Энтомологические термины

В списке энтомологических терминов даны определения терминов, используемых в энтомологии. Включены также некоторые общебиологические или более широкие термины, в таких случаях объясняется смысл и употребление термина в энтомологии. Глоссарий составлен по словарям терминов, приведённым в изданиях, указанных в тематических справочниках, руководствах и энциклопедиях (см. Литература).

# А Б В Г Д Е Ё Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

А

Аберра́ция (лат. aberratio «уклонение, удаление, отвлечение», от лат. aberrare (лат. ab- «от» + лат. errare «блуждать, заблуждаться») — «удаляться, отклоняться») — таксономическая инфраподвидовая категория в систематике некоторых групп членистоногих, главным образом, чешуекрылых (бабочек) и жесткокрылых (жуков). Преимущественно абберации выделяются на основании случайных и незначительных отклонений в окраске, особенностях рисунка, структуре покровов членистоногих.

Адипогемоциты — форменные элементы гемолимфы насекомых, наполняемые жировыми включениями и принимающие участие в их переносе.

Аларные доли — боковая, отделенная швами часть груди, например, у личинок жуков-дровосеков, которая с нижней стороны граничит с плеврами.

Андроконии — группы специализированных чешуек на теле бабочек, которые служат для испарения пахучего секрета гиподермальных желез у самцов, привлекающего самок.

Анеллюс — членик усика (часто редуцированный) между скапусом и педицеллюсом с одной стороны и жгутиком (флагеллюмом) с другой стороны.

Антофилия (от др.-греч. ἄνθος — цветок и φιλία — притяжение, влечение) — способность насекомых и некоторых позвоночных животных посещать цветки растений для питания пыльцой или нектаром, осуществляя тем самым перекрестное опыление.

Анэпимер (птероплевры) — верхняя часть эпимер среднегруди двукрылых насекомых.

Анэпистерн (мезоплевры) — верхняя часть мезоэпистерна среднегруди двукрылых насекомых.

Ариста — претерпевшие редукцию концевые членики усиков короткоусых двукрылых (Brachycera).

Ацетабулярный киль — поперечный киль в передней нижней части среднегруди ос

Апиология — раздел энтомологии, изучающий медоносных пчёл (Apis mellifera). О всех пчёлах см. Мелиттология

Апитерапия (от лат. apis — «пчела») — общее название методов лечения продуктами пчеловодства. Основными продуктами апитерапии являются мёд, цветочная пыльца, прополис и маточное молочко, трутневый гомогенат, пчелиный подмор, перга, воск и пчелиный яд.

Апитоксин — см. пчелиный яд.

Аподемы — обращённые внутрь тела широкие и прочные складки экзоскелета, которые обеспечивают прикрепление мышц.

Аролии — липкие подушечки на кончиках лапок.

Арренотокия (от др.-греч. arrhen — «мужской») + греч."tokos" — потомство) — способ девственного размножения насекомых, при котором из неоплодотворённых яиц путём партеногенеза развиваются исключительно самцы.

Архиметаболия (от греч. ἀρχι — старший и metabole -преобразования) — тип метаморфоза насекомых, присущий подёнкам и щетинохвосткам. Ему присущи такие стадии: яйцо → предличинка → личинка → наяда → субимаго → имаго.

Атриум — специальное впячивание покровов тела в области дыхальца (стигмы), представляющее собой расширенную полость, находящуюся между трахеей и наружным отверстием стигмы.

Ацидопора (acidopore) — трубковидный модифицированный гипопигий на кончике брюшка, через который выбрызгивается кислота у взрослых муравьёв Formicinae (обычно окружена воротничком из сет).

Б

Базифалл — часть полового аппарата насекомых, проксимальная часть или основание эдеагуса.

Базистернум — задняя часть вентрального склерита переднегруди.

Базистили — см. Гонококсит.

Базитарзус (метатарзус) — первый самый длинный членик лапок.

Бактериом — специализированный орган некоторых насекомых, в котором находятся эндосимбиотические бактерии.

Бейтсовская мимикрия (Мимикрия Бейтса) — форма мимикрии описанная в 1852 году Генри Бейтсом, при которой одна безобидная форма принимает обличье ядовитой формы.

Бескрылая девственница — фаза жизненного цикла у тлей, представительницы которой размножаются партеногенезом.

Бивуак — место временного расположения кочевых муравьёв из подсемейств Dorylinae и Ecitoninae, их временное гнездо в оседлую фазу развития.

Биоценометр (от биоценоз + греч. μετρέω — измеряю) — прибор для количественных учётов наземных насекомых и других беспозвоночных, применяемый при экологических исследованиях.

Бородавка (у гусениц) — выступ (сферический или уплощенный) покровов тела, покрытый пучком щетинок или волосков.

Брюшко насекомых — отдел тела насекомых, разделенный снаружи на несколько сегментов, может нести многочисленные придатки и заключает в себе большую часть внутренних органов.

Булава — концевая часть жгутика усика, состоящая из последних нескольких (обычно 2—4) утолщённых члеников.

В

Вальва — широкие лопасти, входящие в состав копулятивных придатков самцов насекомых. Также этим термином называют створки яйцеклада самок насекомых или жала самок жалоносных перепончатокрылых.

Васманнова мимикрия (англ. Wasmannian mimicry)) — разновидность миметического сходства, которое облегчает сожительство с видом-хозяином его видам-моделям — например, жукам и другим мирмекофилам муравьев.

Версоновы железы — специализированные гиподермальные железы, секрет которых во время линьки насекомых растворяют «старую» эндокутикулу.

Вертлуг (лат. trochanter) — один из члеников ног насекомых, помещающийся между тазиком (соха) и бедром (femur).

Верхняя губа (лат. labrum) — непарная часть ротового аппарата большинства насекомых.

Виски (лат. tempora) — один из участков головы насекомого.

Вольселла (лат. volsellae) — часть гениталий самца.

Время лёта — определённый временной промежуток (период) на протяжении которого встречаются особи насекомых определённого вида, для которых основной формой передвижения является полёт. Термин применяется касательно чешуекрылых, но также может использоваться по отношению и к другим группам насекомых.

Г

Галеа (galea) — внешняя жевательная часть нижней челюсти максиллы.

Гамули (hamuli) — крючкообразные щетинки, с помощью которых задние крылья перепончатокрылых насекомых прикрепляются к передним.

Гамэргаты (англ. Gamergates) — рабочие муравьи, способные к спариванию и размножению, выполняющие роль матки.

Гаплодиплоидность — тип определения пола перепончатокрылых насекомых, при котором из неоплодотворенных гаплоидных яиц выходят самцы, а из диплоидных — самки.

Гаплометроз — основание новой колонии муравьёв единственной фертильной самкой.

Гарпа — внутренний вырост вальвы.

Гемиметаморфоз (лат. hemimetamorphosis), или Неполное превращение — это развитие с прохождением лишь трех стадий — яйца, личинки и имаго.

Гемоли́мфа — жидкость, циркулирующая в сосудах и межклеточных полостях многих беспозвоночных животных с незамкнутой системой кровообращения, включая насекомых. Осуществляет транспорт питательных веществ от пищеварительного канала ко всем органам.

Генерация — поколение, представленное более или менее одно-возрастными особями, сменяемое следующим поколением, которое при дифференциации жизненного цикла может существенно отличаться от предыдущего, как, например, при чередовании поколений (у тлей, галлиц и некоторых других насекомых).

Гименоптерология — раздел энтомологии, изучающий перепончатокрылых насекомых (наездников, пилильщиков, пчёл, ос, муравьев).

Гинандроморфизм (др.-греч. γυνή — женщина + ἀνήρ, род. п. ἀνδρός — мужчина + μορφή — вид, форма) — аномалия развития организма, выражающаяся в том, что в одном организме крупные участки тела имеют генотип и признаки разных полов. Гинандроморфы наиболее ярко выражены у насекомых с четко проявляющимися признаками полового диморфизма.

Гипандрий (hipandrium) — 9-й стернит у самцов таракановых.

Гиперметаморфоз, или избыточное полное превращение (лат. hypermetamorphosis), — усложнение полного превращения, характерной особенностью которого является наличие нескольких форм личинок (в том числе триунгулин).

Гипомеры — загнутый край переднегруди и поднятые края эпиплевры надкрылий у жуков; слившиеся эпиплевры переднеспинки и плейриты.

Гипостом. Голова насекомых с нижней стороны представлена гипостомом, отграниченным от её других частей гипостомальными швами, которые отделяют его снаружи от височно-теменных долей, а спереди от ротовых частей.

Гипофаринкс (от hypo — phárynx — глотка) — язычкообразное выпячивание внутренней склеротизированной стенки ротовой полости.

Глазки — кольцевидные пятна центрированные точками другого цвета, находящиеся на крыльях ряда насекомых: чешуекрылых, прямокрылых, цикад.

Глосса (glossa, tongue) — внутренние части вершины прементума лабиума, фактически язычок (у бабочек это proboscis; у личинок комаров Chironomidae это ligula).

Гнездовой запах — специфический запах, служащий основой для разделения особей одного вида колониальных насекомых на различные отдельные семьи по принципу «свой — чужой».

Гнездовой паразитизм — тип клептопаразитизма, которым пользуются некоторые насекомые (а также птицы, рыбы), заключающийся в манипуляции и использовании другого животного-хозяина, или того же вида (внутривидовой гнездовой паразитизм), или другого (межвидовой) для выращивания потомства животного-паразита (кукушки, шмели-кукушки Psithyrus).

Голень (лат. tibia) — четвёртый членик типичной ноги насекомого, расположенный между бедром и её конечной частью — лапкой.

Головотрубка — удлиненная передняя часть головы у некоторых насекомых, заканчивающаяся ротовым аппаратом.

Голометаморфоз (лат. holometamorphosis), или Полное превращение, характеризуется прохождением от четырёх до пяти стадий — яйца, личинки, куколки, имаго и иногда предкуколки.

Гоноподы (парамеры) — двучленистые боковые части 9-го стернита.

Гонококсит (базимер, базистиль) — базальная часть гонопод.

Гоностиль (дистимер, дистистиль) — вершинная часть гонопод.

Грена (от франц. graine — семя, семечко; зерно) — название кладок яиц бабочек из семейства Павлиноглазки (Saturniidae). В более узком значении и изначально, данное название применялось для кладок яиц тутового шелкопряда (Bombyx mori), а также китайской дубовой павлиноглазки и японской дубовой павлиноглазки, разводимых для получения шёлка.

Грибовидные тела (лат. corpora pedunculata) — парные структуры в мозге насекомых, центр интеграции поступающей от разных анализаторов информации, прообраз кортиколизации.

Грифельки — парные небольшие членистые придатки IX стернита брюшка (или, реже, других стернитов) у некоторых насекомых.

Гула — средняя часть головной капсулы снизу, примыкающая непосредственно сзади к нижней губе.

Гусеница — личинка насекомых из отряда чешуекрылых, или бабочек.

Д

Двигательные мозоли — особые выпуклые участки на груди или брюшке личинок ряда жуков, поверхность которых бывает покрыта микроскопическими шипиками или морщинками. Служат для передвижения личинок в заселенном ими субстрате.

Джонстонов орган — разновидность хордотональных органов чувств.

Диапауза (от греч. diapausis — перерыв, остановка) — период временного физиологического покоя в развитии и размножении. Характеризуется резким снижением интенсивности метаболизма и остановкой формообразовательных процессов. Приурочена к определённому периоду жизненного цикла: эмбриональная (на стадии яйца) свойственна саранчовым; личиночная — многим двукрылым и пилильщикам; куколочная преобладает у чешуекрылых; имагинальная — у жесткокрылых, комаров, некоторых чешуекрылых.

Дистимер — см. Гоностиль.

Дистифалл — дистальная часть эдеагуса. Этот термин обычно используется у Schizophora.

Диптерология — раздел энтомологии, изучающий двукрылых насекомых (комаров и мух).

Диморфизм — наличие в пределах одного вида двух различных форм особей. Является частным случаем полиморфизма.

Дискальные мозоли — особые выпуклые площадки (двигательные мозоли), расположенные относительно медиальной, но не боковой, поверхности груди или брюшка ряда личинок жуков.

Длина переднего крыла — расстояние от корня переднего крыла крылатых насекомых до его вершины.

Дыхальце (лат. stigma) — наружное отверстие органов дыхания у насекомых.

Дюфурова железа — железа внешней секреции, характерная для самок жалящих перепончатокрылых насекомых (муравьёв, пчёл и ос).

Ж

Жало (лат. pungere) — особый орган перепончатокрылых насекомых, представляющий собой видоизмененный яйцеклад и используемый ими для защиты и нападения.

Жилки крыла — трубчатые утолщения, расположенные по поверхности крыльев насекомых (между верхним и нижним слоями крыловой пластинки). Представляют собой каналы, заполненные гемолимфой. Являются каркасом крыла и его опорной системой.

Жизненный цикл — регулярная последовательность состояний и фаз развития организма, начиная с одной, произвольно избранной стадии (например, яйца) и заканчивая достижением той же самой стадии развития, но уже в последующих поколениях.

Жилкование крыльев — особое расположение жилок на поверхности крыльев насекомых, отличающееся стабильным, постоянным на протяжении жизни рисунком и имеющее большое значение в их систематике.

Жужжальца (лат. halteres) — парные придатки грудных сегментов двукрылых и самцов веерокрылых насекомых, колбовидной или булавовидной формы, иногда прикрытые особой чешуйкой. Представляют собой видоизменённые задние или передние крылья.

З

Заднегрудь (лат. metathorax) — задний членик груди насекомых, находящийся между среднегрудью и брюшком.

Затылок (лат. occiput) — анатомическая область головы насекомого, расположенная в её задней или верхне-задней части.

Зазатылок или заднезатылок (лат. postocciput) — анатомическая область головы насекомых, располагающаяся между затылком и нижним краем головной капсулы — затылочным отверстием.

И

Имаго (лат. imago — «образ») — взрослая (дефинитивная) стадия индивидуального развития насекомых и некоторых других членистоногих животных со сложным жизненным циклом.

Инвазивные виды — виды, случайно занесенные человеком (или распространившиеся по созданным человеком коридорам) в новые для них регионы, где они успешно приживаются, начинают размножаться и захватывать новые территории.

Инсектарий (от лат. insectum — насекомое) — специальное помещение либо ёмкость, предназначенные для содержания, разведения и выведения насекомых.

Инсектицид — вещество (или смесь веществ) химического либо биологического происхождения, предназначенное для уничтожения насекомых.

К

Кантаридин — яд небелковой природы в гемолимфе представителей семейства жуков-нарывников (Meloidae), также носители этого яда описаны в семействе жуков-усачей — усач красногрудый дутый и Certallum ebulinum.

Кантарофилия (от греч. kantharos — жук и philia — дружба, любовь) — перекрёстное опыление цветков жуками, которые питаются пыльцой.

Кардиальные тела — эндокринные и нейрогемальные органы насекомых, накапливающие нейросекреты мозга и выводящие их в гемолимфу.

Кардо (англ. cardo) — треугольный основной склерит, прикрепленный к головной капсуле и служащий шарниром, на котором движется остальная часть нижней челюсти насекомых.

Каста — обособленная по каким-либо признакам группа особей среди социальных насекомых.

Катэпимер — нижняя часть эпимер среднегруди насекомых.

Катэпистерн (стерноплевры) — нижняя часть мезоэпистерна среднегруди двукрылых насекомых (расположен между тазиками передних и средних ног).

Кератофаги — насекомые и другие животные питающиеся преимущественно, или исключительно, кератинами волосяного покрова и роговых образований млекопитающих, а также перьев птиц (кожееды, моль).

Кинопсис — восприятие муравьями в качестве сигнала характерных движений других особей одной общины («язык поз»).

Клептопаразитизм (Kleptoparasitism; от др.-греч. κλέπτω — ворую и паразитизм) — насильственное или тайное присвоение чужого кормового или гнездового ресурса. Характерен для насекомых и других животных (птиц, млекопитающих, рыб).

Клетка Кеньона (англ. Kenyon cell) — в нервной системе членистоногих, основной нейрон грибовидных тел.

Клавус — примыкающая к щитку и отделенная косым продольным швом часть полужесткого надкрылья (гемиэлитры) клопов.

Клипеус (лат. clypeus), или наличник — передняя верхняя часть головы насекомых и пауков.

Кокон (от фр. сосоn — «кокон») — Оболочка из шелка, которой окружают себя гусеницы, личинки некоторых насекомых, переходя в стадию куколки.

Колеоптерология — раздел энтомологии, изучающий жесткокрылых (Coleoptera).

Количество генераций в год — число поколений насекомого, развивающихся за год. Ежегодно насекомое может давать одну или более генераций.

Коремата (греч. — coremata) — крупный орган, с силой выбрасываемый наружу из конца брюшка, являющийся пахучей железой, встречающийся у самцов некоторых видов бабочек, преимущественно из семейства медведицы.

Кормовое растение — растение употребляемое в пищу насекомыми на определенной стадии жизненного цикла.

Колыбелька — камера овальной формы, сооружаемая личинками многих жуков, внутри которой происходит окукливаение и находится куколка до выхода имаго (взрослого насекомого).

Кориус (кориум) — основная кожистая часть передних крыльев (надкрылий) клопов, расположенная наружу от клавуса.

Кремастер — выступающий бугорок или острие на конце брюшка куколок чешуекрылых

Крыло насекомых — придатки двух задних сегментов груди (или одного из них), представляющие собой парные выросты стенки тела и служащие для полёта насекомых.

Крыска — личинка некоторых мух-журчалок (Diptera: Syrphidae).

Ксилофаги (от др.-греч. ξύλον — «срубленное дерево» и φάγομαι — «пожираю») — растительноядные насекомые и другие животные, питающиеся преимущественно (а часто исключительно) древесиной.

Кубышка — кладка яиц саранчовых, покрытая пенистыми выделениями из придаточных желез самки, застывающими в виде плотной капсулы.

Куколка — промежуточная стадия развития насекомых, между личинкой и имаго, для которых характерно полное превращение (метаморфоз) в течение жизни.

Кунеус — отделенная швом или перегибом вершина кориума надкрылий клопов.

Кутикула — внешний слой кожных покровов насекомых, не имеющий клеточного строения и являющийся продуктом выделения гиподермы. Служит защитой и опорой тела насекомых, участвует в образовании органов чувств и ротового аппарата, а также выстилает трахеи.

Кутикулин — белок, основной компонент наружного слоя кутикулы — эпикутикулы. Более стойкий к различным химическим веществам, чем хитин. Придаёт эпикутикуле жёлтый цвет.

Л

Лабеллумы — видоизменённые нижнегубные щупики двукрылых, которые имеют вид двух полукруглых присосок с расположенным между ними отверстием по центру для приёма пищи.

Лабиум или нижняя губа (лат. labium) — часть ротового аппарата насекомых, находящаяся позади верхней губы и участвующая в приеме пищи. Является второй парой нижних челюстей, слившихся между собой.

Лабрум (верхняя губа) — часть ротового аппарата насекомых.

Лакрифагия (лат. lachryphagia) — адаптационный паразитизм у ряда чешуекрылых, поглощение ими выделений из глаз животных.

Лапка (лат. tarsus) — конечный отдел ноги насекомых, который разделен на членики и в верхней части подвижно соединен с голенью.

Лациния — лопасть, внутренняя часть максиллы, прикрепленная к стипесу и несущая волоски и щетинки; дигитус у Hymenoptera.

Лепидоптерология — раздел энтомологии, изучающий чешуекрылых (Lepidoptera).

Линька — циклическое сбрасывание личинками насекомых прежних кутикулярных покровов и замещения их новыми.

Личинка — фаза жизненного цикла насекомых.

Лоб (лат. frons) — один из участков головы насекомого. Обычно треугольной формы, наверху переходит в темя (vertex), а впереди и снизу ограничен наличником, или клипеусом (clypeus).

Лобный шов — шов, ограничивающий снаружи лобную поверхность головы насекомых.

Ловушка Барбера — разновидность энтомологического оборудования, используется для ловли ползающих по поверхности почвы насекомых.

Ловушка Малеза — разновидность энтомологического оборудования, используется для ловли летающих насекомых.

Ловушка Мёрике — — разновидность энтомологического оборудования, используется для ловли летающих насекомых. Представляет собой пластмассовые чашки, заполненные небольшим количеством фиксирующей жидкости.

Ложногу́сеница — личинка насекомых семейства настоящих пилильщиков (Tenthredinidae). Часто ложногусеницами называют личинок всех семейств надсемейства пилильщиков (Tenthredinoidea) — группы семейств из отряда перепончатокрылых. Название связано со значительным внешним сходством данных личинок с настоящими гусеницами бабочек.

Лунки — пятна полулунной формы, располагающиеся на крыльях ряда насекомых, преимущественно чешуекрылых (бабочек).

М

Максиллы (от лат. maxilla — челюсть) (нижние челюсти) — часть ротового аппарата насекомых, вторая пара челюстей, отвечающая за измельчение и/или подачу пищи к ротовому отверстию (у бабочек образуют хоботок).

Максиллярная лопасть — выдающаяся вперед часть обычно не расчлененной максиллы.

Мальпигиевы сосуды — органы выделения у насекомых.

Мандибулы, или жвалы — верхние (парные) челюсти членистоногих.

Матка (Муравьиная матка, Пчелиная матка) — яйцекладущая самка общественных насекомых

Маточное молочко — специальный корм, который используют медоносные пчёлы для кормления личинок рабочих пчёл и трутней до трёхдневного возраста и маточных личинок на всех стадиях развития.

Маточный ход — система ходов, проделываемая в древесине жуками, питающимися древесиной (короеды, долгоносики, точильщики, златки), в которую они откладывают свои яйца, а также их личинками, питающимися этим субстратом.

Медицинская энтомология — раздел медицинской паразитологии, наука, изучающий членистоногих, являющихся переносчиками инфекционных паразитарных болезней человека или возбудителями некоторых болезней.

Медоносы — растения, посещаемые пчёлами для сбора нектара, пыльцы с цветков и клейкого вещества с молодых листьев и побегов.

Мезоплевры — бока среднегруди

Мезосома (лат. mesosoma) — средний отдел тела некоторых насекомых.

Мезофилы — умеренно влаголюбивые насекомые, обитающие в условиях устойчивого, но не избыточного увлажнения.

Меконий — комок экскрементов, откладываемый личинкой перед окукливанием.

Мелиттология — раздел энтомологии, изучающий пчёл различных видов и групп (Apoidea).

Мелиттофилия — опыление цветков пчёлами.

Мембраны — участки гибкой, пленкообразной, истонченной кутикулы между частями тела и отдельными склеритами у насекомых, благодаря которым, насекомые могут передвигаться и менять свои размеры.

Метаплевры, метаплеврон — бока заднегруди

Метаплевральная железа — железа внешней секреции, характерная для муравьёв, выполняющая в основном защитную антибиотическую роль.

Метасома (мирмекология) — у муравьёв это задняя часть тела, состоящая из стебелька (петиоль) и брюшка. Метасома соединяется с мезосомой (в состав которой входит проподеум, задняя часть грудки).

Микрошипики — очень мелкие шипики, встречающиеся на сегментах тела личинок ряда насекомых, преимущественно личинок жуков.

Мимикрия — защитное приспособление некоторых видов животных, включая насекомых, выражающееся в их сходстве с другими животными и растениями, а также с предметами окружающей среды.

Мимикрия Мюллера — одна из форм мимикрии у животных, преимущественно насекомых, связанная с образованием т. н. «кольца» из нескольких несъедобных для хищников видов, подражающих друг другу либо ядовитому виду.

Минёры — насекомые, живущие внутри растений и проделывающие в них ходы, или мины.

Миофилия — опыление мухами; цветки имеют соответствующие цвет и запах, привлекающие мух.

Мирмекология — раздел энтомологии, изучающий муравьев (Formicidae).

Мирмекоморфия — внешнее сходство с муравьями, один из видов мимикрии.

Мирмекофилия — обитание вместе с муравьями в одном гнезде или рядом с ними. Мирмекофилы — организмы живущие в ассоциации с муравьями.

Мирмекофиты (англ. Myrmecophyte), или «муравьиные растения» (ant plant) — виды растений, живущие во взаимовыгодных отношениях с муравьями, предоставляя им место для размещения муравейников.

Мирмекохория (от др.-греч. μύρμηξ (myrmex) — «муравей» и χωρέω (choreo) — «продвигаюсь», «распространяюсь») — распространение семян растений муравьями.

Моновольтинные насекомые — насекомые с одним поколением за год.

Моногиния — наличие лишь одной яйцекладущей самки (матки, царицы) в семье.

Монокалия — обитание семьи муравьёв в одном постоянном гнезде.

Монофагия (от др.-греч. μόνος — один + φαγεῖν — есть, пожирать) — крайняя степень специализации питания у животных, включая насекомых, способность питаться только одним единственным видом пищи.

Монотипический род — в данном контексте обозначает, что применительно к мировой фауне указанный род включает только один вид.

Морилка — специальное устройство для умерщвления насекомых, применяемое при сборах в энтомологические коллекции.

Мотыль — личинка комаров-звонцов (Diptera: Chironomidae).

Муравьи-рабовладельцы — муравьи, использующие другие виды муравьёв в качестве рабочей касты.

Муравьи-фуражиры (кратко фуражиры) — муравьи, специализирующиеся на доставке добычи в семью.

Н

Надкрылья или элитры (лат. elytrae) — передняя, видоизменённая пара крыльев у жуков, прикрывающая сложенные на спине задние крылья.

Наличник — см. Клипеус

Наяда — тип нимф, водная личинка стрекоз, подёнок и веснянок.

Нижнечелюстные щупики — щупики на нижних челюстях (максиллярные щупики), усикоподобные членистые придатки. Каждый щупик состоит обычно из 5 члеников (никогда не более 7). Вероятно, они выполняют исключительно сенсорные функции, являясь органом вкуса.

Нимфа (от др.-греч. νύμφη, здесь — куколка, личинка, буквально — невеста, девушка) — традиционное название личиночной стадии развития некоторых членистоногих с неполным превращением (клещей и ряда групп насекомых), внешне крайне похожа на взрослую особь, но не обладает половой зрелостью.

Нотаули — у перепончатокрылых и некоторых других насекомых это 2 бороздки на среднеспинке (мезонотуме), сходящиеся кзади

Нотоплевры — углубленная область груди, лежащая с боков скутума впереди основания крыльев двукрылых насекомых.

Нотум (лат. notum) — основная часть тергита сегмента, от которого при вторичной сегментации насекомых отделяется постнотум.

Ночные бабочки — условное название для группы семейств чешуекрылых (бабочек), которые ведут сумеречный или ночной образ жизни.

О

Общественные насекомые, или социальные насекомые — группа насекомых, отличающаяся общественным образом жизни (муравьи, осы, пчёлы, термиты).

Одонатология — раздел энтомологии, изучающий стрекоз.

Омалюс — киль, проходящий от нижнего края плечевых бугров в нижне-вентральном направлении у ос

Омматидий — (от др.-греч. ὄμμα, род. падеж ὄμματος — глаз), структурная и функциональная единица фасеточного глаза насекомых, ракообразных и некоторых многоножек.

Олигофагия (от греч. ολιγος — немногий, незначительный + phagéin — есть, пожирать) — способность животных, включая насекомых, питаться исключительно немногими видами пищи.

Опарыш — личинка круглошовных мух.

Орган Краусса — специализированный орган, который свойственен крылатым представителям саранчовых из семейства Pamphagidae.

Ортоптерология — раздел энтомологии, изучающий прямокрылых (кузнечиков, сверчков, саранчовых).

Осметрий (лат. Osmeterium) или вилкообразная железа — специальная железа, имеющаяся в переднегрудном сегменте у гусениц бабочек семейства Парусников и Хохлатки.

П

Падь — сладкая жидкость выделяемая тлями, червецами и другими насекомыми, питающимися соком растений. Появляется на листьях деревьев и кустарников, иногда мельчайшими каплями падает (откуда название) на землю.

Пальпигер — преимущественно неполный базальный членик, который поддерживает усики или щупики.

Паразитоид — насекомое, которое проводит значительную часть своей жизни (в личиночной стадии) проживая на или внутри своего единственного хозяина, которого он постепенно убивает в процессе поедания его.

Парафизы (или параандриты) — лопасти, лежащие по бокам от эдеагуса.

Педицеллум (или ножка) — часть усика насекомого, является вторым проксимальным члеником. Обычно заключает в себе орган восприятия колебаний.

Педогенез — тип партеногенеза, при котором зародыши начинают развиваться ещё на личиночных (или иных ранних) стадиях онтогенеза родительских особей (у жуков (Coleoptera), веерокрылых (Strepsiptera), бабочек-мешочниц (Psychidae) и галлиц (Cecidomyiidae).

Перевязи — широкие удлинённые участки на крыльях бабочек, характеризующиеся однородной окраской и образуемые при полном или частичном слиянии крупных пятен одного ряда.

Переднегрудь (лат. prothorax) — одна из трех составных частей груди насекомых, расположена ближе всего к головному концу тела.

Переднегрудка (лат. prosternum) — нижнее полукольцо (стернит, нижний склерит) переднегруди — сегмента груди насекомых, расположенного ближе к голове.

Переднеспинка — верхнее полукольцо (тергит) первого сегмента груди насекомых.

Периандрий — полусферический дорсальный склерит в гениталиях самца у высших двукрылых насекомых, образованный сросшимися гонококситами.

Перитрема (стигмальная пластинка) — кольцеобразный склерит, склеротизированная пластинка, окружающий дыхательное отверстие.

Петиоль (стебелек) — особый сегмент метасомы насекомых, соединяющий брюшко с грудкой (главный элемент осиной талии муравьёв и ос).

Пигидий, пигидиум (лат. Pygidium) — задний отдел брюшка некоторых насекомых и некоторых других членистоногих. У муравьёв и ос пигидиум это тергит 7-го абдоминального сегмента.

Плевры — части сегментов тела, располагающиеся между тергитом (его верхней частью) и стернитом (нижней поверхностью)

Плейрит (или боковая пластинка, лат. pleuron) — парные боковые склериты сегментарного кольца членистоногих, соединяющие верхние (тергиты) и нижние (стерниты) полукольца сегментов груди.

Плеометроз — совместное основание новой колонии муравьёв несколькими оплодотворенными самками.

Плечи надкрылий — передний наружный край надкрылий.

Полёт насекомых — один из основных способов передвижения многих насекомых, помогающий им искать пищу, полового партнёра для размножения, расселяться и мигрировать, спасаться от хищников.

Поливольтинные (насекомые) — насекомые, имеющие несколько поколений за год.

Поликалия — обитание семьи муравьёв (и некоторых других общественных насекомых) в нескольких гнездах.

Полилектия (политропизм) — уровень приспособленности насекомых к опылению тех или иных растений, проявляющийся в способности посещать широкий спектр растений из различных семейств.

Полигиния — наличие нескольких яйцекладущих самок (маток) в семье.

Полиморфизм (от др.-греч. πολύμορφος «многообразный») — существование нескольких внешне отличающихся форм у одного и того же вида, приспособленных к выполнению особых функций в популяциях или семьях данного вида.

Полифагия — способность животных, включая насекомых, питаться различными видами пищи.

Полиэтизм — фиксированные различия в выполнении разными особями определённого круга функций у общественных насекомых — разделение труда у муравьёв и термитов.

Полово́й диморфи́зм (от др.-греч. δι- — два, μορφή — форма) — анатомические различия между самцами и самками одного и того же биологического вида, исключая различия в строении половых органов. Проявляется в различных физических признаках (размер тела или его частей, окраса, форма тела и т. п.).

Понератоксин (Poneratoxin, PoTX) — нейротоксин, обнаруженный у муравьёв, специфически действующий на нервные клетки, взаимодействуя с ионными каналами и белками плазматической мембраны.

Постабдомен — последние сегменты брюшка, содержащие копулятивный аппарат (см. Преабдомен).

Постгониты — часть полового аппарата насекомых, лопасти тесно связаны с эдеагусом.

Посткраниум — задняя часть головы, область затылка и затылочного отверстия.

Постментум (лат. postmentum), или подбородок — часть нижней губы насекомых, аналог двух слившихся кардо.

Постпетиоль — второй членик стебелька осиной талии муравьёв, между петиолем и собственно брюшком (сегмент метасомы).

Постпронотум — задняя часть пронотума (переднеспинки) двукрылых насекомых.

Постфарингеальная (заглоточная) железа — особая железа у рабочих особей муравьев, в которой производятся и хранятся жиры, предназначенные для кормления личинок.

Преабдомен — базальная часть брюшка (обычно более широкая и состоящая из 1-5 или 1-6 сегментов), без последнего членика (см. Постабдомен)

Прегониты — часть полового аппарата насекомых, представляют собой пару лопастей, отходящих от гипандрия.

Прементум (лат. praementum) — часть нижней губы насекомых, не полностью слившиеся стипесы с отходящими от них парными отростками.

Престернум — передняя часть стернита переднегруди у личинок, часто имеющая двулопастную форму.

Претарзус — последний сегмент ноги, несущий подушечку (аролиум), пульвиллы и коготки.

Проволочники — название личинок жуков-щелкунов (Elateridae).

Проктигер — рудиментарные остатки 11-го сегмента брюшка двукрылых насекомых в виде церок и ануса

Пронотум — см. переднеспинка.

Проплевры — латеральная часть переднегруди двукрылых насекомых.

Простека — выросты на боковых краях верхних челюстей (мандибул) личинок жесткокрылых.

Простернальный отросток — отросток на переднегруди имаго насекомых, располагающийся снизу между передними тазиками и направленный назад; может полностью или частично разделять их .

Простернум — вентральный склерит переднегруди.

Проподеум — у муравьёв и некоторых других перепончатокрылых это задняя часть грудки, являющаяся по происхождению частью метасомы (брюшка), первый абдоминальный сегмент.

Проэпистерн — переднюю латеральная часть боков переднегруди у высших двукрылых насекомых.

Проэпимер — задняя латеральная часть боков переднегруди у высших двукрылых насекомых.

Псаммофор — образование из щетинок и волосков на нижней стороне головы у некоторых муравьёв и ос.

Психофилия — опыление цветков дневными чешуекрылыми (бабочками). Цветы растений, опыляемых таким образом, преимущественно красных оттенков, с посадочной площадкой, без запаха.

Птеростигма (крыловой глазок) — хитиновое утолщение на концах передней кромки крыльев некоторых отрядов насекомых (стрекозы и др.), которое отличается более темным цветом в сравнении с остальным крылом. Предположительно способна гасить «вредные» колебания крыла во время полета.

Птероторакс (pterothorax) — понятие, объединяющее средний и задний сегмент груди насекомых.

Пульвиллы — две мягкие подушечки кончика лапок, расположенные каждая под своим коготком; служат для удержания насекомого на гладкой или наклонной, вертикальной поверхности.

Пунктировка — скульптура покровов тела некоторых насекомых, преимущественно жуков, выраженная в виде имеющихся точек.

Пчелиный яд (апитоксин) — продукт секреторной деятельности желез рабочих пчёл, очень густая, прозрачная жидкость, желтоватого оттенка, с кислой реакцией, горьким вкусом и своеобразным ароматическим запахом.

Пчёлы-кукушки — пчёлы, использующие клептопаразитизм для развития своего потомства. Несколько тысяч видов из разных семейств пчёл (например, Nomada).

Р

Расправилка — специальное приспособление, предназначенное для расправления крылатых насекомых, преимущественно бабочек, с целью их последующего монтирования в энтомологические коллекции.

Роение — или брачный полёт насекомых — более или менее продолжительный полёт половозрелых насекомых, предпринимаемый со специальной целью — совокупления в воздухе.

Рострум (от лат. rostrum, клюв) — хоботок в передней части головы (длинный «нос» с ротовыми органами) у некоторых насекомых (долгоносики, клопы, скорпионницы) и ракообразных.

С

Саккус — часть полового аппарата насекомых, желобовидный отросток, простирающийся внутрь брюшка.

Световая ловушка для насекомых — энтомологическое оборудование, предназначенное для привлечения и отлова крылатых насекомых (преимущественно ночных бабочек, ряда жуков и перепончатокрылых) в тёмное время суток.

Сезонный диморфизм (полиморфизм) или сезонная изменчивость — наличие двух (в редких случая — и более) сезонных форм (обычно весенней и позднелетней или осенней) у одного вида насекомых. Связан с температурным режимом, в котором происходит развитие особей.

Сенсиллы (от лат. sensilis — чувствующий) — простейшие кожные органы чувств у беспозвоночных, выполняющие роль органов осязания, вкуса, обоняния.

Семья — основная форма существования общественных насекомых. Состоит из репродуктивных (самки, самцы) и функционально бесполых особей (рабочие).

Система Комстока-Нидема (англ. Comstock-Needham system) — система используемая для обозначения жилок на крыльях насекомых, созданная Джоном Комстоком (John Comstock) и Джорджем Нидемом (George Needham) в 1898 году.

Склерит — подвергшийся склеротизации участок кутикулы членистоногих.

Скапус — основание усика, его первый и, как правило, крупный членик, соединяющийся с головой.

Скутеллюм (щитик) — спинная часть среднегруди.

Скутум (щит) — спинная часть среднегруди.

Солдаты (насекомые) — специализированная каста крупных рабочих (=динэргаты, майоры ♃) у муравьёв и термитов, увеличенных по сравнению с обычными рабочими (=микроэргатами, минорами).

Сперматофор — желатинообразная капсула для переноса спермы (обнаружена у двукрылых насекомых из семейств Chironomidae, Ceratopogonidae, Simuliidae и Thaumaleidae)

Среднегрудь (лат. mesothorax) — средний отдел груди насекомых, который с головного конца соединен с переднегрудью, а сзади — с заднегрудью.

Стеммы (личиночные глазки) — органы зрения, свойственные личинкам насекомых с полным превращением.

Субимаго — стадия развития подёнок, представленная крылатым, способным к слабому полёту существом, которое преобразуется в имаго после линьки.

Стадия — период между любыми двумя линьками личинок насекомых.

Стержни эпифаринкса — парные склеротизованные отростки, отходящие назад от эпифаринкса.

Стернаулюс— горизонтальный вентрально-латеральный гребень среднебоковой части груди ос.

Стернит — брюшная склеротизованная часть сегментарного кольца насекомых и других членистоногих.

Стипес или стволик (лат. stipes) — центральная часть всей нижней челюсти насекомых, размешается за кардо и является основой для прочих элементов максиллы.

Стридуляция — характерное для звуковой коммуникации насекомых (прямокрылых, цикадовых, некоторых муравьёв) стрекотание, издаваемое путём трения о зазубренную поверхность острого кутикулярного канта.

Субимаго (лат. subimago) — стадия развития насекомых, характерная для подёнок.

Субкраниальная полость — полость в нижней части головы двукрылых насекомых, в к которую втягивается хоботок у форм с втяжным хоботком (кроме кровососов и хищников).

Субментум (лат. submentum)- апикальная часть подбородка лабиума, к которой, в свою очередь, присоединен прементум.

Сурстили (форцепсы, латеральные вальвы) — часть полового аппарата некоторых групп насекомых, представляющая собой специализированные апикальные захватывающие выросты, рассматривающиеся как склеротизованная мембрана, отходящая от десятого стернита.

Сфрагис (от др.-греч. σφραγίς «печать») — жёсткий хитиновый придаток, располагающийся на нижней стороне брюшка самок некоторых видов бабочек из семейства парусников; образование, запечатывающее совокупительную сумку, образуемое самкой сразу после спаривания.

Т

Тазик (лат. tentorium) — основная, начальная часть ноги насекомых, которая находится между телом (грудью) и вертлугом (следующим члеником ноги).

Тамнобионты — обитатели кустарникового яруса.

Тачка — впадина на надкрыльях жуков-короедов — приспособление для очистки ходов внутри древесины от буровой муки.

Тегула — небольшая пластинка (козырёк), которая прикрывает сверху место прикрепления крыльев к груди.

Тегумен (лат. tegumen) — часть полового аппарата насекомых, представляет собой достаточно большую склеротизованную, крышеподобную структуру.

Телитокия — тип партеногенеза, при котором самки без оплодотворения производят самок.

Темя (лат. vertex) — один из участков головы насекомого, находящаяся в её верхней части.

Тенториум (лат. tentorium) — внутренний скелет головы.

Тергалии — подвижно причлененные придатки брюшка личинок, трахейные жабры, или жаберные листки (например, у подёнок).

Термитофилы — организмы, совместно обитающие с термитами в их постройках.

Тергит — спинная склеротизованная часть сегментарного кольца насекомых и других членистоногих.

Тимбальные органы — органы цикад, генерирующие звуки.

Тимпанальные органы — специализированные органы слуха насекомых.

Типовая местность (типовое местонахождение) — географическое место обитания популяция, из которой был взят типовой экземпляр какого-либо вида (или подвида).

Трахейные жабры — органы дыхания насекомых, ведущих водный образ жизни; представляют собой тонкостенные выросты тела, снабженные густой сетью трахей.

Тритоцеребрум — головной мозг насекомых.

Трихоптерология — раздел энтомологии, изучающий ручейников.

Триунгулин — начальная фаза развития личинки у некоторых жуков.

Трофаллаксис (от др.-греч. τροφή — питание, и ἄλλαξις — обмен) — обмен пищей и выделениями желез, наблюдаемый у отдельных особей популяций некоторых видов животных (у пчел, муравьёв, термитов).

Трофобиоз — взаимовыгодные отношения между муравьями и выделяющими падь насекомыми (тлями, червецами, щитовками и другими).

Трутень — самец общественных пчёл (Apidae sociales), главным образом обыкновенной медоносной пчелы, Apis mellifica (см. Пчелиные).

У

Ужаления и укусы насекомых— болезненные состояния, связанные с укусами насекомых (главным образом перепончатокрылых и двукрылых).

Урогомфы — парные церкоподобные придатки постгенитальных (концевых) сегментов брюшка у личинок некоторых жуков и истинных гусениц.

Усики (либо антенны, сяжки) представляют собой пару придатков на голове насекомых и являются органами чувств. Состоят из трёх основных частей: скапус (основание), педицель (стебель) и флагеллум.

Ф

Фаленофилия — опыление цветков ночными бабочками. Подобные цветки обычно лишены посадочной площадки, обладают сильным ароматом и окрашены в светлые цвета.

Фасетка (роговица, роговичная линза, наружная линза) — это внешняя часть омматидия (простейшей структурной единицы фасеточного глаза), имеющая вид выпуклого шестигранника.

Фасеточные глаза — сложные глаза, основной парный орган зрения насекомых и некоторых других беспозвоночных; образованы особыми структурными единицами — омматидиями, роговичная линза которых имеет вид выпуклого шестигранника — фасетки (фр. facette — грань; отсюда название).

Феромоны — собирательное название веществ — продуктов внешней секреции, выделяемых некоторыми видами насекомых и обеспечивающих химическую коммуникацию между особями одного вида.

Флагеллум (или жгутик) — конечная часть антенны насекомого, в которую входят все жгутики за исключением первых двух (скапуса и педицеллума).

Фон (относительно описания окраски крыльев бабочек) — однородная окраска, которая занимает большую часть крыла бабочки.

Форезия (лат. phoresy, phoresia, phoresis, от греческого «форео» — «носить») — использование одними организмов других организмов, в том числе насекомых-хозяев в качестве «транспортного средства», форма синойкии. Примеры: мелкие клещи нескольких семейств, наездники Telenomus tetratomus, личинки жуков (Cryptophagidae, Meloidae, Rhipiphoridae).

Формикарий (лат. Formicarium) — сооружение для содержания муравьёв или искусственный муравейник.

Форцепсы — см. Сурстили

Фурка (лат. furca) у насекомых — вырост внутреннего хитинового скелета груди для прикрепления внутренних мышц; или пара придатков на конце брюшного сегмента (тельсона) ракообразных.

Фрагма — твердая склеротизированная внутренняя складка кутикулы на спинке грудного отдела у насекомых, глубоко вдающаяся внутрь полости тела.

Функциональные группы — устойчивые группы особей, занятых в семье общественных насекомых выполнением определенных функций.

Фуркула (лат. furcula) — прыгательный отросток вилкообразной формы на нижней части брюшка у некоторых членистоногих, например у коллембол.

Х

Хеты — придатки покровов, в типичном варианте представленные в виде волосков или щетинок.

Хитин (C₈H₁₃NO₅) — природное соединение из группы азотсодержащих полисахаридов, основной компонент экзоскелета (кутикулы) членистоногих, включая насекомых, и ряда других беспозвоночных.

Хитина́зы — ферменты, катализирующие деградацию хитина, действующие наиболее часто как эндоферменты. Все организмы, содержащие хитин, продуцируют их, вероятно, для морфогенеза их клеточной стенки или экзоскелета.

Хордотональные органы — органы чувств у ряда представителей членистоногих, в основном у насекомых и ракообразных, относящиеся к периферической нервной системе.

Хортобионты — обитатели травостоя.

Ц

Царица, или королева (англ. queen) — матка (яйцекладущая самка) общественных насекомых (муравьиная матка, пчелиная, термитов), отличающаяся от других членов семьи своими признаками (плодовитостью, размерами и т. д.).

Церки (лат. cercus) — парные придатки последнего сегмента брюшка, которые у примитивных насекомых похожи на длинные членистые нити, напоминающие щетинковидные усики.

Цибарий — у насекомых это передняя, ведущая в глотку часть ротовой полости, отделенная гипофаринксом от задней части.

Цикатрикс — поперечный киль, ограничивающий площадку на вершине первого членика усиков имаго, например у жуков-дровосеков.

Ч

Челюсти — твёрдые структуры в области ротового отверстия для захвата и перемалывания пищи; применительно к насекомым выделяют мандибулы (верхние челюсти или жвалы) и максиллы (нижние челюсти).

Чешуйки  — видоизменённые щетинки чешуекрылых, покрывающие их тело и крылья.

Ш

Шеевидная перетяжка — резко суженная задняя часть головы насекомых.

Шелковина — вещество, выделяемое гусеницами и некоторыми другими личиночными и взрослыми формами отдельных групп насекомых, которое застывает на воздухе в виде тонких нитей; шёлк.

Шёлкоотделительные или прядильные железы (лат. sericteria) — специфические железы, характерные для некоторых личиночных и взрослых форм отдельных групп насекомых, выделяющие вещество, затвердевающее на воздухе в крепкую нить — шелковинку.

Шпоры — крепкие подвижные щетинки, расположенные на ногах (обычно на дистальном конце голени) насекомых.

Щ

Щёки (лат. genae) — один из анатомических участков головы насекомого, расположенный по обеим сторонам от лба.

Щит передеспинки — обычно это название применяют относительно тергита переднегруди или пронотума.

Щиток — плотная хитиновая пластина, расположенная на спинной части среднегруди насекомых. Наиболее отчетливо щиток заметен у жуков и полужесткокрылых.

Э

Эдеагус (лат. aedeagus) — копулятивный орган самца насекомого на брюшке (пенис, фаллус).

Экзувий — оставшийся после линьки экзоскелет членистоногих.

Эксгаустер (или эксхаустор) — приспособление для ловли мелких насекомых.

Эстивация — летняя диапауза, свойственная животным (включая насекомых) умеренных широт, обеспечивающая им выживание в засушливый период.

Элитры — надкрылья (у жуков; тегмен — у прямокрылых и уховёрток).

Эмподий (еmpodium) — щетинкообразный непарный отросток, расположенный между коготками претарза насекомых.

Энде́мики (от греч. ἔνδημος — местный) — виды, роды, семейства или другие таксоны живых организмов, включая насекомых, представители которых обитают на относительно ограниченном ареале, представлены небольшой географической областью.

Эндофаллус (от др.-греч. ἔνδον «внутри» и φαλλός «мужской половой орган»), иногда также внутренний мешочек или везика — внутренняя мембранозная, выворачивающаяся наружу при совокуплении часть пениса у насекомых.

Эноциты — выделительные клетки в жировом теле насекомых, улавливающие соли мочевой кислоты (ураты) и др. В них идет накопление вредных веществ.

Энтомология (от др.-греч. ἔντομον — насекомое + λόγος — слово, учение) — раздел зоологии, изучающий насекомых.

Энтомологические булавки — специальные иглы, преимущественно стальные, лакированные, с латунной закруглённой головкой, применяемые для монтирования насекомых в энтомологических коллекциях.

Энтомологический заказник — природоохранная территория, которая создается для обеспечения охраны комплексов, мест проживания (биогеоценозов), сохранения редких, исчезающих видов насекомых и других беспозвоночных животных.

Энтомологический зонт — специальное энтомологическое оборудование, применяемое для лова насекомых путём их стряхивания с деревьев и кустов.

Энтомологический сачок — специальная разновидность сачка, применяемая для ловли насекомых.

Энтомологическая коллекция — собрание насекомых, отобранных по определенным признакам, засушенных и наколотых энтомологической булавкой, хранящихся в специальных коробках.

Энтомологическое оборудование — совокупность специализированных инструментов, приспособлений и устройств для сбора, подготовки и препарирования, а также хранения энтомологического материала.

Энтомологическое сито — разновидность энтомологического оборудования, специальная конструкция, для сбора насекомых при помощи просеивания различных субстратов.

Энтомопатогенные вирусы — регуляторы численности вредных насекомых, паразитирующих на растениях.

Энтомофагия — явление поедания насекомых, присущее многим живым существам (птицы, пресмыкающиеся, сами насекомые, млекопитающие).

Энтомофилия — опыление растений насекомыми, в основном, такими, как пчёлы, осы, иногда — муравьи (Hymenoptera), жуки (Coleoptera), бабочки (Lepidoptera), а также мухи (Diptera).

Эпандрий — главная дорсальная часть гениталий самца (9-й тергит)

Эпикраниум или головная капсула — наружный скелет головы насекомых, склерозированная капсула, открытая снизу (сзади) затылочным отверстием

Эпимеры — боковые части груди, расположенные за эпистернами и обычно хорошо видимые при рассмотрении тела жуков с нижней стороны.

Эпинотум (epinotum) — задний отдел груди муравьёв и некоторых других перепончатокрылых, который представляет собой первый абдоминальный сегмент, слившийся с заднегрудью.

Эпиплевра (epipleuron) — вентрально загнутый край надкрыльев у жуков.

Эпистерны — боковые части груди, расположенные перед эпимерами, и обычно хорошо видимые при рассмотрении жуков с нижней стороны тела.

Эпистома (epistoma) — область между усиками и ротовым аппаратом на вентральной стороне тела насекомого или ракообразного.

Эпифаллус — часть полового аппарата насекомых, представляющий собой отросток, отходящий от базифалла.

Эпифаринкс (epipharynx — от др.-греч. ἐπι- + φάρυγξ — глотка) — непарная хитиновая пластинка, образующая верхнюю стенку ротовой полости у насекомых. Обычно располагается на нижней поверхности верхней губы (larbum) и головного щита (clypeus).

Эпифарингеальные хеты — щетинки и волоски, расположенные на эпифаринксе.

Эпипрокт или анальная пластинка — тергит одного из постгенитальных сегментов (обычно XI), видоизмененный и прикрывающий собой сверху анальное отверстие насекомых.

Эргатоидные самки (англ. Ergatoid queens, Ergatoid) — репродуктивная бескрылая каста муравьёв, промежуточная между самками и рабочими, способная размножению.

Ю

Ювенильный гормон — гормон насекомых, регулирующий их постадийное развитие.

Я

Яйцееды — название группы мелких перепончатокрылых насекомых наездников (трихограммы и теленомусы и др. из хальцидоидов и прокторупоидов), которые откладывают свои яйца в яйца других членистоногих.

Яйцеклад (ovipositor) — видоизмененный генитальный сегмент брюшка, хитиновая трубочка на заднем конце тела самок насекомых, предназначенная для откладывания яиц.

Яйцо (ovum) — стадии развития насекомых, при которой зародыш развивается под защитой яйцевых оболочек вне организма матери.

Ячейка крыла — пространство между жилками крыла насекомого. Ячейки образованы кутикулой.

См. также

• Микологические термины
• Список генетических терминов
• Пространственные отношения в анатомической терминологии

Литература

• Бей-Биенко Г. Я. Общая энтомология: учеб. для ун-тов и сельхозвузов. — 3-е изд., доп. — М.: Высш. шк., 1980. — 416 с.
• Белошапкин С. П., Гончарова Н. Г., Гриценко В. В., Захваткин Ю. А., Исаичев В. В., Исаичев С. В., Кручина С. Н, Пономарева М. С, Попов С. Я, Соломатин В. М., Торянская Н. К., Третьяков Н. Н. Словарь-справочник энтомолога / Сост. Ю. А. Захваткин, В. В. Исаичев. — Москва: Нива России, 1992. — 334 с. — ISBN 5-260-00498-1.
• Захваткин Ю. А. Курс общей энтомологии. — М.: Колос, 2001. — 376 с. — ISBN 5-10-003598-6.
• Росс Г., Росс Ч., Росс. Д. Энтомология. — М.: Мир, 1985. — 572 с.
• Тыщенко В. П. Физиология насекомых: учеб. пособие для студ. ун-тов, обучающихся по спец. «Биология». — М.: Высш. шк., 1986. — 303 с.
• Шванвич Б. Н. Курс общей энтомологии: введение в изучение строения и функций тела насекомых. — М.—Л.: Сов. наука, 1949. — 900 с. — 10 000 экз.
• Биологический энциклопедический словарь. — Москва: Советская энциклопедия, 1989. — 864 с.: ил. с.
• Gordon Gordh & David Headrick. Rostrum // [books.google.ru/books?id=9IcmCeAjp6cC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false A Dictionary of Entomology (2nd ed.)]. — CAB International, 2011. — P. 1-1526. — ISBN 978-1-84593-542-1.
• Cedric Gillott. Rostrum // [books.google.ru/books?id=latCAAAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru Entomology]. — Springer, 2005. — P. 1-850. — ISBN 978-1-4020-3182-3.
• P. J. Gullan, P. S. Cranston. [books.google.ru/books?id=S7yGZasJ7nEC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false An Outline of Entomology (4th ed.)]. — John Wiley & Sons, 2010. — P. 1-584. — ISBN 978-1-4443-3036-6.
• Razowski, Józef. Słownik entomologiczny. — Warszawa: Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1987. — 279 p. — ISBN 83-01-07907-X.

Отрывок, характеризующий Энтомологические термины

И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.