Хоук, Роберт
| Роберт Хоук англ. Robert Hawke 
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 11 марта 1983 — 20 декабря 1991 | |||
| Монарх: | Елизавета II | ||
| Предшественник: | Малколм Фрейзер | ||
| Преемник: | Пол Китинг | ||
| |||
| 3 февраля 1983 — 20 декабря 1991 | |||
| Предшественник: | Билл Хейден | ||
| Преемник: | Пол Китинг | ||
| Рождение: | 9 декабря 1929 (94 года) Бордертаун, Южная Австралия | ||
| Имя при рождении: | Роберт Джеймс Ли Хоук | ||
| Супруга: | Хейзел Мастерсон | ||
| Партия: | Австралийская лейбористская партия | ||
| Образование: | Университет Западной Австралии, Оксфордский университет, Австралийский национальный университет | ||
| Награды: |
| ||
Роберт Джеймс Ли «Боб» Хоук (англ. Robert James Lee "Bob" Hawke; род. 9 декабря 1929, Бордертаун) — австралийский политический деятель, 23-й премьер-министр Австралии (1983—1991).
Содержание
Биография
Хоук родился в городке Бордертаун, в Южной Австралии. Его отец Клемм был министром, а его дядя Альберт Хоук — премьер-министром Западной Австралии от Лейбористской партии (1953—1959). Мать Хоука Элли возлагала на сына большие надежды и беззаветно верила в него, что добавляло ему уверенности в себе на протяжении всей карьеры.
Вскоре его семья переехала в Перт, где он стал учиться в местной современной школе. В возрасте 15-и лет он хвастался, что однажды станет премьер-министром Австралии[1].
В 1950 году закончил юридический факультет Университета Западной Австралии.
В 1947 году вступил в ряды Лейбористской партии. В 1953 году стал лауреатом стипендии Родса и поступил в Оксфорд, где в январе 1956 году получил степень бакалавра искусств в университетском колледже.
В марте 1956 года женился на Хейзел Мастерсон.
В 1957 году вместе с семьёй переехал в Мельбурн.
Карьера
В 1956—1958 годах занимался научно-исследовательской работой по вопросам производственных отношений и заработной платы на юридическом факультете Австралийского национального университета в Канберре и был приглашён на работу в секретариат исполкома Австралийского совета профсоюзов (АСП) в качестве консультанта по социально-экономическим проблемам.
Впервые его имя получило широкую известность как полемиста и мастера компромиссов, когда он в 1959 году стал представлять интересы АСП в арбитражной комиссии по рассмотрению трудовых конфликтов и вопросов заработной платы. Предыдущий представитель профсоюза Г. Еглестон добился увеличения зарплаты лишь на 5 шиллингов. В 1959 году Хоук добился увеличения зарплаты на 15 шиллингов, что было расценено как его персональный триумф.
Лидер АСП и лейбористской партии
В 1969 году он избран на пост президента АСП с небольшим перевесом (399 голосов "за" и 350 "против"), благодаря поддержке левого крыла профсоюзов, сотрудничавшего с коммунистической партией Австралии.
В 1971 году вошёл в состав национального исполкома лейбористской партии (АЛП), в 1973 году — избран председателем АЛП (был на этом посту до 1978 года, одновременно оставаясь председателем АСП).
В 1980 году ушёл с поста председателя АСП.
Член Парламента
Впервые Хоук пытался попасть в Парламент на федеральных выборах 1963 года, но неудачно[2]. В 1980 году он получил место в Палате представителей, где сразу занял пост Министра промышленности и Министра по делам семьи и молодежи в "теневом кабинете".
На посту лидера партии находился Билл Хейден. Но его лидерство было поставлено под сомнение после неудачных дополнительных выборов в декабре 1982 года. Вместо необходимых 5,5 % голосов, партия набрала всего 3 %. Это убедило многих в том, что только Хоук сможет привести лейбористов к победе на выборах. Таким образом 3 февраля 1983 года на заседании теневого правительства в Брисбене Хейден объявил о своей отставке, а Хоук был назначен временным лидером партии. В тот же день Малколм Фрейзер объявил о роспуске парламента и назначил выборы на 5 марта 1983 года. Формально Хоук был назначен на пост лидера партии через пять дней. Ещё через 25 дней лейбористы одержали победу на выборах и положили конец семи годам правления консерваторов.
Премьер-министр
Став премьер-министром Хоук объявил, что дефицит бюджета, созданный правительством Фрейзера, привёл к тому, что некоторые из предвыборных обещаний лейбористов придётся отложить. Ему удалось убедить однопартийцев относительно списка министров, то есть, партийные собрания всё ещёвыбирали полный состав кабинета, но позволили Хоуку выбрать министров, которые будут включены в состав нового Правительства. Кроме того, он также сократил количество министров до 13.
На должность министра финансов был назначен Пол Китинг, с которым работал Хоук. Этот тандем представлял собой смесь противоречий: Хоук увлекался сигарами, конными скачками и другими видами спорта, Китинг любил архитектуру, симфонии и антиквариат; Хоук пытался решать вопросы мирным путём, Китингу же нравились агрессивные дебаты; Хоук был протестантом, Китинг — католиком. Но, несмотря на это, они образовали крайне эффективный дуэт в государственной политике.
Среди реформ, проведённых правительством Хоука, отмена тарифной системы для приватизированных государственных отраслей промышленного сектора, прекращение субсидирования убыточных отраслей промышленности, продажа Банка Содружества.
Боб Хоук привёл лейбористов к сравнительно лёгким победам на выборах 1984 и 1987 годов. Вместе с тем, ни один из лейбористских премьер-министров не подвергался такой критике со стороны однопартийцев, как Роберт Хоук. Это происходило, в основном, из-за различий в его взглядах и партийной идеологии относительно некоторых вопросов, в том числе экономических.
Однако ему удавалось проводить успешные реформы. Особых успехов он добился в кампании против СПИДа, в открытых диалогах между коренным населением и правительством, в вопросах экологии.
Падение рейтинга
В конце 1980-х годов рейтинг Хоука значительно снижается, чем воспользовался министр финансов Пол Китинг, подняв вопрос об избрании нового лидера партии.
В июне 1991 года Китинг вышел из Правительства и бросил вызов Роберту Хоуку с целью стать лидером партии. Тем не менее, Хоук победил, но было очевидно, что абсолютное превосходство он уже потерял, и когда вопрос был поднят вновь, Китинг одержал победу, набрав 56 голосов против 51 у Хоука. 20 декабря 1991 года он потерял пост лидера партии и покинул парламент 20 февраля 1992 года[3].
Очевидно, он не был особо разочарован поражением, хотя в своих мемуарах высказал сожаление по поводу такого итога своего пребывания на посту главы правительства. Сейчас Хоук утверждает, что уладил все противоречия с Китингом и считает его своим другом[4].
Позже премьер-министр Великобритании Тони Блэр скажет, что учился у Хоука управлять страной[5].
Признание
Роберт Хоук получил ряд почётных званий от высших учебных заведений[6][7], среди которых:
- Почётный член (Оксфордский университет)
- Почётный доктор (Университет Западной Австралии)
- Почётный доктор гражданского права (Оксфордский университет)
- Почётный доктор гуманитарных наук (Университет Риккио)
Некоторые другие почётные звания в Пекинском университете, Еврейском университете в Иерусалиме, Университете Нового Южного Уэльса. В его честь названа главная министерская библиотека Университета Южной Австралии.
Напишите отзыв о статье "Хоук, Роберт"
Примечания
- ↑ Pico Iyer, John Dunn. [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,951966-1,00.html Australia: Hawke Swoops into Power] (англ.). Time Inc. (14 March 1983). Проверено 19 июня 2011. [www.webcitation.org/69qnaNuNU Архивировано из первоисточника 12 августа 2012].
- ↑ [psephos.adam-carr.net/countries/a/australia/1963/1963repsvic.txt Commonwealth of Australia: Legislative election of 30 November 1963] (англ.). Проверено 19 июня 2011. [www.webcitation.org/69qnb46ND Архивировано из первоисточника 12 августа 2012].
- ↑ [primeministers.naa.gov.au/primeministers/hawke/after-office.aspx After office] (англ.). National Archives of Australia. Проверено 19 июня 2011. [www.webcitation.org/69qnbah0W Архивировано из первоисточника 12 августа 2012].
- ↑ [www.abc.net.au/news/stories/2008/07/13/2302268.htm Hawke and Keating bury the hatchet] (англ.). ABC (13 July 2008). Проверено 19 июня 2011. [www.webcitation.org/69qncQabg Архивировано из первоисточника 12 августа 2012].
- ↑ [www.theage.com.au/news/national/how-the-british-came-saw-and-helped-rudd/2007/12/16/1197740090746.html?page=2 How the British came, saw and helped Rudd] (англ.). The Age Company Ltd.. Проверено 19 июня 2011. [www.webcitation.org/69qndUdPl Архивировано из первоисточника 12 августа 2012].
- ↑ [www.unisa.edu.au/hawkecentre/library/default.asp The Bob Hawke Prime Ministerial Library] (англ.). UniSA. Проверено 19 июня 2011. [www.webcitation.org/69qnfrD1l Архивировано из первоисточника 12 августа 2012].
- ↑ [www.unisa.edu.au/hawkecentre/library/Biogs/bh_biog.asp The Hon RJL (Bob) Hawke AC] (англ.). UniSA. Проверено 19 июня 2011. [www.webcitation.org/69qnhZmsQ Архивировано из первоисточника 12 августа 2012].
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хоук, Роберт
– Ничего то не умеют, все перепутают.Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
