Федр (Платон)

«Федр» (др.-греч. Φαῖδρος) — один из диалогов Платона. В «Федре» показана философская беседа Сократа (в его лице выступает Платон) с Федром, частым собеседником Сократа и, по свидетельству Диогена Лаэртского, любимцем Платона. В этой беседе Сократ отвергает ложное красноречие и доказывает, что диалектика должна быть ценной только при условии, что она опирается на истинную философию. Раскрывается значение истинной любви, изображение любви связывается с рассмотрением природы души. В «Федре» запечатлены важные стороны учения Платона об «идеях», об их познании, о прекрасном, о постижении прекрасного и любви к прекрасному. Борьба в человеке низшего и высшего начал представляется ему в образе колесницы, движимой парой крылатых коней и управляемой возничим. Возничий олицетворяет собой разум, добрый конь — волевой порыв, дурной конь — страсть.

Композиция

Вступление

Диалог разворачивается в окрестностях Афин под раскидистым платаном (229) на берегу реки Илиссос. Федр пересказывает Сократу спрятанный под плащом (ἱματίῳ) свиток (βιβλίον) с речью Лисия о любви (ἐρωτικός — 227c). В тексте утверждается, что угождать (χαριστέον) надо тем, кто невлюблен. Попутно собеседники подвергают критике мифологические вымыслы вроде гиппокентавров, химер, пегасов и горгон (229d). Сократ вспоминает дельфийскую надпись (Δελφικὸν γράμμα) «познай самого себя» (γνῶναι ἐμαυτόν — 229e) и обращается к анализу внутреннего мира. Далее Федр зачитывает речь Лисия (231—234). Сократ соглашается с Лисием в том, что влюбленные дурны, поскольку ревнивы, назойливы и дают много пустых обещаний.

Первая речь Сократа

Сократ в свою очередь рассказывает, что любовь бывает различной. Одна любовь направлена к удовольствиям, а другая — к совершенству (ἄριστον). Второй вид любви именуется рассудительностью (целомудрием, σωφροσύνη — 237е). Первый же вид, направлен не к благу, а на различные вещи. Её разновидностью является чревоугодие (γαστριμαργία — 238b). Сократ обращает внимание, что обычная человеческая любовь нередко сопровождается ревностью и эгоизмом. Со временем, однако, такая любовь проходит, ибо проходит красота, которая эту любовь вызывает. Затем Сократ сообщает Федру о знаке со стороны своего даймона (δαιμόνιόν — 242b) и отказывается от всех критических замечаний по поводу любви. Отныне Любовь для Сократа Бог.

Вторая речь Сократа

Сократ признается в грехе поношения (κακηγορία) и говорит о необходимости очищения (καθαρμὸς — 243a) с помощью хвалебной поэзии. Признавая любовь манией, Сократ говорит о пользе неистовства, которые могут быть как пророческими, так и поэтическими. Далее Сократ утверждает, что «всякая душа бессмертна» (ψυχὴ πᾶσα ἀθάνατος — 245c). Также он уподобляет душу «крылатой упряжке» (ζεύγους — 246a). А соединение «души и тела» (ψυχὴ καὶ σῶμα) называет «смертным». Приближаясь к познанию божественного и совершенного, душа оказывается в «занебесной области» (ὑπερουράνιον — 247c). Смущаемые страстями души воплощаются в разнообразных телах. Сократ называет 9 градаций нисходящего совершенства земного звания:

Философ (248d)
Праведный царь (βασιλέως)
Политик
Гимнаст
Прорицатель
Поэт
Земледелец
Софист или демагог
Тиран

Однако душа способна вселиться и в животных. Само знание у Сократа оказывается припоминанием (ἀνάμνησις — 249c). Поэтому любовь есть не что иное как неистовство по поводу памяти того совершенства, которое душа видела до своего воплощения.

Критика риторики

Далее Сократ критикует риторику (ῥητορικὴ), поскольку оно пренебрегает размышлением о сути вещей в угоду убедительности и правдоподобию. Сократ перечеисляет таких ораторов как Горгий, Гиппий, Продик и Протагор. Всякая речь должна начинаться с вступления (προοίμιον — 266d), затем следуют свидетельства (μαρτυρία), доказательства (τεκμήρια) и вывод. Иногда речи могут содержать опровержение. Подлинным ритором Сократ считает Перикла, причем именно потому, что тот слушал советы Анаксагора и согласовывал свои речи с «истинным разумом» (ἀληθὴς λόγος — 270c). Альтернативой риторики Сократ считает диалектику (διαλεκτικῇ), которую практикуют философы (φιλόσοφον — 278d). Свою последнюю речь Сократ заканчивает молитвой богу Пану с пожеланием обрести внутреннюю красоту. Заканчивается диалог афоризмом Федра: «у друзей всё общее» (κοινὰ γὰρ τὰ τῶν φίλων)

Напишите отзыв о статье "Федр (Платон)"

Ссылки

[www.perseus.tufts.edu/hopper/text;jsessionid=26C62F96285351FE9815168830D90BE3?doc=Perseus%3atext%3a1999.01.0173%3atext%3dPhaedrus Plato, Phaedrus]
[psylib.org.ua/books/plato01/21fedr.htm Федр]
[samlib.ru/editors/s/salihow_m_z/phaedre.shtml Русский и греческий тексты диалога Платона «Федр»]

Литература

Петров В. Вторая речь Сократа из «Федра» Платона как фон для литургической метафизики Ареопагитского корпуса // Платоновские исследования. Выпуск I. Москва — Санкт-Петербург, 2014.- С.296-311.
Коваль А. Индоевропейская психосоматическая колесница и крылатая колесница «Федра» // Платоновские исследования. Выпуск I. Москва — Санкт-Петербург, 2014.- С.537-561.
Платон. Федр. Перевод А. Н. Егунова. Редакция греческого и русского текстов, вступительная статья, комментарии, хронология, индексы имен и наиболее употребительных терминов Ю. А. Шичалина. М., Прогресс, 1989.
Творения Платона. Федр(О значении философии). Перевод с введением и примечаниями Н. Мурашова. М., 1904.
De Vries G.J. A Commentary on the Phaedrus of Plato, Amsterdam: A.M. Hakkert, 1969.
Hermiae Alexandrini In Platonis Phaedrum Scholia, ed. P. Couvreur, P., 1901.
Griswold, Ch. Self-Knowledge in Plato’s Phaedrus, Yale University Press, New Haven and London, 1986.
Brownstein, Oscar L. «Plato’s Phaedrus: Dialectic as the Genuine Art of Speaking.» Quarterly Journal of Speech 51 (1965): 392-98.
Schakel, Peter J. «Plato’s Phaedrus and Rhetoric.» Southern Speech Journal 32 (Winter 1966): 23-30.

Отрывок, характеризующий Федр (Платон)

– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.

В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.