Чаксте, Янис
Поделись знанием:
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.
Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
| Янис Кристапович Чаксте латыш. Jānis Čakste<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||||||
| ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 14 ноября 1922 — 14 марта 1927 | ||||||
| Предшественник: | должность учреждена | |||||
| Преемник: | Густавс Земгалс | |||||
| ||||||
| 17 ноября 1918 года — 1 мая 1920 года | ||||||
| Предшественник: | должность учреждена | |||||
| Преемник: | должность упразднена | |||||
| ||||||
| 1 мая 1920 года — 7 ноября 1922 года | ||||||
| Предшественник: | должность учреждена | |||||
| Преемник: | должность упразднена | |||||
| Рождение: | 14 сентября 1859 Лиелсесавская волость, Добленский уезд, Курляндская губерния, Российская империя Латвия | |||||
| Смерть: | 14 марта 1927 (67 лет) Рига, Латвия | |||||
| Место погребения: | Лесное кладбище, Рига | |||||
| Партия: | Крестьянский Союз Латвии, Партия Демократического Центра | |||||
| Образование: | Императорский Московский университет | |||||
| Профессия: | Юрист | |||||
| Автограф: | 
| |||||
| Награды: |
| |||||
Янис Кристапович Чаксте (Иван Христофорович; латыш. Jānis Čakste; 14 сентября 1859 — 14 марта 1927) — латвийский политик и государственный деятель, первый президент Латвийской Республики.
Содержание
Биография
Родился в Добленском уезде (позже переименован в Митавский уезд) Курляндской губернии. Отец — Кришьянис (Христофор) Чаксте (1827—1864), мать — Каролина-Матильда, урождённая Наурновскис (1835—?)[1].
В 1882 закончил Митавскую немецкую гимназию и поступил на юридический факультет Императорского Московского университета, где основал Московское общество латышских студентов. После окончания в 1886 году работал секретарём прокуратуры Курляндской губернии.
С 1888 года — помощник присяжного адвоката, издаёт (до 1914) и редактирует (до 1906) еженедельник Tēvija (Отчизна). В 1895 году организовал и финансировал IV всеобщий праздник песни в Митаве (ныне Елгава), потратив примерно 4000 золотых рублей. Возглавлял Митавское латышское общество[2].
В революцию 1905 года выступил с программой автономии Латвии. В 1906 году избирается депутатом I Государственной Думы от Курляндской губернии. В Думе примыкает к партии кадетов. После роспуска Думы подписал "Выборгское воззвание", за что в 1908 году три месяца проводит в Митавской тюрьме. С началом первой мировой войны — председатель Митавского комитета Красного Креста.
Весной 1915 года переехал в Тарту. Активно работал в Латышском центральном комитете по оказанию помощи беженцам из Латвии. В декабре 1916 едет в командировку в США, но в Стокгольме узнает о революции в России и возвращается. По пути пишет брошюру о необходимости независимости Латвии. В 1917 году — комиссар Временного правительства в Курляндской губернии, находится в Юрьеве (Тарту). С 13 октября 1917 года принимает участие в работе Латвийского временного национального совета, работает в отделе иностранных дел.
11 ноября 1918 года возвращается в Латвию. Живёт на хуторе Аучи (в нынешнем Елгавском районе), где узнает о том, что 17 ноября избран председателем Народного совета Латвии. На провозглашении независимости Латвии 18 ноября 1918 года не присутствует, лишь посылает телеграмму.
В январе 1919 года во главе латвийской делегации посещает Лондон и парижскую мирную конференцию. 1 мая 1920 года открывает первое заседание Конституционного собрания. Принимает участие в выборах его председателя. Получает 83 голоса, тогда как Райнис — только 48.
14 ноября 1922 года Сейм избирает Чаксте первым президентом Латвии (92 депутата — «за», 6 воздержались) как единственного кандидата. 6 ноября 1925 года он избирается повторно.
За время президентства провозгласил 402 закона. В их числе следует отметить Закон об образовании, обязывающий государство и самоуправления создать столько школ для нацменьшинств, сколько необходимо. Помиловал 549 человек.
С 14 ноября 1919 года — доцент Латвийского университета, 28 сентября 1924 года получил степень Dr. iur. honoris causa. С 1921 года читал лекции и на офицерских курсах.
14 марта 1927 года скончался. Похоронен на Лесном кладбище в Риге.
Семья
- Жена — Юстина Чаксте урождённая Весере (Justīne Vesere, 1870—1954)[3]
- Сын — Висвалдис Чаксте (1891—1915)[4]
- Сын — Минтаутс Паулис Микелис Чаксте (Mintauts Paulis Miķelis Čakste, 1898—1967)[5]
- Сын — Рингольдс Чаксте (Ringolds Čakste, 1898—1967)[6]
- Сын — Константин Чаксте (Konstantīns Čakste, 1901—1945)[7]
- Дочь — Алдона Паула Каролина в замужестве Тепфере (Aldona Paula Karolīna Tepfere, 1903—1954)[8]
- Дочь — Маига в замужестве Широнс (Maiga Šīrons, 1904—1984)[9]
- Дочь — Даила Чаксте (Daila Čakste, ? — ?)[10]
- Дочь — Янина Чаксте (Janīna Čakste, ? — ?)[11]
- Сын — Гедиминс Чаксте (Ģedimins Čakste, ? — ?)[12]
Память
- В 2003 году в Елгаве установлен памятник, а в столице Риге именем Чаксте названа улица.
Награды
- Награждён орденами Трёх звёзд, Белой розы, Возрождения Польши 1 степени.
- Кавалер Большого креста ордена Леопольда I.
Источники
- Государственная дума Российской империи, 1906—1917 : Энциклопедия. Москва : Российская политическая энциклопедия, 2008. С. 670. ISBN 978-5-8243-1031-3.
Напишите отзыв о статье "Чаксте, Янис"
Примечания
- ↑ [www.geni.com/people/Kri%C5%A1j%C4%81nis-%C4%8Cakste/6000000016070105998?through=6000000006173854030 Krišjānis Čakste]
- ↑ Археологические общества прибалтийского края // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.geni.com/people/Just%C4%ABne-%C4%8Cakste/6000000006146082461?through=6000000006146197366 Justīne Čakste]
- ↑ [www.geni.com/people/Visvaldis-%C4%8Cakste/6000000006146423374?through=6000000006146082461 Visvaldis Čakste]
- ↑ [www.geni.com/people/Mintauts-%C4%8Cakste/6000000006146240561?through=6000000006146423374 Mintauts Paulis Miķelis Čakste]
- ↑ [www.geni.com/people/Ringolds-%C4%8Cakste/6000000006146477269?through=6000000006146240561 Ringolds Čakste]
- ↑ [www.geni.com/people/Konstant%C4%ABns-%C4%8Cakste/6000000006146352456?through=6000000006146477269 Konstantīns Čakste]
- ↑ [www.geni.com/people/Aldona-Tepfere/6000000006146108705?through=6000000006146352456 Aldona Paula Karolīna Tepfere]
- ↑ [www.geni.com/people/Maiga-%C5%A0%C4%ABrons/6000000006146366105?through=6000000006146108705 Maiga Šīrons]
- ↑ [www.geni.com/people/Daila-%C4%8Cakste/6000000006146360493?through=6000000006146254546 Daila Čakste]
- ↑ [www.geni.com/people/Jan%C4%ABna-%C4%8Cakste/6000000006146583124?through=6000000006146360493 Janīna Čakste ]
- ↑ [www.geni.com/people/%C4%A2edimins-%C4%8Cakste/6000000006146254546?through=6000000006146366105 Ģedimins Čakste]
Ссылки
- [www.latvians.com/en/Reading/Cakste/envelope-album.php?./cakste-00-album.ssi «В память о первом президенте Латвии Янисе Чаксте». Фотоальбом, издание 1927 года.] (англ.)
- [latviansmilhistory.blogspot.com/2010/11/lacplesa-kara-ordenis.html Latvieši vēstures likteņdzirnās: Lāčplēša Kara ordenis] (латыш.)
- [www.president.lv/pk/content/?cat_id=24&lng=ru Президенты Латвийской Республики] (рус.)
| ||||||||||||
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чаксте, Янис
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.
Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Категории:
- Родившиеся 14 сентября
- Родившиеся в 1859 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Курляндской губернии
- Родившиеся в Латвии
- Умершие 14 марта
- Умершие в 1927 году
- Умершие в Риге
- Кавалеры Большого креста ордена Трёх звёзд
- Кавалеры Большого креста ордена Леопольда I
- Кавалеры ордена Креста Свободы 3 класса 1 степени
- Кавалеры Большого креста ордена Белой розы Финляндии
- Кавалеры Большого креста ордена Возрождения Польши
- Члены Государственной думы Российской империи от Курляндской губернии
- Депутаты Первого Сейма Латвии
- Президенты Латвии
- Преподаватели Латвийского университета
- Правоведы Латвии
- Выпускники юридического факультета МГУ
- Члены Государственной думы Российской империи I созыва
- Кадеты
- Похороненные на Лесном кладбище
