К:Появились в 1805 годуК:Исчезли в 1837 году
Территория Мичиган (англ. Territory of Michigan) — инкорпорированная организованная территория США, существовавшая с 30 июня 1805 года по 26 января 1837 года.
История
Изначально эта земля интересовала европейцев лишь с точки зрения контроля над торговлей мехами, поэтому немногочисленное европейское население состояло из охотников, торговцев, миссионеров и мелких воинских гарнизонов. Став частью Новой Франции, они управлялись сначала из Мичилимакинака, потом из Детройта. Во время Семилетней войны Детройт и зависимые от него территории были в 1760 году оккупированы британскими войсками под командованием Роберта Роджерса[en]. По Парижскому договору 1763 года Франция отказалась от своих владений в этих местах в пользу Англии. Сразу же по окончании войны в этих местах произошло восстание Понтиака. В 1774 году был принят Акт о Квебеке, в соответствии с которым эти земли стали частью провинции Квебек, а после её раздела в 1791 году — частью Верхней Канады. Великобритания старалась удержать Детройт и зависимые от него территории любой ценой несмотря на то, что завершивший Войну за независимость США мирный договор 1783 года признал претензии США на эти земли. Лишь после того, как американцы разгромили союзные британцам индейские племена, британские войска 11 июля 1796 года оставили Детройт.
После образования США различные штаты начали предъявлять претензии на земли, лежащие к северо-западу от них. Ещё в 1779 году Законодательное собрание Виргинии создало Графство Иллинойс, в которое были включены все территории к западу от реки Огайо, на которые Виргиния имела хоть какие-нибудь претензии; однако в реальности графству подчинялись лишь бывшие французские поселения. В 1784 году Виргиния отказалась от претензий на земли, западнее Огайо, а Конгресс США, оказавшись после войны в тяжелом экономическом положении, пытался решить свои финансовые проблемы за счет продажи земельных владений на индейских территориях, привлекая на них земельных спекулянтов и колонистов, нуждающихся в свободных землях. 13 июля 1787 года актом Конгресса Конфедерации была создана Северо-Западная территория. В 1794 году был заключён Гринвилльский договор, согласно которому индейская конфедерация разрешала белым поселенцам обосноваться к северу от реки Огайо, признала американский суверенитет над Северо-западными территориями и выдала десять вождей в заложники до возвращения пленных американцев. Почти все земли будущей территории Мичиган тогда входили в состав графства Уэйн, созданного в 1796 году.
В связи с подготовкой к вхождению Огайо в состав США в качестве штата, было решено выделить западную часть Северо-Западных территорий в отдельную территорию, для которой стали использовать уже существующий термин «Индиана» — так в 1800 году появилась Территория Индиана со столицей в Винсеннесе. В графстве Уэйн всё осталось по-прежнему, за исключением одного: сообщение с новым административным центром стало недопустимо долгим. Когда в 1804 году губернатор назначил на 11 сентября голосование по поводу перехода Территории ко второй стадии государственного строительства, то в Уэйне об этом узнали лишь после того, как эта дата уже прошла. Поэтому в декабре 1804 года жители графства Уэйн направили петицию в Конгресс с просьбой о выделении его в отдельную Территорию. Петиция быле удовлетворена, и 11 января 1805 года Конгресс США принял Акт о создании Территории Мичиган, вступавший в силу с 30 июня 1805 года.
Акт Конгресса определил Территорию Мичиган как «все части Территории Индиана, лежащие к северу от линии, идущей на восток от самой южной точки озера Мичиган до пересечения с берегом озера Эри, и к востоку от линии, идущей на север от вышеупомянутой южной точки через середину вышеупомянутого озера до его северного берега, и далее до северной границы Соединённых Штатов».
Первый губернатор Территории Вильям Халл[en] ликвидировал графство Уэйн, и создал ряд районов. В 1807 году он заключил Детройтский договор[en] с племенами оттава, оджибве, вендат и потаватоми, по которому те уступили часть своих земель.
Во время англо-американской войны британские войска под командованием Айзека Брока 16 августа 1812 года взяли Детройт, и земли территории Мичиган номинально опять стали частью Верхней Канады. В 1813 году американцы вернули себе контроль над этими землями.
В 1816 году был образован штат Индиана, а не вошедшие в его состав земли бывшей Территории Индиана были разделены между Территорией Мичиган и Территорией Иллинойс; штат Индиана при этом получил часть земель Территории Мичиган, чтобы получить сообщение с озером Мичиган. В 1818 году был образован штат Иллинойс, а не вошедшие в его состав земли бывшей Территории Иллинойс также были присоединены к Территории Мичиган. После этого федеральное правительство начало быстро заключать договоры с местными племенами и забирать их земли.
В 1824 году Территория Мичиган перешла ко второй стадии государственного строительства: был создан Законодательный совет, 9 членов которого назначались президентом из числа 18 кандидатов, выбранных народом. В 1825 году был открыт канал Эри.
В 1834 году к Территории Мичиган были присоединены все земли, полученные Соединёнными Штатами в результате Луизианской покупки, которые к тому моменту ещё не были распределены между другими административными образованиями. Таким образом, в 1834 году Территория Мичиган располагалась на землях современных американских штатов Мичиган, Висконсин, Айова, Миннесота, и значительной части обеих Дакот.
В 1835 году Мичиган обратился с просьбой о вхождении в состав США в качестве штата, но тут разразился конфликт из-за «Толидской полосы» — части Территории Мичиган, прилегающей к границу со штатом Огайо, с поротом Толидо на озере Эри. Огайо давно претендовал на эти земли, и теперь представители штата воспользовались возможностью: они объявили, что не согласятся на создание штата Мичиган, если Толидская полоса не будет передана Огайо. Между Мичиганом и Огайо начались вооружённые столкновения, известные как «Толидская война». В итоге в конфликт был вынужден вмешаться президент Эндрю Джексон, который предложил компромисс: Толидская полоса отходила штату Огайо, а в состав штата Мичиган помимо восточной четверти Верхнего полуострова будут включены и остальные три четверти. Предложение было принято.
3 июля 1836 года из состава Территории Мичиган была выделена Территория Висконсин, а 26 января 1837 года Мичиган вошёл в состав США в качестве штата.
Карты
Michigan-territory-1805-1818.png
В 1805-1818 годах западная граница проходила через середину озера Мичиган
Michigan-territory-1830-blue.png
В 1818-1833 годах, когда Индиана и Иллинойс стали штатами, оставшиеся земли соответствующих территорий были присоединены к Территории Мичиган
Michigan-territory-1834-blue.png
В 1833-1836 годах, к Территории Мичиган были присоединены все земли, полученные при Луизианской покупке, а также земли бывшей Северо-Западной Территории, которые не были включены куда-либо ещё
ToledoStrip.svg
В 1836 году «Толидская полоса» (белая) была передана штату Огайо
Michigan-territory-1836.png
В 1836 году была выделена Территория Висконсин (красная)
Michigan-1837.png
В 1837 году был создан штат Мичиган
|
---|
| Столица | | |
---|
| Крупнейшие города | |
---|
| Статьи по теме | |
---|
| Политика | |
---|
| География |
</div> | </table></td></tr></table>
Напишите отзыв о статье "Территория Мичиган"Отрывок, характеризующий Территория Мичиган– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
|