Рейд на Киркенес и Петсамо

Авианалёт ВВС Великобритании на Петсамо и Киркенес
Основной конфликт: Вторая мировая война: Великая Отечественная война
Дата	30 июля 1941
Место	Петсамо и Киркенес, Финляндия
Причина	обязательства Великобритании по военной помощи СССР
Итог	поражение британских войск
Противники
Великобритания Великобритания Третий рейх Третий рейх Финляндия Финляндия
Командующие
Джон Тови Фредерик Уэйк-Уолкер Николаус фон Фалькенхорст
Силы сторон
38 морских бомбардировщиков, 15 истребителей сопровождения, 4 истребителя прикрытия, два авианосца, два крейсера, шесть эсминцев пять грузовых кораблей, авиация люфтваффе, силы ПВО
Потери
сбито 16 самолётов, 13 человек убито, 25 попало в плен потоплены грузовой корабль и пароход, один грузовой корабль повреждён, сбито два самолёта

Рейд на Киркенес и Петсамо (англ. The raid on Kirkenes and Petsamo), также известный как Операция EF — операция морской авиации Королевского военно-морского флота Великобритании по оказанию помощи частям Красной Армии в Заполярье, состоявшаяся 30 июля 1941: несколько десятков бомбардировщиков флота Великобритании взлетели с бортов авианосцев «Викториес» и «Фьюриес» с целью нанести удар по грузовым суднам Финляндии и Германии и продемонстрировать поддержку Советского Союза Великобританией. Налёт окончился неудачно: большая часть самолётов британских ВМС была сбита, хоть и сумев повредить и потопить несколько грузовых судов противника. Тем не менее, это была первая попытка оказания реальной военной помощи СССР со стороны Великобритании.

Предыстория

Регион Петсамо отошёл к Финляндии по итогам Тартуского мирного договора. В ходе Зимней войны СССР вернул себе частично Петсамо (часть Рыбачьего полуострова площадью в 321 км²). В 1941 году после вторжения Германии в СССР в войну вступила Финляндия и вернула под свой контроль Петсамо, превратив его в плацдарм для наступления на Мурманск. Киркенес, принадлежавший Норвегии, был оккупирован немцами.

С самого начала войны между Германией и СССР Великобритания оказывала советскому государству всю посильную помощь, как обещал Черчилль, однако дело в то время могло не ограничиться конвоями с оружием и припасами. Британцы приняли решение показать свою поддержку русским, нанеся удар по немецким кораблям: шансов на успех у Британии было достаточно, поскольку авианалёт на итальянский флот в Таранто и уничтожение линкора «Бисмарк» доказывали преимущество британской морской авиации и флота.

Ход битвы

В состав сил вошли следующие корабли:

• авианосцы «Викториес» и «Фьюриес»
• крейсера «Девоншир» и «Саффолк»
• эсминцы «Эскапад», «Эктив», «Энтони», «Ахатес», «Энтилоп» и «Интрепид»

Они покинули базу в Скапа-Флоу на Оркнейских островах 23 июля 1941, направившись в сторону Сейдисфьорда (Исландия) . Спустя два дня корабли прибыли туда, дозаправились и направились в Норвегию. По пути «Ахатес» 25 июля столкнулся с миной и был отбуксирован домой при помощи «Энтони», а их места заняли «Инглфилд» и «Икарус». По плану британцы должны были внезапно атаковать немцев, когда те ещё не были в боевой готовности, однако маршрут британцев проходил через Полярный круг, где в то время был полярный день, следовательно, эффект внезапности имел минимальные шансы на существование. Вскоре британцев обнаружила немецкая авиация, которая и раскрыла планы по атаке.

«Фьюриес» атаковал суда в гавани Петсамо близ Лиинахамари, выпустив девять самолётов типа «Фэйри Альбакор» из 817-й эскадрильи, девять «Фэйри Суордфиш» из 812-й эскадрильи и шесть «Фэйри Фулмар» из 800-й эскадрильи. В конце концов оказалось, что в гавани почти не было кораблей, а единственным кораблём был небольшой пароход, который и удалось потопить. К большему несчастью, порт был надёжно защищён силами ПВО: два самолёта были сбиты, а третий разбился в результате поломки двигателя.

Близ Киркенеса все сложилось куда менее удачно: силы люфтваффе были предупреждены об атаке и выпустили в бой истребители Bf 109 и Bf 110. Против них «Викториес» отрядил 12 «Альбакоров» из 827-й эскадрильи, 8 «Альбакоров» из 828-й эскадрильи и 9 «Фулмаров» из 809-й эскадрильи. «Фулмары» не могли добраться до эскадрилий «Альбакоров» из-за отсутствия истребителей сопровождения, поэтому «Альбакоры» вынуждены были перелетать через горы и фьорды, чтобы нанести удар. В гавани Киркенеса были только четыре грузовых судна, одно из которых удалось всё-таки потопить торпедой, а второе повредить: большее англичанам потопить не удалось, поскольку огонь ПВО был слишком плотным Англичане сумели сбить один Bf 109, два Bf 110s и один Ju 87. 11 самолётов «Альбакор» и два самолёта «Фулмар» были сбиты, восемь «Альбакоров» были повреждены. По неполным немецким данным потери составили как минимум один Bf 110 и один Ju 87.

Ссылки

• [www.ibiblio.org/hyperwar/UN/UK/LondonGazette/38300.pdf Tovey, THE CARRIER BORNE AIRCRAFT ATTACK ON KIRKENES AND PETSAMO.]
• [www.fleetairarmarchive.net/RollofHonour/Battlehonour_crewlists/Petsamo_Kirkenes_1941.html FAA attack on Petsamo to assist its ally the Soviet Union, July 1941. Fleet Air Arm Archive 1939—1945]
• [www.naval-history.net/xDKWW2-4107-34JUL02.htm Don Kindell, British and Other Navies in World War 2 Day-by-Day: NAVAL EVENTS, JULY 1941 (Part 2)]
• [sk16.ru/forum/viewtopic.php?f=22&t=1065 Атака на Киркенес и Петсамо 30 июля 1941 г.]

Отрывок, характеризующий Рейд на Киркенес и Петсамо

– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.