Ражнатович, Светлана

Светлана Ражнатович Светлана Ражнатовић
Выступление в Любляне в 2009 году
Основная информация
Дата рождения	14 июня 1973(1973-06-14) (50 лет)
Место рождения	Житораджя, Социалистическая Республика Сербия, СФРЮ
Страна	СФРЮ СРЮ  Сербия и Черногория Сербия
Профессии	певица
Жанры	турбо-фолк, поп-музыка
Псевдонимы	Цеца
Лейблы	PGP RTB, Juvekomerc, Lucky Sound, Centro scena, PGP RTS, Komuna, Grand Production, City Records, Ceca Music, Miligram Music

Све́тлана Ражна́тович (серб. Светлана Ражнатовић), в девичестве Ве́личкович (серб. Величковић), также известна под псевдонимом Це́ца (серб. Цеца); род. 14 июня 1973 года, Житораджя, СР Сербия, СФРЮ) — сербская поп-певица, ранее работавшая в жанрах турбо-фолк и поп-фолк. Является одной из самых известных и высокооплачиваемых певиц Сербии.

Некоторое время была почётным председателем Партии сербского единства и возглавляла футбольный клуб «Обилич». В 2011 году признана виновной в хищении средств при продаже игроков в другие клубы и приговорена к 1 году домашнего ареста. Вдова командира Сербской добровольческой гвардии Желько Ражнатовича «Аркана».

Биография

Начало карьеры

Светлана Величкович начала петь в 9 лет в своём родном городе Житорадже в одноимённой общине. В 1988 году в возрасте 15 лет дебютировала на фестивале в Илидже (пригород Сараева) под псевдонимом «Цеца» с песней «Cvetak zanovetak». Творческим наставником начинающей певицы стал продюсер и композитор фолк-музыки Добривое Доца Иванкович, открывший в 1970—1980 гг. дорогу на большую сцену многим популярным артистам бывшей Югославии (таким, например, как Шабан Шаулич).

Первые два альбома Цецы «Cvetak zanovetak» и «Ludo srce» были выполнены в сугубо народной сербской манере, однако уже начиная с третьего альбома «Pustite me da ga vidim» при аранжировке песен певицы стали также использоваться современные инструменты и ритмы. Подобный синтез получил на Балканах название «турбо-фолк». «Pustite me da ga vidim», вышедший в 1990 году, был продан в количестве 350 000 копий, а сама певица заняла третье место после Лепы Брены и Драганы Миркович (англ.) в списке самых высокооплачиваемых фолк-певиц Югославии. Тогда же певица начала сотрудничать с сербским поэтом-песенником Мариной Туцакович, а позднее — и с её протеже, поэтом и композитором Александром Миличем «Мили», которые стали авторами большинства её песен в последующие два десятилетия.

В 1991 году был издан альбом «Babaroga». Тогда же Цеца снялась в фильме Стояна Стойчича по роману Борисава Станковича «Нечистая кровь» (серб. Nečista krv) в роли Коштаны — цыганской певицы и танцовщицы. Кроме Светланы Величкович в картине также снимались Раде Шербеджия и Люба Тадич. Из-за проблем с финансированием фильм вышел на экраны только в 1996 году.

В 1993 и 1994 гг. соответственно изданы альбомы «Šta je to u tvojim venama» и «Ja još spavam u tvojoj majici».

Брак с Желько Ражнатовичем

Во время Боснийской войны Светлана Величкович получила приглашение приехать в Эрдут в расположение Сербской добровольческой гвардии и выступить перед её бойцами. Там же 11 октября 1993 года она познакомилась с командиром СДГ Желько Ражнатовичем, также известным как «Аркан». 19 февраля 1995 года состоялась их свадьба, ставшая ярким событием в жизни тогдашнего Белграда. Церемония бракосочетания транслировалась по телевидению, а позднее была выпущена на видеокассетах тиражом 100 000 экземпляров.

Вышедшие в 1995 и 1996 гг. альбомы «Fatalna ljubav» и «Emotivna luda» побили прежние рекорды продаж певицы.

Светлана, взявшая фамилию мужа, стала почётным председателем основанной Ражнатовичем Партии сербского единства, а также руководителем благотворительного фонда «Третий ребёнок», поддерживавшего сербские многодетные семьи, в первую очередь, в Косове и Метохии.

10 декабря 1996 года у Ражнатовичей родился сын Велько. В 1997 году Цеца выпустила альбом «Maskarada», а уже 25 мая 1998 года во второй раз стала матерью, родив дочь Анастасию.

В июне 1996 года Желько Ражнатович приобрёл белградский футбольный клуб «Обилич», находившийся в то время во втором дивизионе. В 1998 году «Обилич» стал чемпионом Югославии, однако не был допущен к выступлениям в Лиге чемпионов УЕФА из-за звучавших в прессе многочисленных обвинений его владельца в связях с организованной преступностью. Ражнатович был вынужден переоформить клуб на свою жену. 25 июля 1998 года Цеца стала президентом «Обилича» и оставалась им до 2001 года.

Во время бомбардировок Югославии 1999 года Светлана Ражнатович вместе с мужем выступала на многочисленных антивоенных концертах и митингах в Белграде.

В конце 1999 года певица записала альбом «Ceca 2000», изданный уже в следующем году.

После смерти мужа

15 января 2000 года Желько Ражнатович «Аркан» вместе с двумя знакомыми был застрелен в холле белградской гостиницы «Интерконтиненталь». Позднее за это убийство к 30 годам заключения были приговорены Добросав Гаврич, Милан Джуришич и Драган Николич. Имена заказчиков убийства остались невыясненными.

Несмотря на пережитую трагедию, уже в 2001 году Цеца записывает очередной альбом «Decenija» (рус. Десятилетие). В сентябре того же года она получает предложение баллотироваться на освобождающийся после ухода Миляна Милянича пост председателя Футбольной ассоциации Югославии. В частности, в поддержку кандидатуры Светланы Ражнатович высказывается бывший капитан нидерландского клуба «Аякс» Велибор Васович, объясняя это тем, что Цеца — одна из немногих, кто вкладывает деньги в сербский футбол. Однако председателем Ассоциации в итоге был избран бывший футболист «Црвены Звезды», «Олимпика» и «Вероны» Драган Стойкович.

12 марта 2003 года был застрелен премьер-министр Сербии Зоран Джинджич. Сразу же после этого сербская полиция начала массовые задержания и аресты членов так называемого «Земунского клана» (англ.) — одной из белградских преступных группировок, а также лиц с ним связанных. Утверждая, что Светлана Ражнатович знает участников убийства Джинджича и даже укрывала их в своём доме, 17 марта полиция провела в нём обыск, в ходе которого было найдено 88 единиц оружия и военного снаряжения, после чего певица была задержана и помещена в тюрьму. Под давлением общественности и фанатов певицы, проводивших акции в её поддержку, через 121 день после задержания Светлана Ражнатович была выпущена на свободу, а расследование дела о незаконном хранении оружия было приостановлено.

Выйдя из тюрьмы, певица создала собственную студию «Ceca Music», на которой приступила к записи своего 12-го альбома «Gore od ljubavi», изданного 24 мая 2004 года. Незадолго до этого Ражнатович приняла участие в акции протеста у здания сербского правительства против косовских беспорядков. Впоследствии Цеца дала несколько благотворительных концертов для сбора средств в помощь пострадавшим в беспорядках сербам.

Концерт в Белграде, приуроченный к выходу 17 июня 2006 года альбома «Idealno loša» собрал по разным оценкам от 100 до 150 тысяч зрителей.

В марте 2011 года Генеральная прокуратура Сербии вновь предъявила Светлане Ражнатович обвинения в незаконном хранении оружия, найденного в её доме при обыске в 2003 году. Также Ражнатович и её сестре Лидии Оцоколич были предъявлены обвинения в хищении нескольких миллионов евро при продаже игроков из клуба «Обилич» в 2000—2003 гг., в частности, при продаже Николы Лазетича в «Фенербахче».

По утверждениям сербской прессы, обвинения были предъявлены так поздно из-за большой популярности Цецы, а также по причине её связей в правящих кругах.

Певице, изначально заявлявшей, что и подготовкой продажи игроков, и покупкой оружия занимался её покойный муж, было предложено заключить соглашение о признании вины: в случае признания фактов хищений с певицы снималось обвинение в незаконном хранении оружия. Также прокуратура отказывалась от требования приговорить Ражнатович к тюремному заключению.

12 апреля Светлана Ражнатович признала себя виновной в хищении, а её сестра признала себя виновной в соучастии в этом. 5 июня 2011 года Ражнатович и Лидия Оцоколич были приговорены к 12 и 6 месяцам домашнего ареста соответственно. Отбытие наказания исчисляется с 23 июня. Также сестёр обязали вернуть в казну Сербии 1 миллион евро.

К этому времени Ражнатович успела записать альбом «Ljubav živi», который вышел 17 июня 2011 года.

19 июля Светлана Ражнатович и муж её сестры футболист Предраг Оцоколич были вызваны в суд в связи с возбуждённым в их отношении уголовным делом по факту нападения на директора ФК «Mladi proleter» Александра Оларевича, произошедшего в 2007 году. Потерпевший отказался от претензий к Ражнатович и Оцоколичу, однако прокуратура Сербии продолжает настаивать на судебном разбирательстве. В случае признания их виновными Ражнатович и Оцоколичу грозит от шести месяцев до пяти лет лишения свободы. Так как обвиняемым не были вовремя вручены повестки судебное заседание перенесено на 24 ноября.

Дискография

1. 1988 — Цветак зановетак / Маленький тянущиеся цветок
2. 1989 — Ludo srce / Сумасшедшее сердце
3. 1990 — Pustite me da ga vidim
4. 1991 — Babaroga
5. 1993 — Šta je to u tvojim venama
6. 1994 — Ja još spavam u tvojoj majici
7. 1995 — Fatalna ljubav
8. 1996 — Emotivna luda
9. 1997 — Maskarada / Маскарад
10. 2000 — Цеца 2000 / Цеца 2000
11. 2001 — Деценија / Десятилетие
12. 2004 — Горе од љубави / Хуже, чем любвоь
13. 2006 — Идеално лоша / Идеально бедная
14. 2011 — Љубав живи / Любовь жива
15. 2013 — Позив / Вызов
16. 2016 — Аутограм / Автограф

Ремиксовые альбомы

1. 2005 — London Mix / Лондон Микс
2. 2012 — C-club

Ссылки

• [www.ceca-official.com Ceca-Official Official]  (серб.) (англ.)
• [www.ceca.rs/ Ceca.rs — Fan sajt Svetlane Ražnatović]  (серб.)
• Biljana Vasić i Dokumentacioni centar "Vreme" [www.vreme.com/cms/view.php?id=416198 Žitije sa pevanjem i pucanjem] (серб.) // Vreme. — Beograd, 2005. — Бр. 19.5.2005.
• Adam Higginbotham [www.adamhigginbotham.com/Archive/Writing_files/Ceca.pdf Arkan & Me] (англ.) // The Observer Magazine. — London: Guardian Media Group, 2004. — No. 4.1.2004. — P. 13—20.
• Светлана Ражнатович (англ.) на сайте Internet Movie Database

Музыка   Персоналии   Женщина   Сербия

Отрывок, характеризующий Ражнатович, Светлана

– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.