Доменек, Раймон

Раймон Доменек
Доменек в 2007 году
Общая информация
Полное имя	Раймон Манюэль Альбер Доменек
Прозвище	Мясник, Астролог, Звездочёт
Родился	24 января 1952(1952-01-24) (72 года) Лион, Франция
Гражданство	Франция
Позиция	Защитник
Информация о клубе
Клуб	Бретань
Должность	тренер
Карьера
Клубная карьера*
1969—1977	Олимпик Лион	246 (10)
1977—1981	Страсбур	128 (4)
1981—1982	Пари Сен-Жермен	19 (1)
1982—1984	Бордо	40 (3)
1984—1988	Мюлуз	13 (0)
Национальная сборная**
1973—1979	Франция	8 (0)
Тренерская карьера
1985—1989	Мюлуз
1989—1993	Олимпик Лион
1993—2004	Франция U-20/21/23
2004—2010	Франция
2016—н.в	Бретань
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Раймо́н Домене́к (фр. Raymond Manuel Albert Domenech, французское произношение [ʁɛmɔ̃ dɔmɛnɛk]; 24 января 1952, Лион) — французский футболист и тренер. Обладатель рекорда по количеству матчей, проведённых сборной Франции под его руководством.

Биография

Раймон Доменек — сын каталонцев, эмигрировавших во Францию в 1936 году.

Он начал свою карьеру в клубе «Олимпик» Лион, где поиграл под руководством Эме Жаке. В «Лионе» Доменек приобрёл репутацию жесткого, а иногда и грубого игрока, за что был прозван соперниками «мясником». В 1977 году он перешёл в клуб «Страсбур», а в 1979 году Доменек выиграл с командой чемпионат Франции. В 1981 году перешёл в «Пари Сен-Жермен», затем играл за «Бордо», который тренировал Эме Жаке, а потом за «Мюлуз», где выполнял функции играющего тренера.

Тренером Раймон Доменек стал ещё в 1985 году, возглавив клуб «Мюлуз». В 1988 году он начал тренировать «Олимпик» Лион, который находился во втором дивизионе, но Доменек в первом же сезоне занял первое место во второй лиге и вывел клуб в лигу первую. А в 1991 году клуб занял 5-е место в чемпионате и вновь смог принимать участие в матчах кубка УЕФА. Ещё одним достижением Доменека стало приглашение в клуб Роберта Дюверна, который отвечал за подготовку сборных Франции к Олимпийским играм.

В 1993 году Доменек возглавляет молодёжную сборную Франции. С молодыми футболистами он дважды выигрывает турнир Тулона и один раз кубок Касабланки. С командой он 6 раз участвует в чемпионатах Европы, но самым высшим достижением становится выход в финал молодёжного Евро в 2002 году и четвертьфинал Олимпиады 1996, а на две последующие Олимпиады французы даже не квалифицировались.

12 июля 2004 года Доменек приступает к работе с первой сборной Франции. Он начал с реформирования функционирования всей команды, говоря в интервью «Экип»: «Если ничего не менять, ничего не пробовать, это заставит подняться прямо на эшафот. Необходимо изменить привычки, а значит надо изменить людей. Сборная Франции не принадлежит никому». Приход Доменека совпал с уходом из сборной многих участников победных чемпионата мира и Европы. Но с возвращением в сборную Тюрама, Клода Макелеле и, прежде всего, Зинедина Зидана, команда, не очень удачно проходившая отборочные игры, всё же вышла из группы с первого места. Ещё любопытной чертой Доменека стала забота о игроках, забота о том, чтобы они не давали интервью прессе, а сам Доменек никогда публично не критиковал своих футболистов.

Доменек известен ещё и тем, что он очень доверяет предсказаниям астрологов, потому на чемпионат мира 2006 не поехал Скорпион Робер Пирес, по похожей причине не был взят на мундиаль и Людовик Жюли, которому предпочтён был Франк Рибери. Не поехал на турнир и Филипп Мексес, но уже не взятый Доменеком по футбольным причинам. В целом в прессе состав команды вызвал удивление. А Франция начала очень слабо, сыграв нулевые ничьи со Швейцарией и Южной Кореей, а затем победив Того 2:0, в результате чего команда заняла лишь 2-е место и вышла в 1/8 на Испанию, после чего его назвали «наивным». Но затем последовало неожиданное преображение сборной, сначала победа над Испанией, затем над Бразилией, а потом и над Португалией, а в финале лишь в серии пенальти сборная проиграла Италии.

После этого успеха с Доменеком был подписан новый контракт до 2010 года. Квалификацию Евро он начал с реванша над Италией — 3:1. В этот же период в сборную пришли новые лица: Карим Бензема, Самир Насри, Патрис Эвра, но вместе с этим, Доменек закрыл двери сборной перед Давидом Трезеге, Филиппом Мексесом, Робером Пиресом и Людовиком Жюли, не взяв их якобы из-за несоответствия по гороскопу. В результате этих изменений французы начинают выступать всё хуже, играют вничью с Украиной и Шотландией и выходят из группы лишь со второго места. А на самом турнире команда попадает в «группу смерти», в которой играет вничью с Румынией, проигрывает 1:4 Голландии и Италии 0:2. После чего Доменек становится мишенью критики во всей европейской прессе, газета «Таймс» даже назвала его «самым плохим тренером Евро-2008», итальянская пресса же иронизировала над решением Доменека не взять в команду Трезеге. Но несмотря на критику, несмотря на то, что президент Французской федерации футбола Жан-Пьер Эскалетт сказал, что это был «громкий провал», Доменек 3 июля 2008 года был официально оставлен в своей должности.

«Дамоклов меч» вновь поднялся над Доменеком после того, как команда проиграла Австрии, тяжело выиграла у Сербии и сыграла вничью с Румынией в квалификации к чемпионату мира 2010, но и здесь Доменек сохранил свой пост. В результате в группе Франция заняла второе место и участвовала в стыковых матчах, где ей противостояла Ирландия. Первую игру французы выиграли 1:0, во второй в основное время победу одержали ирландцы. Было назначено дополнительное время, во время которого гол забил Вильям Галлас с паса рукой Тьерри Анри, который не увидел арбитр встречи. Несмотря на то, что выход французов в финальную стадию произошёл из-за нарушения правил, Доменек решил не извиняться перед ирландцами и не просить переигровки, на чём настаивали ирландцы и о которой просил Анри. За выход сборной в финальную стадию турнира Доменек получил 862 тыс. евро. Накануне первенства французская федерация футбола объявила, что не будет продлевать контракт с тренером; его место по окончании чемпионата мира займёт Лоран Блан.

«Считаю, что Доменек является худшим тренером команды Франции со времён Людовика XVI. Если бы я мог решать, кто возглавит нашу сборную, то выбрал бы Лорана Блана. В прошлом сезоне он сумел сделать „Бордо“ чемпионом Франции». Эрик Кантона после стыковых матчей Франции и Ирландии.

В 2010 году после ничьей и поражения в двух стартовых матчах чемпионата мира Доменек вновь был раскритикован, его критиковали бывшие игроки сборной Лизаразю и Зидан.

19 июня игрок национальной команды Николя Анелька в ответ на критику Доменека и угрозу оставить его на скамье запасных сказал тренеру: «Пошёл ты к чёрту, грязный сукин сын». На это Доменек ответил: «Хорошо, ты выйдешь на поле», после чего Анелька произнёс: «Естественно, иначе и быть не может». В тот же день Анелька, который не пожелал извиниться, был отчислен из национальной команды по решению федерации футбола Франции. После отчисления капитан сборной Патрис Эвра сказал: «Утечку этого разговора допустил человек среди нас. Дело не в Анелька, а в том, что в команде завёлся стукач». На следующий день произошёл конфликт между Эвра, который сказал, что футболисты в этот день не будут тренироваться, и тренером по физической подготовке Робертом Дюверном, вследствие чего Дюверн бросил на тренировочное поле аккредитацию на чемпионат мира и ушёл, затем поле покинули все игроки национальной команды. После инцидента Жан-Луи Валентин, спортивный директор сборной, принял решение покинуть федерацию футбола Франции. В тот же день Эвра передал пресс-атташе сборной письмо, которое надлежало прочитать в присутствии журналистов. В письме было сказано, что игроки не согласны с решением о отчислении из сборной Анелька, потому в знак протеста они пропустили одну тренировку.

В последней игре Франция проиграла команде ЮАР, по окончании матча Доменек отказался пожать руку тренеру южноафриканцев Карлосу Алберто Паррейре из-за того, что Паррейра раскритиковал его после игры с Ирландией.

В ноябре 2010 года Доменек возглавил детскую команду клуба «Булонь-Бийанкур».

Статистика

Сезон			Чемпионат		Кубок		Кубок Лиги		Еврокубки		Всего
Годы	Клуб	Лига	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
1970-71	Олимпик Лион	Лига 1	37	2					-
1971-72			32	1					-
1972-73			38	0					-
1973-74			27	0					3	0
1974-75			35	3					4	3
1975-76			36	0					2	0
1976-77			34	1					-
1977-78			7	0					-
1977-78	Страсбур	Лига 1	30	1					-
1978-79			37	2					5	0
1979-80			38	1					6	0
1980-81			23	0					-
1981-82	Пари Сен-Жермен	Лига 1	19	1					-
1982-83	Бордо	Лига 1	18	2					5	0
1983-84			22	1					2	0
Всего			433	15					27	3

Достижения

Как игрок

Олимпик (Лион)

• Обладатель кубка Франции: 1973

Страсбур

• Чемпион Франции: 1979

Бордо

• Чемпион Франции:1984

Как тренер

Сборная Франции

• Чемпионата мира: 2006 (серебро)

Ссылки

• [euro2008.lenta.ru/coaches/domenech/ Раймон Доменек]
• [www.humanite.fr/1994-06-27_Articles_-MENOTTES Статья на humanite.fr]
• [www.frenchsoccer.ru/publ/2-1-0-43 Такой ли тренер нужен сборной Франции?]
• [soccernet.espn.go.com/news/story?id=368464&cc=5739 Статья на espn.go.com]

Отрывок, характеризующий Доменек, Раймон

– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.