Зулусы

Зулусы

Самоназвание	amaZulu
Численность и ареал
Всего: 10,5 млн (2001, оценка) ЮАР ЮАР: 10,4 млн. Квазулу-Натал: 7,6 млн Гаутенг: 1,9 млн Мпумаланга: 0,8 млн Фри-Стейт: 0,14 млн (2001, оценка)
Религия	Христианство, традиционные верования анимистского толка
Входит в	Банту Нгуни
Родственные народы	коса, ндебеле, матабеле, нгони, свази

Зулу́сы (зулу amaZulu, англ. Zulus) — африканский этнос численностью около 10 млн человек, обитающий в основном в провинции Квазулу-Натал в Южно-Африканской Республике. Небольшие группы зулусов проживают также в Свазиленде, Лесото, Зимбабве, Замбии и Мозамбике. Язык зулу принадлежит к группе нгуни семьи банту. Зулусское королевство сыграло важную роль в истории нынешней ЮАР в XIX и XX веках. В эпоху апартеида зулусы в ЮАР, будучи крупнейшей этнической группой, рассматривались как граждане второго сорта.

К зулусам близки такие народы, как коса, свази, матабеле и нгони.

История

Согласно археологическим данным, появление предков современных бантуязычных народов в Южной Африке относится ещё к первым столетиям нашей эры. В Южной Африке предки современных банту вступали во взаимодействия с охотниками-собирателями бушменами. Именно благодаря подобным контактам в их язык исикоса и исизулу проникли кликсы — щелкающие звуки, характерные для койсанских языков. По свидетельствам первых португальских мореплавателей к началу XVI века юго-восточное побережье современной провинции Квазулу-Натал было уже достаточно плотно заселено общинами банту — предками современных зулусов. Они жили небольшими группами, номинально признавая власть верховного вождя. К началу XVIII века рост населения, совершенствование сельскохозяйственной технологии и торговая конкуренция с европейцами привели к необходимости централизации и расширения власти вождей. Особенного успеха добились два клана: ндвандве к северу от реки Умфолози и мтетва к югу от неё.

Первоначально собственно зулусы были одной из подгрупп (isizwe «народ», или isibongo «клан») мтетва. Своё название (amaZulu, «дети неба») они получили в начале XVIII века, когда около 1709 Зулу каНтомбела основал новый клан. К 1781 году в клане зулусов было около полутора тысяч членов.

Одежда

Традиционная одежда зулусов —набедренные кожаные повязки, фартуки, а на предплечьях и икрах — хвосты животных, очень популярны украшения. Заслуженные воины носили особые прически с кольцом на голове из трав и воска. Сейчас традиционная одежда полностью заменена европейской и сохраняется исключительно в фольклорных ансамблях.

Правление Чаки

Быстрое расширение владения зулусов началось в 1816 году, когда к власти пришёл Чака, незаконный сын вождя Сензангаконы. В 1817 году ндвандве убили инкоси мтетва Дингисвайо (зулусы в этой войне не участвовали), и Чака стал верховным правителем мтетва. Чака провёл военные и социальные реформы, способствовавшие военным успехам зулусов и интеграции завоёванных кланов в его вождество. Уже к 1819 году зулусы разгромили ндвандве и вынудили их отступить на территорию современного Свазиленда. В 1824 году площадь Зулуленда составляла 20 000 км², а население — 250 000 человек.

Военные реформы Чаки

Чака провёл полную реорганизацию военной системы зулусов: от призыва до тактики и вооружения. Им были призваны на военную службу все мужчины, способные носить оружие в возрасте от 20 до 40 лет. Из них он сформировал несколько военных подразделений — амабуто (мн. ч. от ибуто), которые составили ядро будущей армии зулусов. В основу своей военной организации Чака положил принципы, которые он выработал, находясь на службе у Дингисвайо. Любое нарушение дисциплины или невыполнение приказа влекло за собой смерть. Чака также установил жёсткие ограничения на общение между противоположными полами. Все девушки объединялись в женские амабуто, которые выполняли, главным образом, хозяйственные функции. Внебрачные связи между представителями мужских и женских «полков», если на то не было особого распоряжения Чаки, карались смертью. Разрешение же на вступление в брак получали лишь особо отличившиеся в боях воины и ветераны, увольнявшиеся с военной службы.

Вооружение армии зулу состояло из щитов высотой чуть меньше роста человека, изготовленных из выдубленной и высушенной бычьей кожи, натянутой на деревянный каркас, а также тяжелого укороченного ассегая для ближнего боя. При амабуто были образованы отряды носильщиков, состоявшие из молодых юношей, в чьи обязанности входило нести продовольственные припасы и минимально необходимый набор бытовых принадлежностей. В мирное время армия зулу подвергалась постоянным военным тренировкам и упражнениям, что вскоре превратило её в самую мощную среди африканцев военную силу Южной Африки.

Чака также впервые использовал тактику, получившую название «рога буйвола» (izimpondo zankhomo). Вся армия разделялась на три части:

• «Рога» (izimpondo), охватывавшие противника с фланга. В эти полки обычно ставили молодых, неопытных воинов.
• «Грудь» (isifuba) была основной ударной силой, осуществлявшей фронтальное нападение.
• В «туловище» входили резервы и полки, предназначенные для добивания противника. В этих полках служили главным образом ветераны.

Правление Дингане

После убийства Чаки в 1828 году инкоси стал его сводный брат Дингане, который был среди убивших Чаку заговорщиков. Дингане ослабил весьма жёсткие требования Чаки относительно возраста вступления в брак и устройства армии. В правление Дингане начались первые конфликты с бурами, достигшими Зулуленда в ходе Великого трека. В 1838 году зулусский инкоси убил в своём краале предводителя партии буров Пита Ретифа и 70 его невооружённых спутников. После этого зулусы напали на караван буров возле Блоукранса (резня при Блоукрансе). Однако буры выбрали себе нового лидера — Андриса Преториуса — и 16 декабря 1838 года нанесли зулусам сокрушительное поражение в битве при реке Инкоме, которая после этого вошла в историю под названием Кровавой. Через четыре дня буры разрушили столицу зулусов Мгунгундлову. В 1840 году брат Дингане Мпанде при поддержке буров сверг вождя и занял его место. При Дингане зулусы уступили часть своих земель бурам. На них была основана республика Натал, а власть верховного правителя несколько ослабла. Однако зулусская держава оставалось мощной силой в этом регионе.

Правление Мпанде

После победы над Дингане бурские колонисты во главе с Преториусом основали в 1839 году недолго просуществовавшую республику Натал к югу от Тугелы и к западу от британского поселения Порт-Натал (ныне Дурбан). В это время Преториус и Мпанде поддерживали мирные отношения. В 1842 году между бурами и британцами разразилась война, в которой последние победили. Республика Натал была присоединена к британским владениям. В этой войне Мпанде поддерживал британцев.

В 1843 году Мпанде начал борьбу с несогласными среди зулусов. В результате тысячи людей бежали из его владений, в том числе в британский Натал. Многие из беженцев захватили с собой и скот; Мпанде, стремясь захватить скот обратно, вторгался в соседние земли. В 1852 году он устроил рейд в Свазиленд, но британцы вынудили Мпанде от этих планов отказаться.

В это же время разразилась борьба за престолонаследие между сыновьями Мпанде Кечвайо и Мбуязи. В результате Мбуязи был убит в бою, а Кечвайо стал постепенно захватывать власть. Когда Мпанде скончался в 1872 году в возрасте 74 лет, Кечвайо стал верховным правителем зулусов.

Правление Кечвайо и англо-зулусская война

В 1873 году в Зулуленд из Натала была отправлена специальная миссия во главе с министром по туземным делам Т. Шепстоуном для проведения официальной церемонии интронизации, но за несколько дней до её прибытия зулусы уже провели все полагавшиеся согласно традиции ритуалы. Церемония «коронации», которую провел 1 сентября 1873 года Т. Шепстоун символизировала лишь официальное признание власти Кечвайо со стороны британских колониальных властей.

В 1877-м Зулуленд (почти полностью окружённый британскими землями) стал представлять проблему для колониальной администрации, стремившейся консолидировать свою власть в Южной Африке. В 1879 году британские войска перешли границу и вторглись в Зулуленд. Несмотря на то, что вначале зулусам удалось 22 января 1879 года разбить один из британских отрядов, вторгшихся в Зулуленд в битве при Изандлване, после поражения 4 июля в битве при Улунди зулусская держава фактически прекратила своё существование.

После поражения в войне Зулуленд был разделён на 13 мелких вождеств, к правителю каждого из которых был приставлен британский «советник». Зулусская система военного набора была отменена. Кечвайо в 1882 году посетил Великобританию, где его тепло приняла королева Виктория. По возвращении в Зулуленд Кечвайо вступил в конфликт с Зибебу, правителем крупнейшего вождества на территории Зулуленда, и потерпел поражение (опять-таки при Улунди). В 1884 году Кечвайо скончался в Эшове. Среди зулусов до сих пор распространено убеждение, что он был отравлен.

Динузулу и полная потеря независимости

После смерти Кечвайо его сын Динузулу призвал на помощь против мятежников войска Трансвааля под командование Луиса Боты. Взамен он пообещал им 10 400 км² земли, что составляло больше трети всего Зулуленда; после победы бурских наёмников Динузулу выполнил своё обещание. В 1887 году Зулуленд, формально оставаясь независимым, стал британским протекторатом, а в 1897 году был полностью присоединён к Наталю. В 1906 году зулусы под предводительством вождя клана зонди Бамбаты Каманкинзы подняли восстание против британцев. В июле они потерпели тяжёлое поражение от соединённого корпуса британской армии и туземной полиции Натала: погиб сам Бамбата и около 600 человек из его полуторатысячного отряда; около 5 000 человек, симпатизировавших восставшим, были приговорены к штрафам или высылке. Динузулу также был обвинён в содействии восставшим и приговорён к 10 годам заключения на острове Святой Елены. В 1910 году Луис Бота стал премьер-министром Южно-Африканского Союза, и он добился того, чтобы Динузулу отбывал свой срок на ферме в Трансваале. Там Динузулу и умер в 1913 году.

Сын Динузулу, Соломон Кадинузулу никогда не был признан властями в качестве правителя (инкоси) зулусов: официально он был лишь местным вождём, но имел большой авторитет среди других предводителей зулусских кланов, политиков, таких как Джон Лангалибалеле Дубе, и простого народа. В 1923 году Соломон создал организацию под названием Inkatha YaKwaZulu' («Инката Зулуленда»), чтобы утвердить своё право на трон. Однако эта организация не играла большой роли в политике, пока в 1970-х годах её не возродил Мангосуту Бутелези, бывший главным министром бантустана Квазулу. В декабре 1951 года Киприан Бекузулу, сын Соломона, был провозглашён верховным вождём зулусов, однако реальная власть принадлежала южноафриканским чиновникам, управлявшим через местных марионеточных вождей.

Апартеид

Бантустан Квазулу

В эпоху апартеида для зулусов был создан бантустан Квазулу. В 1970 году, согласно Закону о гражданстве чёрных областей все зулусы должны были стать гражданами Квазулу, потеряв гражданство ЮАР. Бантустан состоял из множества отдельных районов в нынешней провинции Квазулу-Натал. Тысячи зулусов, живших на частных землях вне Квазулу, были лишены своей собственности и переселены на земли Квазулу. К 1993 году около 5,32 млн зулусов жило в Квазулу и ещё около 2 млн — в других районах страны. Премьер-министром Квазулу с его создания в 1970 году (под названием Зулуленд) был вождь Мангосуту Бутелези. В 1994 году Квазулу был объединён с Наталом и была создана провинция Квазулу-Натал.

Инката

В 1975 году Бутелези возродил организацию Inkatha YaKwaZulu, создав Партию свободы «Инката». Формально эта партия была движением протеста против апартеида, но всё же придерживалась более консервативных взглядов, чем АНК. К примеру, «Инката» выступала против вооружённой борьбы и международных санкций, которым подвергалась ЮАР. Вначале отношения «Инкаты» и АНК были хорошими, но в 1979 году, после восстания в Соуэто они вступили в противостояние.

Поскольку взгляды руководства «Инкаты» были сравнительно близки политике правительства, это была единственная организация, которую оно признавало в качестве выразителя мнений чёрного большинства (все прочие, включая АНК, были запрещены). В последние годы апартеида в своей поддержке «Инкаты» правительство доходило даже до тайного снабжения партии деньгами и инструкторами по партизанской войне. Тем не менее, несмотря на сильное давление со стороны правительства, Бутелези так и не принял «независимость», которую Претории удалось навязать бантустанам Сискей, Транскей, Бопутатсвана и Венда.

Столкновения

С 1985 года сторонники оппозиционных протестных движений в нынешнем Квазулу-Натале принимали участие в кровавых столкновениях. Главным образом в них участвовали члены АНК и «Инкаты», причём обе стороны совершали преступления. Полагали, что за многими из них стоят члены органов государственной безопасности — «третья сила». Столкновения продолжались все 1980-е годы и стали ещё более жестокими в 1990-е, в ходе кампании перед выборами 1994 года.

Современность

Сейчас, хотя Квазулу-Натал остаётся основным местом расселения зулусов, многие переехали в экономически более благополучный Гаутенг, где зулу является самым распространённым домашним языком, опережая сесото. Кроме того, зулу распространён в преимущественно сельской провинции Мпумаланга.

Зулусы играют важную роль в политике ЮАР. Мангосуту Бутелези в течение одного президентского срока был одним из двух вице-президентов страны, когда было сформировано правительство национального единства, и нормализация отношений между сторонниками АНК и «Инкаты» была одной из первоочередных задач. Ещё два зулуса-члена АНК были вице-президентами: Джейкоб Зума и Пумзиле Мламбо-Нгкука. В 2007 году Зума был избран президентом АНК. С 6 мая 2009 года занимает пост президента ЮАР.

До настоящего времени существует титул «король зулусов», который с 1971 года носит Гудвилл Звелитини. В ходе борьбы против апартеида король занимал в основном пассивную роль, что привело к превращению титула скорее в церемониальный, чем в должность, связанную с реальной властью.

Зулусская музыка

Как и в других африканских обществах, у зулусов музыка играет важную роль как средство выразить эмоции, недоступные словам. Для зулусской музыки важны не только ритм и мелодия, но и гармония, известная как isigubudu.

Другие популярные жанры зулусской музыки — масканда и мбаканга.

Зулусская музыка хорошо известна и за пределами ЮАР; свою роль в этом сыграли и белые музыканты, игравшие вместе с зулусами или исполнявшие песни зулусских композиторов. Среди таких белых музыкантов — Пол Саймон и южноафриканец Джонни Клегг.

Как пример собственно зулусской группы, делающей музыкальные традиции своего народа известными по всему миру, можно назвать популярный ансамбль Ladysmith Black Mambazo. Выступив совместно с Полом Саймоном на его альбоме Graceland, они отправились в собственное мировое турне и получили две премии «Грэмми».

Язык

Собственный язык зулусов — зулу, или isiZulu, язык семьи банту, принадлежащий к группе нгуни и близкий языкам коса и свати. Зулу — самый распространённый язык в ЮАР. При этом многие зулусы также говорят на английском, португальском, сесото и других языках ЮАР.

Религия

Среди зулусов есть христиане (в основном протестанты и католики); многие, даже христиане, сохраняют приверженность традиционным верованиям. Большинство христианских общин (церквей) носят синкретический характер.

В доколониальный период у зулусов в религиозной жизни доминировали анимистические верования и культ предков. Зулусы почитали высшего или небесного духа — Ункулункулу. Он выступает в роли одновременно первопредка и демиурга. Зулусы считали, что он является предком Чаки, и почитали его как предка всех зулусов. Зулусы верили, что он не вмешивается в частные, обыденные проблемы человеческой жизни, но под его влиянием находятся природные стихии. Он научил людей добывать огонь, пользоваться орудиями труда, возделывать землю и использовать скот. Но в обычной жизни зулусы к Ункулункулу практически не обращались. Основным содержанием религиозных воззрений зулусов являлось поклонение духам предков. Умершие предки — во всех поколениях и на разных уровнях родства — рассматриваются как полноправные члены рода, общины. Тем самым подчёркивается непрерывность семейно-родовых уз. Духи предков выступают посредниками между людьми и более важными духами, как Ункулункулу.

Ссылки

• [www.bbc.co.uk/music/features/africa/rams/s1_6.ram Образец зулусской музыки]
• [www.encounter.co.za/article/61.html Статья о Пите Ретифе, описывающая его отношения с Дингааном]
• [zululand.kzn.org.za/zululand/about/ Исторический раздел на сайте округе Зулуленд]
• [hrw.org/reports/1993/southafrica2/ Отчёт Human Rights Watch о состоянии дел с правами человека в 1993 году] Подробное описание новейшей истории зулусов до 1993 года

Дополнительная литература

• Биннс Ч. Т. Динузулу. Конец династии Чаки / Пер. с англ. Е. В. Пантюшевой. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1978. — 294 с.
• Брайант А. Т. Зулусский народ до прихода европейцев / Пер. с англ. К. К. Лупандина. — М.: Изд-во Иностранной литературы, 1953. — 436 с.
• Риттер Э. А. Зулус Чака. Возвышение зулусской империи / Пер. с англ. В. Я. Голанта. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1989. — 3-е изд. — 374 с.: ил. — ISBN 5-02-016583-2

Отрывок, характеризующий Зулусы

Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?