от должности наместника с назначением членом Государственного совета. 13 апреля 1908 года Евгений Иванович был награждён орденом Святого Александра Невского, а 17 апреля 1913 года Высочайшим рескриптом в честь пятидесятилетия службы в офицерских чинах удостоен бриллиантовых знаков к этом ордену. 6 декабря 1915 года награждён орденом Святого Владимира 1-й степени.

В мае 1917 года уволен в отставку. Скончался 27 мая 1917 года в Ялте. Похоронен там же.

Женат не был. Детей не имел.

Литература

• Общий морской список. Часть XIII. Царствование Александра II. А—Г. — СПб., 1907. — С. 57—62.
• s:ВЭ/ВТ/Алексеев, Евгений Иванович // A (метка английского Ллойда) — Алжирия. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911. — С. 300—307. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.] ; 1911—1915, т. 1).</span>
• Алексеев, Евгений Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [fotopriroda.ru/photogallery.php?photo_id=3371 Фотоархив. Проводы адмирала Алексеева. Порт-Артур 1904 г.]
• Николай Эдуардович Гейнце. «В действующей армии. В Ляояне»

Отрывок, характеризующий Алексеев, Евгений Иванович

Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.