Хорн, Дьюла

Дьюла Хорн Gyula Horn<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Венгрии
15 июля 1994 года — 6 июля 1998 года
Предшественник:	Петер Борош
Преемник:	Виктор Орбан
Министр иностранных дел Венгерской Народной Республики
10 мая 1989 года — 23 мая 1990 года
Предшественник:	Петер Варкони
Преемник:	Геза Есенский
Партия:	1)ВПТ (1954—1956) 2)ВСРП(1956—1989) 3)ВСП (с 1989)
Образование:	Ростовский финансово-экономический институт (1954)
Награды:

Дьюла Хорн (венг. Horn Gyula; 5 июля 1932, Будапешт — 19 июня 2013, там же) — венгерский политик. В 1989—1990 годах был министром иностранных дел и с 1994 по 1998 год — 37-м премьер-министром Венгерской Республики.

Биография

Окончил Ростовский финансово-экономический институт. Во время восстания 1956 года присоединился к pufajkás — добровольческим формированиям, помогавшим советским войскам в подавлении восстания; за свою деятельность во время подавления восстания был награждён. Работал в министерствах финансов и иностранных дел. С 1969 года — в посольствах ВНР в Болгарии и СФРЮ, с 1974 года — заместитель заведующего международным отделом ЦК ВСРП.

В 1983 году стал заведующим международным отделом ЦК ВСРП. В 1985 году стал заместителем министра иностранных дел и членом ЦК ВСРП. В ЦК возглавлял комиссию по международным проблемам и международно-правовой политике. В правительстве Миклоша Немета (1988-1990) был министром иностранных дел; мировую известность приобрёл открытием «Железного занавеса».

В 1989 году выступил в качестве одного из основателей Венгерской социалистической партии на базе Венгерской социалистической рабочей партии и стал членом Президиума партии. В 1994 году стал премьер-министром в коалиционном правительстве социалистов и Альянса свободных демократов. В 1995-1996 в Венгрии проводилась экономическая программа, известная как «план Бокроша» (по имени автора пакета реформ Ласло Бокроша), включавшая в себя девальвацию форинта, сокращение социальных выплат, введение налога на импорт. Несмотря на успешную стабилизацию макроэкономических показателей (дефицит бюджета сократился с 9,6 % до 3,8 %, внешнеторгового баланса — с 9,4 % до 3,8 %), популярность Хорна и ВСП упала из-за падения реального объёма заработной платы, что привело к поражению социалистов на выборах 1998 года (ВСП получила 134 места в парламенте вместо прежних 208).

Отрывок, характеризующий Хорн, Дьюла

15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.