Антонов, Иван Петрович

Иван Петрович Антонов
Дата рождения	7 июля 1920(1920-07-07)
Место рождения	д. Горбуново, Вышневолоцкий уезд, Тверская губерния, РСФСР
Дата смерти	22 марта 1989(1989-03-22) (68 лет)
Место смерти	Ленинград, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВМФ
Годы службы	1940—1953
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	директор продовольственной базы «Ленгастроном» в Ленинграде

Ива́н Петро́вич Анто́нов (7 июля 1920 — 22 марта 1989) — участник Великой Отечественной войны, стрелок 160-й отдельной стрелковой роты Ленинградской военно-морской базы Балтийского флота, краснофлотец.

Герой Советского Союза (22.02.1943), мичман запаса с 1953 года.

Биография

Родился 7 июля 1920 года в деревне Горбуново ныне Спировского района Тверской области в семье рабочего. Русский. Член ВКП(б) с 1942 года. Окончил 10 классов. Работал заведующим клубом в родной деревне.

С 1940 года в Военно-Морском Флоте. Учился в Объединённой школе младших авиационных специалистов. С началом Великой Отечественной войны — в действующей армии. С 22 июня 1941 года активно участвовал в обороне главной военно-морской базы Краснознамённого Балтийского флота — города-порта Таллин (ныне — столица Эстонской Республики).

После героического перехода кораблей флота из Таллина в Кронштадт моряк-балтиец Иван Антонов воевал с гитлеровскими захватчиками на суше — в районе Невской Дубровки, где стояла тяжёлая морская батарея, на которой он был наблюдателем. В свободное от вахты время отважный краснофлотец выслеживал врагов из засады. Свою первую снайперскую победу он одержал в канун нового 1942 года.

Стрелок 160-й отдельной стрелковой роты (Ленинградская военно-морская база, Краснознамённый Балтийский флот) краснофлотец Иван Антонов стал одним из зачинателей снайперского движения на Балтике.

С 28 декабря 1941 года по 10 ноября 1942 года Антонов И. П. меткими выстрелами истребил триста двух гитлеровцев и обучил искусству меткой стрельбы по врагу восемьдесят снайперов.

Отличный стрелок-снайпер был трижды ранен, но каждый раз возвращался в боевой строй.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм краснофлотцу Антонову Ивану Петровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 869).

После войны продолжал службу в ВМФ. С 1953 года мичман И. П. Антонов — в запасе.

В 1953 году окончил Ленинградский институт советской торговли имени Ф. Энгельса, и до ухода на заслуженный отдых работал директором продовольственной базы «Ленгастроном». Жил в городе-герое Ленинграде (ныне — Санкт-Петербург). Скончался 22 марта 1989 года.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (№ 869)
• Два ордена Ленина
• Орден Отечественной войны I степени
• Медали, в том числе:
  • Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6217 Антонов, Иван Петрович]. Сайт «Герои Страны».  (Проверено 25 августа 2011)

Отрывок, характеризующий Антонов, Иван Петрович

«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.