Печерский, Александр Аронович
Поделись знанием:
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
См. также: Еврейские партизаны, Еврейское сопротивление в период Холокоста, Восстания в еврейских гетто и Советские партизаны в Великой Отечественной войне
| Александр Аронович Печерский | |||||
 Печерский, начало 1940-х | |||||
| Место рождения: | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Гражданство: | |||||
| Отец: |
Арон Печерский | ||||
| Супруга: |
Ольга Ивановна Котова | ||||
| Дети: |
дочь | ||||
| Награды и премии: |
| ||||
Алекса́ндр Аро́нович Пече́рский (Печёрский; 22 февраля 1909, Кременчуг — 19 января 1990, Ростов-на-Дону) — офицер Красной армии, руководитель единственного успешного восстания в лагере смерти в годы Второй мировой войны[1].
Содержание
Биография
Родился 22 февраля 1909 года в Кременчуге. Сын адвоката, еврей. В 1915 году вместе с родителями переехал в Ростов-на-Дону. Работал электриком паровозоремонтного завода[2], закончил университет, руководил художественной самодеятельностью.[3]
Начало войны
22 июня 1941 года в первый день Великой Отечественной войны Печерский был призван в армию и принимал участие в боевых действиях. В сентябре 1941 года был аттестован на воинское звание техника-интенданта 2 ранга, соответствовавшее воинскому званию командного состава «лейтенант» и служил в должности делопроизводителя 596 КАП 19-й армии.[3][4] По некоторым данным, вынес на себе из окружения раненого командира.[2]
Плен
В октябре 1941 года попал в окружение под Вязьмой, был ранен и попал в плен к немцам. В плену переболел тифом, но выжил.
В мае 1942 года пытался бежать из плена с четырьмя другими заключёнными. Побег сорвался, и беглецов отправили в штрафной лагерь в Борисове, а оттуда — в Минск.
Сначала Печерский оказался в так называемом «Лесном лагере» за городом.[5] Затем во время медицинского осмотра охранники выяснили еврейское происхождение Печерского.[3][4] Вместе с другими военнопленными-евреями Печерского посадили в подвал, который называли «еврейский погреб». Там они сидели десять дней в полной темноте.
20 августа 1942 года Печерский был отправлен в минский «рабочий лагерь» СС на улице Широкой в Минске. В этом лагере находилось около пятисот евреев из Минского гетто, а также евреи-военнопленные.[3]
18 сентября 1943 года в составе группы заключённых-евреев Печерский был отправлен в лагерь уничтожения Собибор, куда он прибыл 23 сентября.[5] Там он стал организатором и руководителем восстания заключённых.
Восстание в Собиборе
14 октября 1943 года узники лагеря смерти подняли восстание. Согласно плану Печерского, заключённые должны были тайно, поодиночке ликвидировать персонал лагеря, а затем, завладев оружием, находившемся на складе лагеря, перебить охрану. План удался лишь частично — восставшие смогли убить 12 эсэсовцев из персонала лагеря и 38 охранников-украинцев, но завладеть оружейным складом не удалось. Охрана открыла огонь по заключённым, и они вынуждены были прорываться из лагеря через минные поля. Им удалось смять охрану и уйти в лес.[3]
Из почти 550 заключённых рабочего лагеря 130 не приняли участие в восстании (остались в лагере), около 80 погибли при побеге, ещё 170 были пойманы немцами в ходе широкомасштабных поисков. Все оставшиеся в лагере и пойманные после побега были убиты немцами.
До конца войны дожили лишь 53 участника восстания.
После восстания
Восемь евреев из числа бывших советских военнопленных Печерский привёл в Белоруссию, где они вступили в партизанские отряды. 22 октября 1943 года Александр Печерский с несколькими товарищами вступил в партизанский отряд имени Щорса, где воевал подрывником, пока советские войска не освободили Белоруссию.[5]. Остальные попали в отряд имени Фрунзе. В партизанском отряде Александр Аронович был подрывником, вместе с боевой группой пустил под откос два немецких эшелона.
После воссоединения с красноармейскими частями Печерского арестовали и отправили в штурмовой стрелковый батальон — разновидность штрафбата[6][5].
Командир батальона майор Андреев был настолько потрясён рассказом Печерского о Собиборе, что вопреки запрету покидать территорию штурмового стрелкового батальона разрешил Печерскому поехать в Москву, в «Комиссию по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их пособников».
В комиссии рассказ Печерского выслушали писатели Павел Антокольский и Вениамин Каверин, которые на его основе опубликовали очерк «Восстание в Собиборе»[7]. После войны очерк вошёл во всемирно известный сборник «Чёрная книга»[8]. Сборник был запрещён цензурой к изданию в СССР в 1947 году[4][9]. В России впервые издан в 2015 году[10][11].
Воюя в рядах 15-го штурмового батальона в составе 1-го Прибалтийского фронта, Печерский получил звание капитана, при наступлении на город Бауцк 20 августа 1944 года был ранен в бедро осколком мины и после четырёх месяцев лечения в госпиталях получил инвалидность. За проявленную в бою храбрость в 1949 году был представлен к ордену Отечественной войны II степени, но был награждён медалью «За боевые заслуги»[12]. В подмосковном госпитале Печерский познакомился со своей будущей женой Ольгой Котовой.[2][3][4]
После войны
После окончания войны Александр Печерский вернулся в Ростов-на-Дону, где жил перед войной. Работал администратором в Театре музыкальной комедии. В 1945 году написал книгу воспоминаний о Собиборовском восстании. В 1948 году во время политической кампании преследования так называемых «безродных космополитов» Печерский потерял работу. После этого он пять лет не мог устроиться и жил на иждивении жены. 19 мая 1949 года Александр Печерский был представлен к награждению орденом Отечественной войны II степени, однако 10 июня 1949 года ростовский облвоенком генерал-майор Сафонов изменил награду на медаль «За боевые заслуги».
После смерти Сталина Печерский смог устроиться на работу на машиностроительный завод Ростсельмаш.[4]
По другим данным, до 1955 года Печерский жил в Москве, где работал директором кинотеатра, затем переехал в Ростов-на-Дону.[5]
В 1963 году Александр Печерский выступил свидетелем обвинения на процессе одиннадцати охранников лагеря Собибор.[5]
Александр Аронович Печерский умер 19 января 1990 года и похоронен на Северном кладбище Ростова-на-Дону.
По состоянию на начало 2009 года родная дочь Печерского, внучка и два правнука живут в Ростове-на-Дону, племянница, её сын и их потомки — в Израиле.
Награды
- Медаль «За боевые заслуги» (30 мая 1951 года)[12][13]
- Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Орден Заслуг перед Республикой Польша (2013 год)[14]
- Орден Мужества (2016 год)[15]
Международная известность
История уничтожения лагеря Собибор стала частью обвинений на Нюрнбергском процессе. Международный трибунал хотел видеть Печерского в качестве свидетеля, однако советские власти его в Германию не выпустили.
О лагере Собибор и восстании в нём написан целый ряд книг[16]. Сам Печерский в 1946 году издал книгу воспоминаний на идише — «Дэр уфштанд ин Собибур» («Восстание в Собиборе»), другой вариант воспоминаний был напечатан в московском журнале «Советиш геймланд», № 12, 1973).[5]
В 1987 году в Голливуде режиссёр Джек Голд (англ.) снял блокбастер «Побег из Собибора» по книге Ричарда Рашке. Главную роль — Александра Печерского — сыграл Рутгер Хауэр. Хауэр за роль солдата Сашко получил «Золотой глобус». Самого Печерского на премьере фильма не было. Позже вдова Печерского рассказывала, что власти просто не хотели оформлять им документы на выезд в США.[2]
Увековечение памяти
- Никаких наград за подвиг в Собиборе в советское время Печерский не получил. В 2007 году на фасаде дома, где жил Печерский, появилась мемориальная доска в память о нём[2], а в 2015 году его именем была названа одна из улиц Ростова-на-Дону[17].
- Именем Александра Печерского названа улица в Израиле в городе Цфат.[4].
- В 2012 году была создана инициативная группа по увековечению памяти А.Печерского во главе с российско-израильским политологом Ильей Васильевым [18]. Группа обратилась к Президенту РФ с просьбой наградить А. Печерского государственной наградой (посмертно)[19]. 16 октября 2012 года в Тель-Авиве усилиями группы был открыт памятник Печерскому[20].
- В 2013 году жители Ростова-на-Дону предложили присвоить Печерскому звание Героя России, как это было выполнено для С. А. Тащиева[21].
- 25 мая 2014 года на «Проспекте звезд Ростов-на-Дону» состоялось торжественное мероприятие, посвященное открытию именной звезды Печерскому Александру Ароновичу[22].
- Летом 2014 года после обращения группы к главе Российского Исторического Общества и спикеру ГД РФ С.Е. Нарышкину имя Александра Печерского включили в школьные учебники по истории Отечества, а в конце выпущена Роспочтой выпущена почтовая марка, посвященную теме восстания[23].
- В январе 2016 года ходатайство инициативной группы было удовлетворено, и указом В. В. Путина Печерский был посмертно награждён орденом Мужества [24].
Документальное кино
- 1987 — «Побег из Собибора», совместный советско-голландский фильм Санкт-Петербургской студии документальных фильмов. Сорежиссёры — Павел Коган и Лили Ван ден Берг (родители Лили погибли в Собиборе). На МКФ в Амстердаме фильм получил приз им. Й. Ивенса.
- 2001 — «Собибор, 14 октября 1943 года, 16 часов», фильм французского режиссёра Клода Ланцмана, представлен во внеконкурсном показе на Каннском кинофестивале того же года).
 Внешние видеофайлы
| |
|---|---|
|
|
[youtube.com/watch?v=Лейтенант Печерский из Собибора. Фильм Леонида Млечина Видео] на YouTube |
- 2013 — «Лейтенант Печерский из Собибора» — документальный фильм Леонида Млечина, посвящённый 70-летней годовщине со дня восстания заключённых. Премьера фильма состоялась 15 октября 2013 года на телеканале ТВ Центр[25][26][27][28][29].
- 2013 — «Собибор. Непокоренные» — документальный фильм компании ВГТРК для телевизионного канала Россия, премьера состоялась 16 октября 2013 г., к 70-летней годовщине восстания. Фильм Сергея Пашкова [30]
- 2014 — «Побег из нацистского лагеря смерти» — документальный фильм компании Darlow Smithson Productions для телевизионного канала National Geographic, премьера состоялась в мае 2014 года в США
См. также
Напишите отзыв о статье "Печерский, Александр Аронович"
Литература
- Собибор / Сост. С. С. Виленский, Г. Б. Горбовицкий, Л. А. Терушкин. — М.: Возвращение, 2008. — 264 с. — ISBN 978-5-7157-0165-1.
- Печерский А.А. Восстание в Собибуровском лагере. — Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1945. — 64 с. — 5000 экз.
- אַלעקסאַנדער פּעטשאָרסקי. דער אופֿשטאַנד אינ סאָביבור (Александер Печёрский[31] дэр уфштанд ин собибур — восстание в Собиборе, идиш). Москва: издательство «Дэр эмэс» (правда), 1947. Тираж 12 тысяч экземпляров. [ia902709.us.archive.org/31/items/nybc210720/nybc210720.pdf]
- Печерский А. А., Гейликман М. И.: Александр Печерский. Прорыв в бессмертие — М.: Время, 2013. — 160 с. — ISBN 978-5-9691-0846-2.
- Симкин, Лев Семенович. Полтора часа возмездия. — М.: Зебра Е, 2013. — 352 с. — ISBN 978-5-905629-27-0.
- Светлана Богданова, Юлия Макарова. Герои Собибора. Фотолетопись. — М.: Мосты культуры, 2013.
Примечания
- ↑ Собибор, 2008, с. 5.
- ↑ 1 2 3 4 5 Петров А. [gazeta.aif.ru/_/online/don/753/08 Побег из Собибора] // «АиФ на Дону» : газета. — Аргументы и факты, 8 октября 2008. — № 41 (753). [web.archive.org/web/20120217121824/don.aif.ru/issues/753/08 Архивировано] из первоисточника 17 февраля 2012.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Илья Эренбург, Василий Гроссман. [jhist.org/shoa/grossman007.htm Восстание в Собиборе]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Виктор Жук. [web.archive.org/web/20090123145507/www.sovsekretno.ru/magazines/article/2043 Забытый подвиг], «Совершенно секретно», № 11/234 от 10/2008
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [www.eleven.co.il/article/13210 Печерский Александр] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- ↑ Собибор, 2008, с. 138.
- ↑ Журнал «Знамя», 1945, № 4.
- ↑ Черная Книга. Под ред. В. Гроссмана и И. Эренбурга. МИП «Обериг» Киев.- 1991
- ↑ [www.cripo.com.ua/?sect_id=5&aid=63181 Побег из Собибора: забытый подвиг. Единственное восстание в концлагере, закончившееся успехом]
- ↑ [planeta.ru/campaigns/4631 "Чёрная книга" В. Гроссмана и И. Эренбурга]. Planeta. Проверено 9 декабря 2015.
- ↑ Эренбург Илья Григорьевич, Алигер(Зейлигер) Маргарита Иосифовна, Гроссман Василий Семенович. Черная книга. — М.: Corpus, 2015. — 768 с. — ISBN 978-5-17-085233-8.
- ↑ 1 2 [www.podvignaroda.ru/?n=80694942 Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»]. Проверено 22 октября 2013.
- ↑ Указ Президиума Верховного Совета №: 209/845 от: 30.05.1951 (Издан: Президиум ВС СССР; Архив: ЦАМО, фонд: 33, опись: 744809, ед.хранения: 15, № записи: 80688601
- ↑ [www.sovsekretno.ru/articles/id/4384/ Эсесоповал]. Совершенно секретно (7 октября 2014).
- ↑ [www.kremlin.ru/events/president/transcripts/51485/photos/43477 Орденом Мужества награждён (посмертно) за организацию восстания в 1943 году в концлагере Собибор капитан Александр Печерский. Награда передана внучке – Наталье Ладыченко] (рус.). Euronews (27 января 2016). Проверено 10 марта 2016.
- ↑
- Михаил Лев «Длинные тени» (на русском, перевод с идиша).
- М. А. Лев «Собибор» (роман). В книге «Собибор. Вэн Нит Ди Фрайнд Майнэ» (Собибор. Когда б не друзья мои, на идише). Издательство Исроэл-бух: Тель-Авив, 2002.
- Томас Блат «Из пепла Собибора» (на английском).
- Ричард Рашке «Побег из Собибора» (на английском, переведена на 8 языков, включая русский).
- Ицхак Арад «Бельзец, Собибор, Треблинка» (на иврите).
- «Возвращение нежелательно» В. Томина и А. Синельникова (М., 1964, на русском).
- ↑ А. Колесниченко. [www.aif.ru/society/people/vyzhivshiy_v_adu_sovetskiy_oficer_nagrazhden_ordenom_muzhestva_spustya_72_goda Выживший в аду. Советский офицер награждён орденом Мужества спустя 72 года]. АиФ (№ 4, 27/01/2016).
- ↑ [www.kommersant.ru/doc-y/1966576 Визит Владимира Путина в Израиль обещает пройти без проблем]
- ↑ [www.sem40.ru/index.php?newsid=258108. Александр Печерский: возвращение подвига]
- ↑ [mignews.co.il/news/society/world/161012_213906_43023.html В Израиле открыт памятник офицеру Красной армии]
- ↑ [rostov.mk.ru/news/2013/08/13/898533-obschestvenniki-predlagayut-prisvoit-rostovchaninu-zvanie-geroya-rossii.html Общественники предлагают присвоить ростовчанину звание Героя России]
- ↑ [zvezda-rostov.ru/news2014/zvezda_nepokorennomu/ На сайте проекта «Проспект звёзд»]
- ↑ [www.aen.ru/index.php?page=article&category=sketches&article_id=1185 Памяти героев Собибора]
- ↑ [www.sem40.ru/index.php?newsid=258421 Офицера-еврея Александра Печерского посмертно наградили орденом]
- ↑ [www.tvc.ru/channel/brand/id/34/show/episodes/episode_id/26808/ Лейтенант Печерский из Собибора // tvc.ru]
- ↑ [www.rg.ru/2013/10/11/film.html Леонид Млечин снял фильм о побеге из концлагеря Собибор // rg.ru (11 октября 2013 года)]
- ↑ [www.mk.ru/social/article/2013/10/10/929055-zabyityiy-podvig-leytenanta-pecherskogo.html Забытый подвиг лейтенанта Печерского // mk.ru (11 октября 2013 года)]
- ↑ [www.novayagazeta.ru/society/60415.html Собибор. Забытый подвиг. 70 лет назад вспыхнуло восстание в лагере смерти // novayagazeta.ru (11 октября 2013 года)]
- ↑ [youtube.com/watch?v=OpplDlRCgvY Лейтенант Печерский из Собибора] на YouTube
- ↑ [www.onlinetambov.ru/content/news/archive.php?ELEMENT_ID=838536 На экраны вышел фильм "Собибор. Непокорённые"]
- ↑ На идише, где е и ё передаются разными буквами, А. А. Печерский пишет свою фамилию через «ё».
Ссылки
- Интервью «Радио Свобода» с Л. Млечиным. [www.svoboda.org/content/transcript/25136144.html «Аронович» не годился на роль героя]
- [www.eleven.co.il/article/13210 Печерский Александр] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- [www.sobibor.info/hero.html Excerpts from an interview with Alexander Aronowicz Pechersky] (англ.)
- [yad-vashem.org.il/odot_pdf/Microsoft%20Word%20-%205708.pdf Pechersky, Aleksandr] на сайте Яд ва-Шем (англ.)
- Escape from Sobibor (англ.) на сайте Internet Movie Database
- Ицхак Арад. [berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer3/Vilensky1.php#P1 Восстание в Собиборе (Журнал «Менора» № 26, Иерусалим, 1985 г.)]
- Бражкина А. [community.livejournal.com/rostov_80_90/239583.html#cutid1 Александр Печерский. Рабочие материалы для биографии] // Неофициальный Ростов 1980—1990. — 2010. — 3 авг.
- [www.novayagazeta.ru/data/2010/137/26.html Бегство из лагеря смерти продолжается]
- Лев Симкин. [magazines.russ.ru/znamia/2013/5/s13.html Упрямство духа (Журнал «Знамя» № 5, 2013 г.)]
- [portal-kultura.ru/articles/history/10639-pobeg-iz-sobibora/ Виктор Сокирко. Побег из Собибора] // газета «Культура», № 37, 24 октября 2013.
- Яков Иовнович [club.berkovich-zametki.com/?p=10893 Памяти Александра Печерского] // журнал «Мастерская».
| ||||||
|
Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Печерский, Александр Аронович
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Кременчуге
- Кавалеры ордена Мужества
- Награждённые медалью «За боевые заслуги»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Кавалеры ордена Заслуг перед Республикой Польша
- Предводители восстаний
- Партизаны
- Заключённые концлагерей Третьего рейха
- Жертвы Холокоста
- Участники Великой Отечественной войны
- Военнопленные СССР
- Бежавшие из плена
- Репрессированные в СССР
- Выпускники Ростовского государственного университета
- Заключённые концлагеря Собибор
- Еврейское сопротивление в период Холокоста:Персоналии
- Похороненные на Северном кладбище (Ростов-на-Дону)
