Псалом 90
Поделись знанием:
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Девяностый псалом — 90-й псалом из книги Псалтырь (в масоретской нумерации — 91-й). Известен по первым словам «Qui habitat (in adjutorio Altissimi)» (лат.) и «Живы́й в помощи» (церк.-слав.). Зачастую используется как молитва в опасной ситуации.
Содержание
Надписание и авторство псалма
В еврейском тексте Библии псалом не имеет заголовка, в Септуагинте имеет надписание Αἶνος ᾠδῆς τῷ Δαυΐδ — «хвалебная песнь Давида», которое перешло и в другие переводы. Надписание в церковно-славянском тексте: «Хвала песни Давидовы, не надписан у еврей», в Вульгате — «laus cantici David XC» (хвалебная песнь Давидова). Указание авторства псалма в Септуагинте является результатом позднейшей приписки, которая могла быть сделана переводчиками.[1] Еврейская традиция называет в качестве автора псалма Моисея, потому что считает этот псалом смысловым продолжением предыдущего, 89-го, где авторство Моисея указано в надписании.
Содержание
Псалом построен в форме обращения наставника, который в своей речи, направленной к ученику или к сыну, выражает уверенность в полной безопасности человека, который надеется на Бога и находится в общении с Ним. В последних трёх стихах вводятся слова Самого Бога, подтверждающие сказанное выше. В «Толковом Типиконе» указывается, что данный псалом «рисует в форме наставления все выгоды полной надежды на Бога».
Афанасий Великий в своём толковании пишет про данный псалом, что в нём вводятся лица:[2]
|
тайноводствуемых Христом и побеждающих Им врагов мысленных, т.е. начала и власти, миродержителей тьмы сей, духов злобы и самого ненавистного сатану. И враги эти в настоящем псалме именуются различно: страхом нощным, стрелою летящею во дни, вещию во тме преходящею, срящем и бесом полуденным, тысящами и тмами, аспидом и василиском, львом и змием. И над всеми этими врагами псалом возвещает человеку Божию победу. Афанасий Великий. Толкование на псалмы
|
|
Богослужебное использование
В иудаизме указанный псалом читается семь раз во время похоронного обряда. Его произносят ежедневно в молитве перед отходом ко сну, также он включён в утреннюю молитву субботы.
В западном христианстве псалом обычно читается в вечерней службе, а также в первое воскресенье Великого поста.
В Православной церкви 90 псалом читается за богослужением 6-го часа (состав псалмов данной службы известен из древнейших рукописных часословов)[3], на Великом повечерии, а также на панихиде и отпевании.
Псалом 90 в культуре
- Феликс Мендельсон включил стихи 11-12 из псалма в свою ораторию «Илия» (№ 7).
- В песне Шинейд О’Коннор «Never Get Old» из её дебютного альбома «The Lion and the Cobra» текст псалма читает Эния.
- В фильме «Бой с тенью 2: Реванш» Артём Колчин читает несколько стихов из Псалма 90 во время финального поединка с Ларри Палмером.
- В фильме «Бой с тенью 3D: Последний раунд» Псалом 90 читают в конце фильма Артём Колчин (Денис Никифоров) и Вагит Валиев (Андрей Панин) по строкам.
- В романе «Доктор Живаго» Бориса Пастернака главный герой, Юрий Живаго, во время боя красных лесных партизан с белогвардейцами обнаруживает на шее убитого партизана-телефониста ладанку с бумажкой, содержащей извлечения из текста девяностого псалма, записанные искаженно, «на слух». Упоминается, что в народе «текст псалма считался чудодейственным, оберегающим от пуль». Далее Живаго обнаруживает на шее раненого белогвардейца золотой футлярчик на цепочке, со сложенной бумажкой, содержащей девяностый псалом, «но в печатном виде и во всей своей славянской подлинности».
- В фильме «Утомлённые солнцем 2: Предстояние» Псалом 90 читает священник, которого играет Сергей Гармаш, когда его и медсестру, героиню Надежды Михалковой, обстреливают с воздуха немцы.
- В фильме «Царь» Псалом 90 читает во время своей казни на дыбе племянник главного героя — митрополита Филиппа — воевода Колычев (Алексей Макаров).
- В кавер-версии песни «Течет река Волга» группы «Пикник» Эдмунд Шклярский читает Псалом 90 на латыни.
- В фильме «Легенда о пианисте» на отпевании Дэнни Будмана читают строчки из Псалма.
- «Живый в помощи» — название книги писателя Виктора Николаева.
Интересные факты
- Согласно Евангелиям, слова 90 псалма процитировал дьявол во время искушения Иисуса Христа, когда поставил Его на кровле Иерусалимского Храма и предложил броситься вниз (Мф. 4:5-7, Лк. 4:9-12).
- Ленты и ремни с написанным на них текстом 90 псалма часто используются в качестве оберега. При этом официальная христианская церковь не одобряет этот обычай из-за его сходства с практикой иудаизма — надеванием тфилин и прикреплением на косяки дверей мезузы.[4]
Напишите отзыв о статье "Псалом 90"
Примечания
- ↑ [azbyka.ru/hristianstvo/bibliya/vethiy_zavet/razumovskiy_psalmi_12-all.shtml Григорий Разумовский, прот. Объяснение Священной книги Псалмов]
- ↑ [lib.eparhia-saratov.ru/books/01a/afanasy/afanasy1/91.html Афанасий Великий. Толкование на псалмы]
- ↑ Скабалланович Н. М. [www.klikovo.ru/db/book/msg/8451 Толковый Типикон]
- ↑ [halkidon2006.orthodoxy.ru/sueverie/_Zhivye_pomoschi_90_psalom_i_poyasa.htm 90-й псалом и пояса с текстами молитв в русской народной традиции]
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Псалом 90
– Ты говоришь, при смерти?Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
