Хобарт, Гаррет
Поделись знанием:
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
| Гаррет Хобарт Garret Hobart 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 4 марта 1897 — 21 ноября 1899 | ||||
| Президент: | Уильям Мак-Кинли | |||
| Предшественник: | Эдлай Стивенсон | |||
| Преемник: | должность вакантна Теодор Рузвельт | |||
| Рождение: | 3 июня 1844 Лонд-Бренч, Нью-Джерси, США | |||
| Смерть: | 21 ноября 1899 (55 лет) Патерсон, Нью-Джерси, США | |||
| Место погребения: | Кладбище «Седар Лоун» | |||
| Супруга: | Дженни Таттл Хобарт | |||
| Партия: | Республиканская | |||
| Автограф: | 
| |||
Гаррет Огастес Хобарт (англ. Garret Augustus Hobart; 3 июня 1844 — 21 ноября 1899) — 24-й Вице-президент США с 1897 по 1899 год.
Содержание
Биография
Гаррет Хобарт родился в Лонг-Бренче, Нью-Джерси, в семье потомка английского эмигранта Эддисона Уилларда Хобарта и Софии Вандервир[1]. В 1863 году окончил Рутгерский университет, где был членом братства «Дельта Фи». В 1866 году был принят в коллегию адвокатов, практиковался в Патерсоне, Нью-Джерси[2].
В 1868 году, после работы клерком, Хобарт был избран судьёй в Патерсоне. В 1871 году, когда его тесть стал мэром, был назначен на должность городского адвоката[3]. С 1872 по 1876 года служил спикером в Генеральной ассамблеи Нью-Джерси. С 1876 по 1882 год Хобарт был членом Сената Нью-Джерси и его президентом в 1881 году. В Сенате представлял округ Пассеик[4].
Кроме того, в Республиканской партии Гаррет Хобарт занимал должности председателя Республиканского комитета Нью-Джерси в 1880—1881 годах,[5][6] и члена Национального комитета Республиканской партии в Нью-Джерси в 1884—1896 годах. В 1884 году потерпел неудачу на избрание в Сенат США[7].
В 1892 и 1895 годах Хобарту предлагали баллотироваться на губернатора Нью-Джерси, но он отказался[7].
Гаррет Хобарт также был видным и успешным бизнесменом и промышленником, сколотившим состояние[8]. Он потратил 4000 долларов на строительство бейсбольного стадиона в Патерсоне[9].
Был назначен кандидатов в вице-президенты от Республиканской партии в 1896 году. Одним из делегатов на Республиканской национальной конвенции в Сент-Луисе, Миссури, была вайомингская суфражистка Эстер Хобарт Моррис (не родственница, а однофамилица Хобарта). На выборах 1896 года Хобарт был избран вице-президентом[2].
Личная жизнь
21 июля 1869 года Гаррет Хобарт женился на Эстер Джейн Таттл[8]. У них родилось двое детей, Гаррет Хобарт-младший и Фэнни Хобарт. Во время пребывания на посту вице-президента его жена часто исполняла обязанности Первой леди, так как супруга президента Мак-Кинли Ида страдала эпилепсией[2].
Смерть
Гаррет Хобарт умер от сердечной недостаточности 21 ноября 1899 года в Патерсоне, Нью-Джерси[2].
Напишите отзыв о статье "Хобарт, Гаррет"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?hl=en&id=EFvXl1EtBmoC&dq=%22solomon+lincoln%22+history+of+hingham&printsec=frontcover&source=web&ots=f-qIxiRnIv&sig=KMWt-0vxRSW6b8JabzLdBlchwXo&sa=X&oi=book_result&resnum=1&ct=result#PPA42,M1 History of the Town of Hingham, Plymouth County, Massachusetts, Solomon Lincoln, Hingham, 1827]
- ↑ 1 2 3 4 [www.answers.com/topic/garret-hobart Garret Hobart: Biography from Answers.com]
- ↑ www.senate.gov/artandhistory/history/resources/pdf/garrett_hobart.pdf
- ↑ [politicalgraveyard.com/geo/NJ/ofc/stsen1880s.html The Political Graveyard: New Jersey: State Senate, 1880s]
- ↑ [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=9B06E4DF133CEE3ABC4D51DFBE66838B699FDE «New-Jersey Organizing; A Committee Of Seven To Map Out The Campaign»]. The New York Times, August 25, 1880. Accessed March 31, 2008
- ↑ [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=9907E5DC1339E033A25751C1A96F9C94609ED7CF «John Kean Elected Chairman»]. The New York Times, September 12, 1891. Accessed March 31, 2008
- ↑ 1 2 [www.owingsstone.com/getperson.php?personID=I15198&tree=owingsstone Garret Hobart, Vice Pres. of US: Owings Stone Family Genealogy — 20,000+ ancestors and their relatives]
- ↑ 1 2 [www.nndb.com/people/250/000093968/ Garret A. Hobart]
- ↑ Honus Wagner, a biography, Devaleria and Devaleria, ISBN 0-8050-3750-0
Ссылки
- [www.senate.gov/artandhistory/history/common/generic/VP_Garret_Hobart.htm U.S. Senate biography]
- [www.owingsstone.com/getperson.php?personID=I15198&tree=owingsstone Owings Stone biography]
- [www.historycentral.com/Bio/rec/GarretHobart.html History Central biography]
- [www.hobartok.com Hobart, Oklahoma]
- [lewica.pl/?id=15208 Article about Hobart and his role as V.P. (Polish)]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хобарт, Гаррет
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
