Диего де Ланда

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Диего де Ланда
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Диего де Ланда Кальдерон (исп. Diego de Landa Calderón; 17 марта 1524, Сифуэнтес, Испания — 1579, Мерида, Мексика) — второй епископ Юкатана.

Вошел в историю как крайне противоречивая личность: с одной стороны, был автором книги «Сообщение о делах в Юкатане» (1566), содержащей много ценной информации о цивилизации майя, ввёл на Юкатане систему образования, создал латинский алфавит для языка юкатека, с другой стороны, учредил на Юкатане инквизицию, на аутодафе сжёг рукописи майя, тем самым уничтожив большую часть майянской литературы.

Является одной из ключевых фигур так называемой «Чёрной легенды».





Биография

Родился в Сифуэнтесе-де-Алькарриа, происходил из знатного рода Кальдеронов. В 1541 г. принял монашество в францисканском монастыре San Juan de los Reyes в Толедо. В августе 1549 г. отправился миссионером на Юкатан в числе пяти францисканцев, отобранных Николасом де Альбалатом. Благодаря выдающимся способностям, сразу сделался помощником настоятеля вновь основанного монастыря Сан-Антонио в Исамале. Служил учителем детей знатных родов майя, насильственно обращённых в христианство. В 1553 г. стал аббатом Сан-Антонио и вскоре стал «хранителем» (custodio) Юкатанской миссии. В 1561 г., после слияния Юкатана и Гватемалы в одну епархию, сделался главой францисканского ордена в этой церковной провинции (принципиалом).

В 1562 г. учредил инквизицию на Юкатане, обнаружив отпадение от христианства недавно крещёных индейцев. 12 июля 1562 г. в Мани состоялось знаменитое аутодафе, где были уничтожены многочисленные памятники культуры и литературы майя. Это вызвало недовольство Франсиско де Тораля (Francisco de Toral), тогдашнего епископа Юкатана и провинциала (главы ордена) францисканцев, и в 1564 г. Ланда пришлось отправиться в Испанию отчитываться в своей деятельности. Он был оправдан и в 1573 г. назначен епископом Мериды, на смену скончавшемуся Торалю. Скончался в монастыре Сан-Франсиско в Мериде, «окружённый ореолом святости» (по выражению Когольюдо).

«Сообщение о делах в Юкатане»

Де Ланда известен как отличный знаток языка майя, нравов и обычаев этого народа. Исправил и дополнил грамматику юкатека, созданную Луисом де Вильяльпандо. Написал катехизис и сборник проповедей на языке майя. Архив Ланда бесследно исчез после изгнания монахов из Мериды в 1820 г.

Важнейшим трудом Ланда считается «Сообщение о делах в Юкатане» (Relación de las cosas de Yucatán), написанное в Испании около 1566 г. Судя по содержанию текста, де Ланда работал над этим трудом не менее 15 лет, так как календарные знаки, приводимые им, относятся к 1553 г. Вернувшись в Мериду, де Ланда взял рукопись с собой. Вскоре с рукописи была снята копия и отправлена в Испанию. Полным текстом де Ланда пользовались историки XVII в.: Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, Васкес де Эспиноса и Диего Лопес де Когольюдо (1609—1670), автор «Истории Юкатана» и первый биограф де Ланда.

В Испании в 1616 г. неизвестно кем была сделана сокращённая копия «Сообщения о делах в Юкатане», написанная тремя разными почерками. Писцы-копировщики сохранили существенные части труда де Ланда, а третий из них добавил «Критические замечания» и апологетику испанского владычества. В 1862 г. эту рукопись обнаружил в Мадриде великий майянист Шарль Этьен Брассёр де Бурбур, опубликовавший в 1864 г. испанский текст и собственный французский перевод с разбивкой на главы, которая используется по сей день.

Наследие де Ланда оценивается современной наукой очень высоко.[1] Несмотря на ряд ошибок, его труд долгое время оставался единственным источником сведений по всем сторонам жизни народа майя и сыграл важную роль в подтверждении правильности расшифровки письменности майя Ю. В. Кнорозовым.[2]

В 1955 году труд Диего де Ланда с обширными комментариями, был опубликован издательством Академии Наук СССР и Институтом энтографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Перевод со староиспанского сделал советский историк и этнограф Ю. В. Кнорозов.[3]

«Алфавит де Ланда»

Полагая, что использование миссионерами языка майя ускорит обращение индейцев в христианство, де Ланда решил изобрести свой собственный «алфавит майя». При помощи двух иероглифически грамотных индейцев, он составил список соответствий между майяскими иероглифами и испанскими буквами. Де Ланда не знал, что письменность майя была не алфавитной, а логосиллабической, а помогавшие ему майя в некоторых случаях записывали не произношение испанских букв, а их название (например, be, hache, ka, cu). Всего де Ландой было записано 27 знаков (плюс 3 знака в примерах написания слов), которые, по его мнению, соответствовали буквам испанского алфавита. Де Ланда также принимал участие в создании латинской письменности для юкатекского языка — вероятно, первой латинской письменности для мезоамериканских индейцев.

Де Ланда об испанском колониальном режиме

Бог дал индейцам не только указанные вещи с [приходом] нашей испанской нации, столь необходимые для службы человеку, что одни они стоят больше той платы, которую индейцы дают и будут давать испанцам, но индейцы получили [также] без оплаты то, чего нельзя ни купить, ни заработать, а именно правосудие и христианство и мир, в котором они уже живут, поэтому они обязаны гораздо более Испании и её испанцам и главное тем очень католическим королям её, которые с непрерывной заботой и столь по-христиански снабдили их и снабжают этими вещами, чем своим первым наставникам, дурным отцам, которые их породили в грехе и детьми гнева, тогда как христианство их возродило в милосердии и для радостной вечной жизни. Их первые наставники не сумели дать им порядок, чтобы они могли избежать стольких и таких ошибок, как те, в которых они жили. Правосудие избавляло их от этих ошибок посредством проповеди и должно их охранить от возвращения к ним, а если бы они возвратились, должно их избавить от них. По справедливости может Испания прославиться в Боге, ибо она избрана среди других наций для исправления стольких людей; поэтому они обязаны ей гораздо больше, чем своим наставникам или родителям, и, как говорит блаженный Григорий: не много будет пользы нам родиться, если не получим искупления от Христа. Также мы можем сказать с Ансельмом: пользы нам не принесет то, что мы были искуплены, если не получим плода искупления, то есть нашего спасения. И поэтому сильно ошибаются говорящие, что поскольку индейцы получили от испанцев обиды, притеснения и дурные примеры, то было бы лучше, если бы их не открыли. Притеснения и обиды были еще больше [до открытия], и они причиняли их постоянно друг другу, убивая, обращая в рабство и принося в жертву демонам. Если они получили или получают сейчас от некоторых дурные примеры, то король это исправил и исправляет каждый день своим правосудием и непрерывной проповедью и настойчивым противодействием монахов тем, кто дает или дал [дурные примеры]; тем более, что по учению Евангелия, соблазны и дурные примеры необходимы; и, таким образом, я полагаю, что они были среди этих людей, дабы они по ним научились, отделяя золото от грязи и зерно от соломы, почитать добродетель, как они и сделали, видя вместе с философом, что блистают добродетели среди пороков и праведники среди грешников, и тот, кто им дал дурной пример или соблазн, терпит сам ужасное бедствие, если не искупит их добром.

(Сообщение о делах в Юкатане. Глава LI. Пер. Ю. В. Кнорозова)

Напишите отзыв о статье "Диего де Ланда"

Примечания

  1. Ю. В. Кнорозов. «„Сообщение о делах в Юкатане“ Диэго де Ланда, как историко-энтографический источник». Статья в книге: Д. де Ланда «Сообщение о делах в Юкатане», М.-Л.: Издательство Академии Наук СССР — 1955 г. — стр. 3, 6
  2. [www.indiansworld.org/tainazhr.html «Тайна жрецов майя», Владимир Кузьмищев]
  3. Диэго де Ланда. «Сообщение о делах в Юкатане» — М.-Л.: Издательство Академии Наук СССР — 1955 г. — 273 стр., таблицы. — 5000 экз.

Литература

  • Диего де Ланда. "[www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/L.phtml Сообщение о делах в Юкатане].
  • Rosario Acota & a. Guide bleu du Mexique, Hachette Tourisme, édition 2004, page 593.
  • Clendinnen, Inga. Ambivalent Conquests: Maya and Spaniard in Yucatan, 1517—1570. 2 ed. 2003. Cambridge: Cambridge UP.
  • Marshall E. Durbin, 1969. An Interpretation of Bishop Diego De Landa’s Maya Alphabet (Philological and Documentary Studies, 2/4)
  • (Diego de Landa) William Gates, translator, (1937) 1978. Yucatan Before and After the Conquest An English translation of Landa’s Relación
  • Diego de Landa, 2002. Relacion de las cosas de Yucatan/The relationship of the things of the Yucatan (in series Cronicas De America)
  • Diego de Landa, (Alfred M. Tozzer, tr.) 1941. Relación de las cosas de Yucatán: A translation, (Papers of the Peabody Museum of American Archaeology and Ethnology, Harvard University, v. 18). Лучшее из изданий, снабжённое более чем 1500 примечаниями

Ссылки

  • [www.indiansworld.org/landa_relacion.html Переоценка подлинности «Relacion de las cosas de Yucatan» фрая Диего де Ланды] (статья Мэтью Рестола и Джона Ф. Чучайека IV)
  • [www.indiansworld.org/landa_yucatan.html In Servitio Dei: Фрай Диего де Ланда, орден францисканцев и искоренение идолопоклонства в колониальной епархии Юкатана, 1573—1579 гг.] (статья Др. Джона Ф. Чучайека IV)

См. также

Отрывок, характеризующий Диего де Ланда

Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.