Гай Кальвизий Сабин (консул 39 года до н. э.)
| Гай Кальвизий Сабин |
Гай Кальвизий Сабин (лат. Gaius Calvisius Sabinus; I век до н. э.) — древнеримский политический деятель из плебейского рода Кальвизиев, консул 39 года до н. э.
Содержание
Биография
При Цезаре
Гай Кальвизий не принадлежал к сенаторскому сословию. Он впервые упоминается в источниках под 48 годом до н. э. в связи с войной между Цезарем и Помпеем. Находясь в Эпире, Цезарь отправил Кальвизия в Этолию с пятью когортами и небольшим отрядом конницы для того, чтобы установить контроль над регионом и наладить поставки провианта для основной армии[1]. Известно, что тот смог выбить помпеянские гарнизоны из Навпакта и Калидона[2].
Аппиан утверждает, что Кальвизий действовал во время этой кампании против Сципиона, шедшего на помощь Помпею из Сирии, и был им разгромлен[3]. Но согласно запискам Цезаря со Сципионом воевал Гней Домиций Кальвин[4].
В 45 году до н. э. Кальвизий был наместником Африки[5]. В 44 году он, видимо, стал претором и в иды марта присутствовал при убийстве Цезаря в сенате. Африкой в это время управляли два его легата. Сенат вскоре передал наместничество своему ставленнику Квинту Корнифицию; Марк Антоний пытался добиться возвращения этого поста Кальвизию, но безуспешно. Цицерон в одном из своих писем упоминает послание Корнифиция к сенату, встреченное с большим одобрением всеми сенаторами, кроме Кальвизия и Тита Статилия Тавра, названных насмешливо «Минотавром»[6].
При триумвирах
Неизвестно, принимал ли Кальвизий участие в битве при Филиппах; в любом случае он остался одним из видных сторонников триумвиров. Это доказывает назначение его в 39 году до н. э. консулом совместно с Луцием Марцием Цензорином. На этой должности Кальвизий добился льгот для общин на Востоке, пострадавших от поборов Брута и Кассия[7].
В войне Октавиана с Секстом Помпеем, начавшейся в 38 году до н. э., Кальвизий командовал одной из эскадр Октавиана, базировавшейся в Этрурии. В ожесточённом морском сражении с Менекратом при Кимах он понёс большие потери. Позже он двинулся на соединение с основными силами, и появление его кораблей на финальной стадии битвы при Мессане помешало Помпею окончательно разгромить флот Октавиана[8].
В следующем году один из подчинённых Кальвизия Менодор перебежал к Помпею с семью кораблями; за это Октавиан лишил Кальвизия командования, назначив на его место Марка Випсания Агриппу[9].
После поражения Помпея Кальвизию было поручено навести порядок в Италии; он успешно справился с этой задачей (36 — 35 гг. до н. э.). Накануне последней гражданской войны Кальвизий активно участвовал в распространении порочащих Антония слухов, большая часть которых, по мнению современников была им выдумана[10].
При единоличном правлении Октавиана
В 31 году до н. э. Кальвизий стал одним из septemviri epulones. Вероятно, с того же года он был проконсулом Испании; по возвращении оттуда в 28 году до н. э. он был удостоен триумфа. В 25 году до н. э. он был одним из кандидатов в консулы. Дальнейшая судьба Гая Кальвизия неизвестна[11].
Потомки
Вероятно, сыном Гая Кальвизия был консул 4 года до н. э. того же имени.
Напишите отзыв о статье "Гай Кальвизий Сабин (консул 39 года до н. э.)"
Примечания
- ↑ Цезарь. Записки о гражданской войне III, 34.
- ↑ Цезарь. Записки о гражданской войне III, 35.
- ↑ Аппиан. Гражданские войны II, 60.
- ↑ Цезарь. Записки о гражданской войне III, 34 — 38.
- ↑ G.V.Sumner. The Lex Annalis under Caesar. Phoenix 25, 1971. Р. 265—267.
- ↑ Ad Familiarem XII, 25, 1.
- ↑ Josiah Osgood. Caesar’s Legacy: Civil War and the Emergence of the Roman Empire (Cambridge University Press, 2006). Р. 228.
- ↑ Аппиан. Гражданские войны V, 80 — 86.
- ↑ Аппиан. Гражданские войны V, 96.
- ↑ Плутарх. Антоний, 58.
- ↑ Syme. Augustan Aristocracy. P. 33.
Отрывок, характеризующий Гай Кальвизий Сабин (консул 39 года до н. э.)
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
