Океанийские языки
Поделись знанием:
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
| Океанийская | |
| Таксон: |
надветвь |
|---|---|
| Прародина: | |
| Статус: |
общепризнана |
| Ареал: | |
| Число носителей: |
2 млн. чел. |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Состав | |
|
5 ветвей | |
| Коды языковой группы | |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-5: |
— |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Океанийские языки — генетическое объединение в составе австронезийских языков. Распространены в большей части Океании. Всего включает около 450 языков. Общее число говорящих менее 2 млн чел.
Генетически входят в восточно-малайско-полинезийскую зону, вместе с южнохальмахерско-западноновогвинейскими языками.
Содержание
Классификация
Последняя подробная и проработанная классификация изложена в работе Lynch 2002. Немного отличается от неё схема, полученная в результате анализа [language.psy.auckland.ac.nz/austronesian/research.php Austronesian Basic Vocabulary Database] 2008 года (ABVD), которая не является классификацией, построенной с помощью сравнительно-исторического метода.
Адмиралтейская ветвь
- восточная группа:
- манусская подгруппа: андра-хус, элу, эре, келе, коро, курти, леипон, леле, нали, папиталаи, понам, титан, лониу, мокеранг, бипи, бохуаи, хермит, кхехек (левеи-тулу, дрехет), ликум, мондрополон, ньиндроу (линдроу), сори-харенган; пак-тонг
- юго-восточная подгруппа: балуан-пам, лоу, ленкау, науна, пенчал
- западная группа: сеймат, вувулу-ауа, кениэт †
Япский язык
- Возможно, относится к адмиралтейской ветви.
Сент-маттайасская ветвь
- Острова Сент-Маттайас Папуа — Новой Гвинеи — к северу от о. Новая Ирландия. Согласно ABVD, объединяются с новоирландско-северосоломонской группой мезо-меланезийской подветви.
- языки мусау-эмира и тенч (тенис)
Западноокеанийская ветвь
- мезо-меланезийская подветвь:
- язык бали-виту, с двумя наречиями бали и виту
- вильомеские (Willaumez; север Новой Британии — в районе полуострова Вильоме): бола, булу, мерамера, наканаи
- новоирландско-северосоломонская группа — языки Новой Ирландии и северо-западной части Соломоновы острова:
- языки севера Новой Ирландии — не образуют особого генетического единства, однако в результате долгих контактов с языками юга острова образовался новая ареальная новоирландская группировка.
- тунгаг-наликские языки (лавонгаи-налик): кара, мандара, налик, тианг, тигак, тунгаг
- мадакские языки: барок, лаватбура-ламусонг, мадак
- табарские языки: лихир, ночи (нотси), табар
- язык томоип — юго-восток Новой Британии
- святогеоргиевский линкидж (St George linkage) — юг Новой Ирландии и северо-запад Соломоновы острова
- южноновоирландская подгруппа (южная Новая Ирландия и крайний северо-восток Новой Британии) — не образуют изначального генетического единства, сейчас скорее линкидж, включающий следующие микрогруппы:
- гурамалум
- кандас, рамоааина (Duke of York)
- сиар
- сурсурунга
- тангга
- кономала
- патпатар-толаи: патпатар (пала), минигир (лунгалунга), толаи (куануа, туна, ралуана)
- лабел-билур: лабел, билур (бирар)
- языки о. Шуазёль: бабатана, ририо, вагуа, вариси
- моно-уруава: минигир, моно, торау, уруава
- северобугенвильские: халиа, петатс, нехан, папапана, хахон, тайоф (сапоса), теоп, васуи, солос
- нью-джоржийско-исабельская подгруппа:
- языки островов Нью-Джорджия:
- восточные: марово, вангуну
- западные: дороро, дуке (ндуке), ганонгга, гулигули, хоава, казукуру, кусаге, лунгга, ровиана, симбо, угеле
- санта-исабельский линкидж (Санта-Исабель): блабланга, кокота, зазао, чеке холо, гао, лагу, забана
- языки островов Нью-Джорджия:
- пива-банони: пива, банони
- билур
- южноновоирландская подгруппа (южная Новая Ирландия и крайний северо-восток Новой Британии) — не образуют изначального генетического единства, сейчас скорее линкидж, включающий следующие микрогруппы:
- языки севера Новой Ирландии — не образуют особого генетического единства, однако в результате долгих контактов с языками юга острова образовался новая ареальная новоирландская группировка.
- североновогвинейская подветвь:
- хуон-маркхамская группа (Huon Gulf family) — языки залива Хуон и бассейна реки Маркхам:
- маркхамская подгруппа: арибваца, арибваунг, дувет, мусом, нафи, лабу, вампар, адзера, мари, вампур, ватут
- северохуонская подгруппа: бугава', кела, ябем
- нумбами
- южнохуонская подгруппа: дамби, денгалу, горакор, кумалу, муменг, патеп, зенаг, буанг, капин, пиу, вехес, хоте, ямап, ивал
- нгеро-витиазская группа:
- подгруппа нгеро: бариаи, кове, луси, малаламаи, гитуа, туам-муту
- витиазская подгруппа:
- бел: авад бинг, миндири, ваб, билбил, гедагед, матукар, мегиар, такиа, дами
- малеу-киленге
- корап: ароп-локеп, барим, лукеп, маласанга
- мбула
- менген: лоте, мамуси, менген
- роинджи-неная: мато, роинджи
- сио
- языки юго-западной части Новой Британии: амара, аколет, авау, бебели, гасмата, лесинг-атуи, аиклеп, апалик, гими, солонг, мангсинг, гетмата, кароре, каулонг, миу, псохох, сенгсенг, моук-ариа, ламогаи
- тами
- схаутенская группа (Schouten; острова Схаутен к северу от Новой Гвинеи и прилежащие районы побережья): кайеп, каириру, теребу, биэм, кис, манам, медебур, сепа, вогео, ароп-сисано, малол, сера, сисано, тумлео, улау-суаин, якамул
- хуон-маркхамская группа (Huon Gulf family) — языки залива Хуон и бассейна реки Маркхам:
- сарми-джаяпурская подветвь (возможно входит в североновогвинейскую подветвь; острова к северу от индонезийской части Новой Гвинеи):
- сармийская группа: анус, бонгго, лики (язык) (моар), масимаси, подена, собеи, тарпиа, вакде, ямна, ярсун
- джаяпурская группа (Jayapura Bay): каюпулау, орму, тобати (йотафа)
- крайненовогвинейская подветвь (Papuan Tip, букв. языки юго-восточной оконечности Папуа):
- ядерная группа (Nuclear): маисин, ануки, аре, таупота, арифама-миниафиа, боианаки, дога, гапапаива, убир, ваталума, гарувахи, маивала, минавеха, тавала, ведау, бваидока, диодио, иамалеле (ямалеле), идуна, колуава, молима, босилева, бунама, добу, дуау, галея, мватебу, язык залива Сева, гумавана, давава, какабаи, аухелава, бухуту, бванабвана, суау, вагавага
- периферийные группы (негенетическое объединение):
Центрально-восточно-океанийская ветвь
- южносоломонская подветвь (языки юго-восточных Соломоновы острова):
- гела-гуадалканальская группа: буготу, гела, ленго, гари (западногуадалканальский), талисе, маланго, бирао
- лонгу-малаита-макирская группа: лонггу, фаталека, гулаалаа, лау, тоабаита, квараае, лангаланга, квайо, дорио, ареаре, ороха, саа, ароси, фагани, бауро, кахуа, санта-ана
- подветвь темоту:
- группа утупуа-ваникоро (острова Утупуа и Ваникоро в составе островов Санта-Крус):
- рифско-санта-крусская группа (нендо-рифская; около 20 тыс. говорящих; ранее считалась отдельной семьёй в составе восточнопапуасских языков): языки аиво (рифский, эиво; острова Риф), санта-крусский (натыгу, возможно группа языков) и нанггу (последние два на острове Нендо в составе островов Санта-Крус)
- южноокеанийская подветвь (Вануату и Новая Каледония, вкл. острова Луайоте)
- северновануатская группа:
- банкс-торрес:
- сакао
- языки западного Санто: акеи, амблонг, аоре, араки, киаи (фортсенал), ламетин, мафеа, малмарив, мало, мороуас, наранго, навут, нокуку, пиаматсина, рориа, тамботало, тангоа, тасмате, толомако, тутуба, валпей, вунапу, ваилапа, вуси
- подгруппа восточного Санто: бутмас-тур, лоредиакаркар, полономбаук, шарк-бей
- амбаэ-маэво: амбаэ, баэтора, центральный маэво, марино, ндуиндуи, рага (хано)
- ядерная (ядерно-южноокеанийская) группировка:
- центральновануатская группа:
- языки прибрежной Малекулы: аулуа, ахамб, бурмбар, маэ, малфахал, язык залива Малуа, куливиу (маскелайнс), мпотоворо, порт-сэндвич, ререп, язык Юго-западного залива Малекулы, унуа, урипив-вала-рано-атчин, вао
- подгруппа внутренней Малекулы: лабо, катбол, лареват, лингарак, литслитс, марагус, язык больших намба (биг-намбас), насариан, винмавис, диксон-риф, летембои, репанбитип
- пентекост: северный амбрим, абма (апма), са, секе, сова,
- амбрим-паама: юго-восточный амбрим, дакака, лонволвол, паамский (паама), порт-вато
- эпи-эфате:
- эпи: биэриа, маии, баки, биэребо, ламену, лево
- шепердс-северный эфате: наканаманга (северный эфате), намакир (намакура)
- южноэфате-южномеланезийские языки:
- южный эфате, вкл. д-ты или отд. языки: этон, лелепа
- южномеланезийские языки:
- южновануатская подгруппа: анеитьюм, ифо, сиэ, ура, квамера, ленакел, танна, уайтсандс
- новокаледонская подгруппа:
- языки островов Луайоте: деху (лифу, дреху), иааи, ненгоне
- языки собственно Новой Каледонии:
- центральновануатская группа:
- северновануатская группа:
- микронезийская подветвь: кирибати, кусаие, маршальский, мокил, пингелап, понапе, каролинский, трук, науру
- центральнотихоокеанская подветвь:
- В зависимости от классификации ближе к полинезийским оказывается либо восточнофиджийская (Lynch 2002), либо западнофиджийско-ротуманская (ABVD) группы.
- восточнофиджийская группа: восточнофиджийский, лау, ломаивити
- полинезийская группа: тонганский, самоанский, таитянский, рапануйский (язык жителей о. Пасхи), маори, гавайский и другие — всего около 40 языков
- западнофиджийско-ротуманская группа: западнофиджийский, ротуманский, намоси-наитасири-серуа
Библиография
- Беликов В. И. Океанийские языки // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Задачи и перспективы. М., 1982.
- Blust R. The Proto-Oceanic Palatals. Wellington, 1978.
- Genes, language, and culture history in the Southwest Pacific / ed. by Jonathan Scott Friedlaender. NY, 2007.
- Grace G. Proto-Oceanic finder list. — Working Papers in Linguistics, Univ. of Hawaii, 1969, vol. 1.
- Hovdhaugen E., Mosel U., editors. Negation in Oceanic languages. Munich, Germany: Lincom Europa, 1999.
- Lynch J. Pacific languages: an introduction. Honolulu, 1998.
- Lynch J., Ross M., Crowley T. The Oceanic languages. Richmond (Surrey): Curzon Press, 2002.
- Malcolm R., Næss Å. An Oceanic Origin for Äiwoo, the Language of the Reef Islands? // Oceanic Linguistics 46 (2007): 456—498.
- Pawley A., Green R. Dating the dispersal of the Oceanic languages. — Oceanic Linguistics, 1973, vol. 12.
- Pawley A., Ross M. The prehistory of Oceanic languages, a current view // Bellwood P., Fox J.J., Tryon D., eds. The Austronesians. Canberra: Department of Anthropology, Research School of Asian and Pacific Studies, Australian National University, 1995.
- Ray, S.H. (1896). «The common origin of the Oceanic languages». Journal of the Polynesian Society: 58-68.
- Ross M. Proto-Oceanic and the Austronesian languages of Western Melanesia. Canberra: Australian National University, 1988.
- Ross M.; Andrew Pawley; Meredith Osmond, eds. The lexicon of Proto-Oceanic: Vols. 1-2. Canberra: Australian National University, 1998—2003.
Напишите отзыв о статье "Океанийские языки"
Отрывок, характеризующий Океанийские языки
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
