Нхек Бун Чхай

Нхек Бун Чхай
кхмер. ញឹក ប៊ុន ឆាយ
Дата рождения:	7 февраля 1956(1956-02-07) (68 лет)
Место рождения:	Баттамбанг
Гражданство:	Камбоджа Камбоджа
Вероисповедание:	буддист
Партия:	ФУНСИНПЕК
Основные идеи:	монархизм, национализм, сианукизм
Род деятельности:	боевик, командир формирований ANS, политик, сопредседатель ФУНСИНПЕК,заместитель премьер-министра Камбоджи

Нхек Бун Чхай (кхмер. ញឹក ប៊ុន ឆាយ; 7 февраля 1956, Баттамбанг) — камбоджийский военный и политик, монархист и националист. Участник гражданской войны 1970-х и кампучийского конфликта 1980-х на стороне Нородома Сианука. Один из лидеров ФУНСИНПЕК и МОЛИНАКА, заместитель начальника штаба сианукистской армии. В 2004—2013 — заместитель премьер-министра Хун Сена.

Боец за короля

Родился в консервативно настроенной сельской семье. С ранней юности проникся монархическими убеждениями, стал преданным сторонником Нородома Сианука. После республиканского переворота 1970 подростком ушёл в джунгли и присоединился к вооружённой борьбе монархистов против Кхмерской Республики.

При режиме «Демократической Кампучии» Пол Пота Нхек Бун Чхай попытался создать повстанческое движение Кхмер сар — Белые кхмеры. Перебрался в Таиланд, сформировал вооружённую группу монархистов. После вьетнамской интервенции повёл борьбу против оккупации и режима НРК в союзе с Красными кхмерами и национал-республиканцами.

В 1981 году Нхек Бун Чхай вступил в партию Нородома Сианука ФУНСИНПЕК. Имея военный опыт, занял пост заместителя начальника штаба Национальной армии сианукистов. Командовал также вооружёнными формированиями движения МОЛИНАКА. Активно участвовал в боевых действиях против вьетнамских войск и правительственных сил НРК. Имел репутацию решительного и удачливого командира.

От примирения до переворота

23 октября 1991 года Парижские соглашения официально завершили многолетнюю войну. Государство Камбоджа преобразовывалось в монархию, Нородом Сианук возвращался на королевский трон. В мае 1993 состоялись многопартийные выборы, победу на которых одержал ФУНСИНПЕК.

Было сформировано коалиционное правительство ФУНСИНПЕК, НПК и БЛДП, которое возглавили принц Нородом Ранарит и премьер НРК Хун Сен. Нхек Бун Чхай состоял в руководстве ФУНСИНПЕК, был генералом партийных вооружённых формирований и депутатом Национальной ассамблеи.

В июле 1997 года Хун Сен совершил фактический государственный переворот, разгромив ФУНСИНПЕК и отстранив от власти принца Ранарита. Более 40 функционеров ФУНСИНПЕК были убиты боевиками Хок Лунди. Однако Нхек Бун Чхай остался жив, хотя пытался организовать сопротивление.

Руководитель ФУНСИНПЕК

Позиции Ранарита после событий 1997 оказались необратимо подорваны. Его преемник Унг Хуот не был сильной политической фигурой. Ослабло и влияние короля Сианука. В партии укрепились позиции Нхек Бун Чхая.

В 2006 году Нхек Бун Чхай обвинил Ранарита в растрате средств от продажи партийного помещения во французском посольстве. Ранарит был приговорён к полторагодовому тюремному заключению, эмигрировал, вышел из ФУНСИНПЕК и учредил партию своего имени. Председателем ФУНСИНПЕК стал дипломат Кео Пут Расмей. В 2011 году его сменил Нхек Бун Чхай. С 2013 председателем являлась принцесса Нородом Арун Расмей, выдвигавшаяся в премьер-министру. Решающее влияние на политику партии сохранял Нхек Бун Чхай.

Политика ФУНСИНПЕК приобрела двойственный характер: с одной стороны, партия по-прежнему позиционировалась как оппозиционная, с другой — дистанцировалась от радикальных оппозиционеров во главе с Сам Рейнси. Нхек Бун Чхай установил деловые отношения с премьером Хун Сеном. С 2004 по 2013 он занимал пост заместителя премьер-министра.

Проводил политический курс Хун Сена, резко критиковал Партию Сам Рейнси. Представлял камбоджийское правительство в международных контактах. Во время визита в КНР Нхек Бун Чхай, много лет известный как убеждённый антикоммунист, заявил в беседе с Чжоу Юнканом, что «ФУНСИНПЕК стоит на стороне КПК».

Коллизии руководства

С конца 2010 года начались переговоры о возвращении Нородома Ранарита к руководству ФУНСИНПЕК. Нхек Бун Чхай отрицательно относился к такой перспективе. В 2013 году он обвинял Ранарита в присвоении средств от продажи партийного вертолёта. Однако под давлением правительства Нхек Бун Чхай вынужден был согласиться (выяснилось также, что сам он, подобно Ранариту, совершил растрату средств полученных от продажи партийного помещения). В январе 2015 года принц Ранарит был избран председателем ФУНСИНПЕК, Нхек Бун Чхай стал одним из заместителей председателя.

Концептуальных политических разногласий между ними не отмечалось. И Нородом Ранарит, и Нхек Бун Чхай соглашались на подчинённое положение младших партнёров Хун Сена. Но между ними началось острое соперничество за партийное руководство. Возникли предположения о выходе Нхек Бун Чхая из ФУНСИНПЕК. Первоначально он опровергал эти слухи, напоминая о своём длительном партийном стаже.

Однако в феврале 2016 года Нхек Бун Чхай объявил о своём выходе из ФУНСИНПЕК из-за несогласия с политикой Ранарита. Он выразил намерение создать в Камбодже новую националистическую партию. Это вызвало обострение конфликта в ФУНСИНПЕК.

Название двухтомной автобиографии Нхек Бун Чхая переводится как Невероятное везение среди тысячи рисков.

Отрывок, характеризующий Нхек Бун Чхай

Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.