Дворец Бельвю (Берлин)

Достопримечательность

Дворец Бельвю (Берлин)

Дворец Бельвю (нем. Schloss Bellevue, bɛlˈvy) — берлинский дворец в северной части парка Тиргартен. Официальная резиденция федерального президента Германии с 1994 года. В разделённой Германии официальная резиденция федерального президента ФРГ размещалась на вилле Хаммершмидта в Бонне. До конца 2005 года в замке проходила реконструкция, и президент использовал в качестве резиденции Шарлоттенбургский дворец.

История

Дворец Бельвю, расположенный на берегу реки Шпрее недалеко от колонны Победы и Бранденбургских ворот, был построен в 1786 году архитектором Михаэлем Филиппом Боуманом в качестве летней резиденции принца Августа Фердинанда, младшего брата прусского короля Фридриха II. Гостями Бельвю в своё время были Фридрих Шиллер, королевская чета Фридрих Вильгельм и Луиза, Вильгельм фон Гумбольдт и Наполеон.

Внутреннее убранство 1791 года после разрушений во Вторую мировую войну было восстановлено по сохранившимся оригинальным эскизам.

С 1957 года замок служил наряду с виллой Hammerschmidtin в Бонне в качестве запасной резиденции президента ФРГ, который являлся в Западный Берлин, однако, лишь изредка. 18 июня 1959 года состоялась церемония официального прибытия в Бельвю президента Теодора Хойса. Статус президентской резиденции носил прежде всего символический характер и указывал на перспективу будущего объединения Германии. В этот период дворец чаще использовался в качестве концертной площадки.

Литература

• Ernst A. Busche. Bellevue. — Leipzig: Koehler & Amelang, 2005. — ISBN 3-7338-0340-X.

Ссылки

• [www.bundespraesident.de/Die-Amtssitze/-,11086/Schloss-Bellevue.htm Дворец Бельвю на сайте Президента Германии]
• [www.bbr.bund.de/index.html?/bauen/bundesbauten_berlin/bellevue.htm Информация о замке]

Отрывок, характеризующий Дворец Бельвю (Берлин)

Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.