Союз коммунистов Югославии

Союз коммунистов Югославии
сербохорв. Савез комуниста Југославије/Savez komunista Jugoslavije
Дата основания:	1919
Дата роспуска:	1991 (преемник — Новая коммунистическая партия Югославии)
Штаб-квартира:	Белград, СР Сербия, СФРЮ
Идеология:	Титоизм, Социализм, Югославизм
Интернационал:	Коминтерн
Девиз:	Пролетери свих земаља, уједините се! (сербохорв.) Пролетери од сите земји, обединете се! (макед.) Proletarci vseh dežel, združite se! (словен.) Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Гимн:	Интернационал
Партийная печать:	Борба

К:Политические партии, основанные в 1919 году

Союз коммунистов Югославии (сербохорв. Савез комуниста Југославије/Savez komunista Jugoslavije, до 1952 — Коммунистическая партия Югославии, сербохорв. Комунистичка партија Југославије/Komunistička partija Jugoslavije) — правящая партия коммунистической направленности в Социалистической Федеративной Республики Югославия (до 1990 года). Основана в 1919 году как Коммунистическая партия Королевства сербов, хорватов и словенцев.

Состав членов

• Коммунистическая партия Сербии
• Коммунистическая партия Черногории
• Коммунистическая партия Боснии и Герцеговины
• Коммунистическая партия Хорватии
• Македонская коммунистическая партия
• Коммунистическая партия Словении

Путь к власти

Создана в апреле 1919 года и уже на выборах в Учредительную скупщину в ноябре 1920 года заняла третье место, после чего уже в декабре того же года коммунистическая деятельность была временно запрещена. В ответ активисты Компартии организовали несколько неудачных на высокопоставленных чиновников, в том числе на будущего короля Александра Карагеоргиевича. В ответ в августе 1921 года вышел закон «О защите государства», согласно которому деятельность Компартии была запрещена, а 58 депутатских мандатов коммунистов аннулированы.

После этого партия оставалась в подполье до начала Второй мировой войны, а партийные деятели подвергались репрессиям со стороны королевских властей. Руководство партии бежало в СССР, где был репрессирован глава партии М. Горкич и ряд других деятелей. На V подпольной партийной конференции в Загребе, прошедшей в октябре 1940 года генеральным секретарем партии стал Тито. После нападения гитлеровцев на Югославию в 1941 г. партизанское коммунистическое движение во главе с Тито развернуло широкомасштабную войну против оккупантов и коллаборационистов. После освобождения страны в 1945 г. партия установила в стране однопартийный режим, просуществовавший до 1990 г.

Разрыв с СССР

Компартия Югославии была первой компартией у власти, которая открыто выступила против политики СССР, за что была исключена из Коминформа в 1948 г. И. В. Сталин и В. М. Молотов обвинили Тито в национализме и правом уклоне. В конце 1940 — начале 1950-х в партии прошли внутренние чистки, которые были мягкими по сравнению с СССР — смертная казнь применялась крайне редко, подавляющее большинство репрессированных отделались заключением в трудовых лагерях с мягким по сравнению с СССР режимом, а крупные партийные деятели, попав в опалу, обычно отправлялись в ссылку или эмигрировали, как Моша Пьяде или Милован Джилас.

По мнению члена КПЮ Предрага Миличевича, Тито осуществил разгром партии:

Разгром компартии был загодя подготовлен втихаря и с большим успехом осуществлён в 1948—1956 годах. Из 285 147 членов КПЮ, которые она имела в начале 1948 года, было исключено 218 379 человек, громадное большинство которых вынесло всю тяжесть борьбы за свободу и социализм. Все они были репрессированы и вместе с несколькими сотнями тысяч беспартийных прошли жернова жутких концлагерей — «Голого Отока», «Святого Гргура», «Билеча», «Мермера», «Забела», «Углян», «Градишка», «Рамского Рита», «Главнячи» и других «святых» мест, входящих в систему ломки человеческой психики и воли… Ползучая контрреволюция, организованная Тито, набирала темпы и в борьбе со своими основными врагами — членами КПЮ, перекрывала «достижения» гестапо с лихвой. Гестапо стремилось людей уничтожить, контрреволюция же Тито стремилась сломить их морально и использовать их как зверей для устрашения народа. Любой ценой сломать волю, превратить их в озверевших предателей. Об этом периоде «тихой» контрреволюции и дикой расправы над людьми «гуманный» и «очень человеколюбивый» Запад молчал и о правах человека даже не заикался. Но писатели и литераторы Москвы, России, да и того же «цивилизованного» Запада могли бы при желании узнать об этой жуткой, именно жуткой правде, прочитав её в книгах Мирослава Поповича «Бей банду», Миливоя Стевановича «В титовских фабриках „предателей“», книгах академика Драгослава Михайловича, в рассказах женщин «Женский лагерь на Голом Отоке», собранных Драгославом Симичем и Бошком Тривуновичем и других материалах живых и уже мёртвых свидетелей, переживших этот кошмар.

Преобразование в СКЮ

В 1952 г. Коммунистическая Партия Югославии была переименована в Союз Коммунистов Югославии (СКЮ), Политическое Бюро Центрального Комитета Коммунистической Партии Югославии и должность Генерального Секретаря Центрального Комитета Коммунистической Партии Югославии были упразднены, был создан Исполнительный Комитет Центрального Комитета СКЮ, Секретариат Исполнительного Комитета Центрального Комитета СКЮ и введена должность Генерального Секретаря Союза Коммунистов Югославии, в октябре 1966 года эта должность была переименована в должность Председателя Союза Коммунистов Югославии. Кроме того, в начале 1950-х годов были упразднены должности комиссаров в армии Югославии. В отличие от КПСС, где до приема в партию человек должен был сначала быть «кандидатом в члены партии», устав СКЮ предусматривал, что принимаемый в СКЮ человек сразу становится членом Союза коммунистов Югославии. Устав СКЮ отменил существовавшие ранее первичные партийные организации в государственных органах. Также согласно принятому в марте 1953 года новому уставу Народная молодежь Югославии формально больше не подчинялась непосредственно СКЮ.

В 1958 году в Любляне прошел VII съезд СКЮ, который принял новую программу Союза коммунистов Югославии. На съезде был подтвержден прежний состав Исполнительного комитета ЦК СКЮ (в его состав добавили только одного человека). Интересно, что Исполнительный комитет отнюдь не повторял национальную структуру населения Югославии: он состоял из четырех сербов, четырех хорватов, трех словенцев, трех черногорцев и одного македонца. Албанцев в его составе не было, несмотря на то, что албанское население Югославии насчитывало около 2 млн человек, а черногорцев было втрое больше, чем македонцев, несмотря на то, что черногорцев в СФРЮ было в несколько раз меньше, чем македонцев.

В 1969 году Центральный Комитет Союза Коммунистов Югославии был упразднён, были созданы Президиум Союза Коммунистов Югославии и Исполнительное Бюро Союза Коммунистов Югославии. В 1974 году Президиум Союза Коммунистов Югославии и Исполнительное Бюро Союза Коммунистов Югославии были упразднены, вместо них были созданы Центральный Комитет Союза Коммунистов Югославии, Президиум Центрального Комитета СКЮ, Исполнительный Комитет Президиума Центрального Комитета СКЮ, а также Комиссия по уставным вопросам СКЮ и Ревизионная Комиссия СКЮ. С 1980 года партию возглавлял Президиум, состоявший из глав республиканских компартий, которые по очереди на год замещали должность председателя президиума.

С 1950-х гг. партия проводила политику «независимого коммунизма» и неприсоединения. Они были основаны на следующем принципе: в каждом государстве средства достижения коммунизма должны определяться внутри самой страны, а не внешними силами (под ними подразумевался Советский Союз).

Другой важной чертой титоизма как политического курса СКЮ стала разработанная Эдвардом Карделем доктрина самоуправленческого социализма. Она предусматривала самоуправление рабочих коллективов: теория коллективного труда предполагала, что решение о судьбе прибыли предприятия должно приниматься самим рабочим коллективом. Однако между предприятиями сохранялась конкуренция, что позволяло рассматривать экономику Югославии как «рыночный социализм».

30 июня 1990 года создана Новая коммунистическая партия Югославии, заявившая о преемственности к Союзу коммунистов Югославии.

Руководители

Партию первоначально возглавляли Секретари Центрального комитета, позднее — Председатели Президиума:

Имя	Срок	должность, прим.
Филип Филипович Живко Топалович	апрель 1919 — июнь 1920	политические секретари
Владимир Чопич		организационный секретарь
Павле Павлович Яков Ластрич	июнь 1920 — август 1921	Председатели Центрального Комитета партии
Филип Филипович Сима Маркович		политические секретари
Владимир Чопич		организационный секретарь
После запрета в 1921 г. партию возглавило «альтернативное руководство» (с июня 1921 г.):
Коста Новакович Триша Кацлерович Моша Пьяде	август 1921 — июль 1922	Альтернативное руководство партии
Раскол в руководстве привёл к образованию «исполнительного комитета компартии в эмиграции» в противовес «альтернативному руководству»:
Сима Маркович	сентябрь 1921 — июль 1922	Исполком компартии в эмиграции
Фракции вновь объединились на Первой конференции в Вене в июле 1922.
Сима Маркович	июль 1922 — май 1923	секретарь
Триша Кацлерович	май 1923 — май 1926	секретарь
Сима Маркович	май 1926 — апрель 1928	политический секретарь
Радомир Вуйович		организационный секретарь
Центральный комитет был распущен Коминтерном в апреле 1928 и заменён временным руководством.
временное руководство, глава: Джуро Джакович	апрель — ноябрь 1928
Йован Малишич	ноябрь 1928 — до 1934	политический секретарь
Джуро Джакович	ноябрь 1928—1929	организационный секретарь
с 1930 партийное руководство находилось в эмиграции в Вене и не имело контактов с Югославией до 1934.
Милан Горкич	декабрь 1934 — ноябрь 1936	политический секретарь
Милан Горкич	ноябрь 1936 — 23 октября 1937	генеральный секретарь; казнён в Москве в 1939
Иосип Броз Тито	ноябрь 1936 — май 1938	организационный секретарь; с декабря 1936 — в Югославии
временное руководство, глава — Иосип Броз Тито	май 1938 — март 1939
Иосип Броз Тито	март 1939 — 4 мая 1980	генеральный секретарь, позднее Председатель Президиума
Имя	Срок	Какую союзную или автономную республику представлял
Бранко Микулич (и. о. председателя)	19 октября 1978 — 23 октября 1979	Хорватия
Стеван Дороньский (и. о. председателя до 4 мая)	23 октября 1979 — 20 октября 1980	Воеводина
Лазар Мойсов	20 октября 1980 — 20 октября 1981	Македония
Душан Драгосавац	20 октября 1981 — 29 июня 1982	Хорватия
Митя Рибичич	29 июня 1982 — 30 июня 1983	Словения
Драгослав Маркович	30 июня 1983 — 26 июня 1984	Сербия
Али Шукрия	26 июня 1984 — 25 июня 1985	Косово
Видое Жаркович	25 июня 1985 — 26 июня 1986	Черногория
Миланко Реновица	28 июня 1986 — 30 июня 1987	Босния и Герцеговина
Бошко Крунич	30 июня 1987 — 30 июня 1988	Воеводина
Стипе Шувар	30 июня 1988 — 17 мая 1989	Хорватия
Милан Панчевский	17 мая 1989 — 30 июня 1990	Македония

См. также

• Македонская коммунистическая партия (Союз коммунистов Македонии)
• Союз коммунистов Словении
• Союз коммунистов Хорватии
• Союз коммунистов Черногории

Ссылки

• Avgust Lešnik. [www.mzes.uni-mannheim.de/projekte/incs/home/data/pdf/INCS_18_ONLINE.pdf The Development of the Communist Movement in Yugoslavia during the Comintern Period]
• [komunist.free.fr/istorija.html History of the SKJ (Serbo-Croatian)]

Отрывок, характеризующий Союз коммунистов Югославии

– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.